Василий Ставицкий - Тайные страницы истории

• Название: Тайные страницы истории
• Автор: Василий Ставицкий
• Издательство: ЛГ Информэйшн Груп, АСТ
• Жанр: Публицистика
• Год: 2000
• ISBN: 5-8189-0001-0

Прошлое — останется таким, каким оно было. И нам ничего не изменить в прошедшем, хотя некоторые «историки» пытаются переделать на свой лад карту времени. Поэтому документы тех лет — самые беспристрастные свидетели трагических событий и человеческих судеб. По-разному можно воспринимать и оценивать прожитое, но оно останется таким, каким, было.

О скрытых процессах бытия рассказывается в книге «Тайные страницы истории»: причина смерти царевича Дмитрия, взаимоотношения императрицы Екатерины и князя Григория Потемкина-Таврического, новые подробности покушения на Гитлера, «лубянские страницы» Михаила Булгакова, Бориса Савинкова, Николая Гумилева.

---

Шло время. День ото дня Слащев все больше укреплялся в мысли просить советские власти разрешить ему вернуться.

Окончательное решение созрело у него в мае. По крайней мере именно в мае чекисты перехватили письмо из Константинополя в Симферополь, где сообщалось, что Слащев выражает желание вернуться на родину, чтобы отдать себя в руки Советского правительства. Письмо было адресовано артисту Симферопольского театра М. И. Богданову, а автором его был Федор Исаакович Баткин.

Здесь необходимо пояснить, кто такой Баткин и почему он знает самые сокровенные мысли генерала Слащева. Недоучившийся студент, в феврале семнадцатого — член севастопольской эсеровской организации, он был призван тогдашним командующим Черноморским флотом вице-адмиралом А. В. Колчаком на военную службу и стал одним из руководителей так называемой «Черноморской делегации», командированной на Балтийский флот, Западный и другие фронты, чтобы побудить матросов и солдат вести войну до победного конца.

В ноябре того же 1917 года он уезжает в Новочеркасск, участвует в знаменитом «ледяном» походе под руководством генерала Л. Г. Корнилова. При правлении А. И. Деникина работает в отделе пропаганды — «Осваге». Летом 1920 года эмигрирует в Турцию, сотрудничает в газетах Константинополя и в качестве журналиста сближается с прибывшим из Крыма Слащевым, надеясь получить от него документы о действиях врангелевцев в Крыму для своей будущей книги. Эта короткая информация о Баткине необходима для того, чтобы читатель мог представить себе его личность, весьма склонную к авантюрам и непродуманным действиям.

Тем временем в Симферополе уполномоченный Всеукраинской ЧК С. Б. Виленский, курировавший по указанию Дзержинского операцию возвращения генерала Слащева в Россию, завербовал получателя письма Баткина, артиста М. И. Богданова, и направил его в Константинополь с целью выхода на связь со Слащевым и оказания содействия в организации выезда генерала в Крым.

Прибыв в Турцию, Богданов первое время точно выполнял задание чекистов: установил контакт с Баткиным и через него со Слащевым; сообщил генералу, что ему обещана полная амнистия и даже должность в Красной Армии.

Но освоившись в Константинополе, Богданов стал необдуманно расширять круг связей среди белоэмигрантов, выдавая себя чуть ли не за официального представителя Советского правительства по организации репатриации врангелевцев на родину. Вполне естественно, что он попадает в поле зрения врангелевской контрразведки, которая усиливает работу как по самому Богданову, так и по тем офицерам, с которыми он вступал в контакт. В результате намеченный план возвращения Слащева оказался под угрозой срыва. Кроме этого, обещанные чекистами деньги для передачи капитану судна, на котором предполагалось вывезти Слащева из Константинополя, пока не подоспели. Срок осуществления операции пришлось отложить.

Организуя возвращение Слащева, чекисты действовали на свой страх и риск, поскольку конкретного решения на сей счет руководство Советской республики, а конкретно Политбюро и ЦК РКП(б), к тому времени еще не приняло.

Богданов вернулся в Севастополь для отчета и вновь появился в Турции уже в сентябре. Однако поведения своего не изменил. По Константинополю поползли слухи о возможном отъезде Слащева в Россию.

Надо сказать, что помимо ВЧК в Константинополе развернула свою деятельность и военная разведка Красной Армии. При этом хорошо налаженного и заинтересованного взаимодействия двум службам наладить не удалось. Сейчас трудно сказать, где оборвалась цепь—то ли наверху, в Москве, то ли на уровне исполнителей в Константинополе. Но потеря контакта в работе по группе Слащева была налицо. Ничем другим нельзя объяснить тот факт, что в Политбюро ЦК РКП(б) в начале октября 1921 года поступил на рассмотрение доклад сотрудника разведупра войск Украины и Крыма Дашевского с предложениями по переброске генерала и ряда офицеров из Турции на советскую территорию.

Первоначально о своих соображениях Дашевский сообщил секретарю ЦК Компартии Украины Ф. Я. Кону, этот немедленно связался с Л. Д. Троцким. Было решено направить Дашевского со всеми материалами в Москву.

Изучив привезенные Дашевским предложения, Троцкий написал записку в Политбюро: «…Считаю, что нужно «условия» принять, т. е. переправить их в Россию. Формальное руководство делом было возложено на т. Дзержинского. Может быть, послать т. Дашевского к Дзержинскому?»

Разведупровские материалы Троцкий переслал Ленину.

Председатель Совнаркома со своей стороны предложил для детального обсуждения и подготовки проекта окончательного решения создать комиссию в составе Л. Б. Каменева, И. В. Сталина и К. Е. Ворошилова.

На состоявшемся 7 октября 1921 года заседании Политбюро ЦК РКП(б) предложение Ленина было поддержано, и в тот же день комиссия приступила к работе, а к вечеру Каменев подготовил проект решения Политбюро. В нем говорилось, что целесообразно «предложение признать приемлемым, т. е. согласиться на переправку Слащева и компании в Россию». Кроме того, предусматривалось поручить Уншлихту вызвать к себе Дашевского, проверить все еще раз (под этим понималось сопоставить данные военной разведки с материалами ВЧК—А 3.) и принять на себя непосредственные руководство дальнейшим проведением операции.

Несмотря на то что Ленин воздержался при утверждении этого решения, Политбюро не нашло причин для отклонения проекта и утвердило его на своем заседании 10 октября.

Таким образом, вопрос был решен на самом высшем уровне.

Теперь предстояло продумать последующие за возвращением Слащева действия и, прежде всего то, как эффективнее использовать репатриантов для дальнейшего разложения белой эмиграции. Предварительное заключение на эту тему представили в Политбюро Уншлихт и Троцкий.

Они предложили объединить усилия ВЧК, РВСР и Наркоминдела, чтобы в кратчайший срок составить сообщение для информационных агентств и прессы о возвращении группы Слащева, используя максимально точно показания генерала и его офицеров о причинах их перехода на сторону советской власти. Одновременно с этим, прибывшие должны были составить воззвание к остаткам белых армий за границей, которое незамедлительно было бы опубликовано в газетах.

Никаких ответственных постов в Красной Армии этой группе реэмигрантов предоставлять не предполагалось.

Уншлихт и Троцкий считали, что главным занятием генерала Слащева должно стать написание мемуаров. Причем до опубликования этих мемуаров всей группе рекомендовалось воздерживаться от каких бы то ни было контактов.

Предложения зампреда ВЧК и Председателя РВСР 18 ноября были утверждены Политбюро ЦК РКП(б).

Итак, решение высшего политического руководства страны состоялось.

Но не дожидаясь его, подгоняемые обстоятельствами исполнители операции в Константинополе активизировали свои действия уже с середины октября.

Тененбаум (Ельский) фактически прекратил контакты со Слащевым, сосредоточив свои усилия на других генералах и офицерах, в том числе уезжающих в Болгарию вместе со своими частями. В ВЧК решили, что тандем Баткин — Богданов имеет больше шансов на успех.

На первую роль выходит Баткин. Он даже переехал на дачу, арендуемую Слащевым, и оттуда через своих агентов организовывал отъезд. Дело стопорилось отсутствием денег. Капитан итальянского парохода «Жан» требовал значительную сумму турецких лир, а курьер из Севастополя по неизвестной причине задерживался. Наконец, он прибыл, но вызвал подозрения у английской охраны порта и был арестован.

Баткину пришлось задействовать все мыслимые и немыслимые связи, истратить остатки денег, привезенных Богдановым в сентябре, чтобы освободить торговца-курьера. И вот, к концу октября все было закончено.

Тайные помощники Баткина распустили слух о серьезности намерений Слащева уехать в Россию якобы с целью объединения «зеленого» движения и руководства им в борьбе с большевиками. Эта информация, как и было задумано, дошла до французской и английской контрразведок и несколько усыпила их бдительность.

Слащеву и его единомышленникам удалось незамеченными покинуть дачу на берегу Босфора, пробраться в порт и погрузиться на пароход «Жан». На заключительном этапе операции хорошо себя проявил близкий друг Баткина—М. Сеоев, бывший личный адъютант Деникина. Через три месяца и Баткин и Сеоев тоже окажутся в Крыму. Но это уже другая история.

Слащева хватились только через сутки после того, как пароход поднял якоря и полным ходом двинулся в сторону Севастополя. Сильный отряд французской полиции во главе с начальником контрразведки утром шестого ноября оцепил дачу Слащева. Заняв все входы и выходы, полиция приступила к тщательному обыску, продолжавшемуся несколько часов. Ничего существенного не найдя, французы арестовали Баткина, увезли в контрразведку и допросили.