Юлий Буркин - Какукавка

• Название: Какукавка
• Автор: Юлий Буркин
• Жанр: Научная Фантастика

Часть «До-диез» романа «Бриллиантовый дождь».

Студент филологического факультета, прозванный «Какукавка», не успевает подготовиться к сессии. Времени осталось совсем мало, а прочитать еще надо очень много. А если использовать оказавшуюся под рукой машину времени и убедить авторов не писать лишнего?…

fantlab.ru © Lucy

---

Вы только представьте, — говорил он вдохновенно, — слушатель перестает быть слушателем, он становится соучастником, сотворцом…

— Какукавки! — восхищенно заметил племянник Боба.

Покосившись на него, Петруччио продолжил:

— Мы должны придумать новый мир, странный, неожиданный мир, и каждый выберет себе роль в этом мире, и все песни будут посвящены тем или иным взаимоотношениям этих персонажей, будут их иллюстрацией, выражением переживаний…

— Какукавки! — снова повторил племянник.

— Да какой такой, к собакам, Какукавки! — взорвался Петруччио. С перепугу студент втянул голову в плечи:

— Я говорю, КАК У КАФКИ, — старательно разделяя слова, пояснил он. — Как у писателя Кафки…

Мы долго хохотали по этому поводу, и с тех пор прозвали бедолагу Какукавкой.

— …Так что же он натворил? — спросил я Боба, опрокинув рюмку и занюхав рукавом.

— Неделю назад он попросился сюда, в сарай, к сессии готовиться. Мол, тишина тут. Им там горы книг читать надо… Я и пустил, второй ключ для него смастерил. Я же не знал, что он во всем разберется… Вообще не думал, что полезет, он же гуманитарий…

— В чем разберется? Куда полезет?! — снова начал я злиться.

— В приставку мою, куда же еще? Сегодня подхожу к сараю, вижу, он изнутри закрыт. Значит, там, змееныш. Отпер ключом, зашел… Приставка включена, а Какукавки нет. — Голос Боба стал замогильным. — Тут я сразу все и понял.

Та-ак… Лично я, в отличие от Боба, так и не понял, в чем трагизм ситуации, но, что дело худо, осознал. Три года назад, например, он, чтобы похвастаться перед своими одногруппниками, скачал себе черновую версию готовящегося к выпуску третьего альбома «RSS». Представьте наше разочарование, когда наши недоделанные песни зазвучали по всем каналам радио, а мы при том ни гроша от этого не получили…

От неминуемой гибели его спасло лишь то, что именно этот «сырой» альбом и принес нам настоящую славу. Два предыдущих — лишь локальную известность. Кто знает, доведи мы альбом до ума, стал бы он столь популярным? И мы его простили. И уговорили Боба остаться с нами, а то ведь он чувствовал себя настолько виноватым, что собирался покинуть группу.

— Объясни, что ты по этому поводу думаешь, и хватит уже темнить, попросил я Боба.

— Я что, темнил? — обиделся тот. — Чего тут непонятного?

— Мне ничего не понятно. Где Какукавка?

— В прошлом.

— То есть?

Боб встал, прошел в угол сарая и заглянул в монитор своей машины, по Сети соединенной с нашим студийным нейрокомпыотером.

— Раз, два, три… — стал он тыкать по экрану пальцем. — Тут последовательно шесть дат и мест установлено. Прыгает из эпохи в эпоху, из страны в страну. В каждой — по часу. Если, конечно, все нормально получилось.

— А зачем?

— Я откуда знаю? В том-то и дело. Я и боюсь, как бы он там дров не наломал. Сам-то я её даже испробовать побоялся: мало ли что может случиться… Кстати, последняя дата — тысяча восемьсот семьдесят пятый, Россия, Тульская область, Щекинский район, Ясная Поляна… Что-то знакомое… Тебе это название что-то говорит?

— Толстой, — без напряга вспомнил я.

И тут наш разговор прервался. Хорошо, что Боб уже отошел от компьютера, потому что Какукавка материализовался прямо в том месте, где тот только что стоял.

— Попался, змееныш! — вскричал Боб, дернувшись к нему.

— Дядя! Дядя! Дядя! — завопил тот и юркнул мимо Боба в сторону выхода. — Я вам все сейчас объясню!

Но тут уже я, вскочив со стула, закрыл собой дверь. И Какукавка в растерянности замер между нами.

— Что ты мне объяснишь?! — громыхнул Боб, медленно и грозно шагая в его сторону. — Где ты был?! Что ты там делал?!

— Я… Я знакомился с писателями, — пробормотал Какукавка, пятясь от Боба и спиной приближаясь ко мне. — Чтобы лучше подготовиться к экзаменам…

— Ты видел Толстого? — продолжал наступать Боб.

— Конечно! Только что. Вот так, как вас. Классный старикан. Мы с ним отлично пообщались…

— Что у тебя в пакете?!

— Ничего особенного…

— Дай сюда, — потребовал я, поскольку Какукавка как раз приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки.

Он затравленно обернулся и послушно отдал мне пакет.

— Возьми у него и ключ, — скомандовал Боб.

— Вот он, — вручил мне Какукавка перемотанный изолентой пульт от видеомагнитофона.

— Сядь! — приказал ему Боб.

Я вытряхнул содержимое пакета на верстак. Несколько книг и тетрадка. Учебник истории литературы, том Шекспира, том Чехова, том какого-то Данте…

— Это ещё кто? — спросил я Какукавку.

— Был такой. Итальянец, — неохотно отозвался тот.

— Что-то не слышал, — я полистал книгу со странным названием «Божественная комедия». — Ничего себе, комедия… — На старинных гравюрах, иллюстрирующих книгу, изображались самые разнообразные пытки и казни. — Глобальная книжица. Странно, что я о ней не слышал…

Листавший Какукавкину тетрадку Боб поднял голову и, глядя на меня сумасшедшими глазами, спросил:

— А ты когда-нибудь слышал про пьесу Чехова «Чайка»?

— Нет, — помотал я головой. — Не было у него такой пьесы, я Чехова всего читал. Да и пошловато как-то — «Чайка», как наколка у матроса на груди…

— «Дядя Ваня»?

— Не-а.

— А роман Толстого «Анна Каренина» тебе знаком? — спросил Боб, и голос его становился все страшнее.

Я только снова помотал головой. Боб перелистнул ещё страничку:

— Томас Манн… «Иосиф и его братья», «Будденброки», «Доктор Фаустус»… Вычеркнуто все…

— Не знаю такого писателя, — откликнулся я.

— Та-ак, — протянул Боб, а затем рявкнул на Какукавку так, что у меня зазвенело в ушах: — Говори! — и сунул ему под нос здоровенный волосатый кулак.

— Дядя, ну пожалуйста! — подпрыгнул тот. — Я только чуть-чуть не успевал. Только шесть авторов недопрочел… Я после сессии, через неделю, все верну на место!..

* * *

«Все вернул на место» Какукавка не после сессии, а сразу. Как он это сделал, каков механизм, я не знаю. Потому что Боб отправил меня домой, точнее, выставил вон, а сам остался с Какукавкой тет-а-тет. Разбираться. По-семейному.

Еще по дороге домой, греясь в такси, я вдруг вспомнил фразу: «Оставь надежду всяк сюда входящий». И вспомнил, где это было написано… Сейчас это можно было бы написать на дверях бобовского сарая… Отчетливо вспомнил я и «Чайку», и «Дядю Ваню». Вспомнил, что Анна Каренина бросилась под поезд. Вспомнил и Томаса Манна. Бр-р… Лучше бы его Какукавка не возвращал.

…И мы не говорили с Бобом об этом случае целую неделю. Но вот сегодня он снова позвонил мне. Рожа на стереоэкране — мрачнее тучи.

— Змееныш-то мой сессию завалил, — сообщил он, и не ясно было — то ли с сожалением, то ли, наоборот, с удовлетворением.

— Очень жаль, — откликнулся я, хотя на самом деле подумал злорадно: «И поделом ему».

— Ни хрена не жаль, — возразил Боб моим словам, соглашаясь в то же время с мыслями, словно их слышал. — Зашел ко мне, сказал, что завалил, помялся, помялся и ушел. И тетрадку свою как будто бы случайно оставил. Или правда — случайно… Знать бы это!

— И что? — спросил я, предчувствуя неладное.

— Я её полистал, тетрадку эту. А в конце на последней странице список какой-то. В столбик. То ли я его не заметил в прошлый раз, то ли его тогда не было…

— Не томи, читай, — взмолился я, ощущая на спине легкий холодок.

— Ну, слушай, — Боб вздохнул. — Читаю. Гомер, «Месть циклопа». Шекспир, «Гамлет жив», «Гамлет возвращается»…

— Бред какой-то! — воскликнул я.

— Ты никогда не слышал об этих произведениях? — оторвался от тетрадки Боб и тяжело на меня посмотрел. — Я тоже. Кстати, все они зачеркнуты…

— Да это он просто мстит! Просто воду мутит, чтобы мы помучились!

— Возможно, — кивнул Боб. — Ладно. Слушай дальше. Шекспир, «Дездемона: ответный удар».

— Да он издевается над нами! Не могли они такое писать!

— Ты уверен?.. Дальше. Чехов, «Сливовый сад»…

— Что ты хочешь сказать? — снова перебил я. — Что надо его опять отправить в прошлое, чтобы он заставил их писать весь этот бред собачий?!

— Я это как раз у тебя хотел спросить.

— Но почему у меня?!

— Ну-у… Ты хоть и ритм-басист, а самый из нас начитанный.

— Это не повод. Уволь. Я не хочу брать на себя такую ответственность.

— Струсил… — покачал головой Боб с обидной жалостью в голосе.

— Ты машину времени разобрал свою? — спросил я с надеждой.

— Подшаманить можно, — заверил Боб.

— Слушай, а с какой стати эти названия у него отдельно записаны?! внезапно сообразил я и ухватился за эту мысль, как за соломинку.

— Этот столбик сверху озаглавлен «Факультатив», — отобрал у меня соломинку Боб. — Дальше слушай. Чехов, «Четыре брата».

— Он говорил, «шесть авторов»! — пришла мне в голову очередная спасительная мысль.