Жеральд Мессадье - Цветок Америки

• Название: Цветок Америки
• Автор: Жеральд Мессадье
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94145-470-9

«Цветок Америки» — третий (после «Розы и лилии» и «Суда волков») том трилогии. Жанна, ставшая после многих испытаний баронессой при дворе Карла VII, а затем и Людовика XI, на сей раз бежит от парижских интриг в Страсбург. Но и здесь ее ждут невероятные приключения. Она борется за обладание морской картой, указывающей путь в Новый Свет, противостоит проискам венгерских магнатов, исследует только что открытую Америку. Женщина на все времена, она вновь обретает любовь, а ее клан становится одним из самых могущественных в Европе.

---

— Об любила меня, и я любил Об, — медленно произнес Франц Эккарт, — но если кто и был соблазнен, так это я.

Франсуа стал теребить волосы.

— Что же произошло той ночью? — спросил он.

— Не знаю. Я работал с Дитером, моим другом-монахом. Никто не ожидал, что она придет. Но она все-таки вышла из спальни, а потом из замка. Наверное, ночью она увидела что-то, напугавшее ее.

— Стало быть, маленький Жозеф — твой сын? — спросил Франсуа.

Франц Эккарт кивнул.

— И поэтому ты вернулся?

— Нет, — возразил молодой человек. — Не только поэтому. Я вернулся из-за Жанны. Потому что она теперь одна. Потому что она не просто носит фамилию л'Эстуаль, но и во лбу у нее горит звезда.

Он налил вина в бокал Франсуа.

— В мире есть другие реальности, не похожие на ту, что видишь, — сказал он. — То, что ты принял за кровосмешение, было чистым и сильным взаимным влечением, без малейшего намека на инцест. И нет здесь ни преступника, ни жертвы.

— Зато есть ребенок, будущее которого нельзя омрачать подобными ссорами, — добавила Жанна.

Наступила долгая пауза. Франсуа задумчиво жевал что-то, стараясь осмыслить услышанное.

— Ты хочешь сохранить фамилию Бовуа? — спросил он Франца Эккарта.

— Другой у меня нет, и она мне кажется достойной. Разве что ты захочешь меня, ее лишить.

— Я захочу тебя ее лишить? — переспросил Франсуа.

Наступило молчание, казавшееся бесконечным. Дрова потрескивали в очаге.

— А я? — спросил Франсуа у матери. — Какого я рода?

Она ответила не сразу:

— Ты должен был называться Франсуа де Монкорбье, то есть Франсуа Вийон.

— Франсуа Вийон? — воскликнул он. — Господи, да что же это за жизнь!

— Однажды в Анжере, много лет назад, около нашего дома умер бродяга. Франсуа, почему ты так долго смотрел на него?

Он не ответил. Его карие глаза были обращены вглубь души.

— Ты хочешь сказать, что я знал? — прошептал он. И через мгновение спросил у Жанны:

— Но каким образом?..

— Нет, — ответила она. — Я никогда не изменяла твоему отцу. Меня изнасиловали до свадьбы. Твой настоящий отец был бродягой без кола и двора, да вдобавок еще и вором, которому много раз угрожала виселица. Он был неисправим. И он исчез. Я должна была дать своему ребенку имя и отца.

— Ты ничего не сказала Бартелеми?

— Нет. Гордость не позволяет мужчинам любить чужого по крови ребенка. Ты сам это знаешь, Франсуа, — добавила она. — Бартелеми считал тебя своим сыном. К чему было разочаровывать его?

Бесчисленные бабочки кружились над факелами, похожие на крошечных призраков — легкомысленных и очаровательных.

— И все это ты знал, но не хотел знать, — сказал Франц Эккарт. — Так происходит со всеми нами. Мы узнали бы гораздо больше, совершив небольшое усилие, если бы только захотели.

— Господи, — сказал Франсуа, — ну и вечерок!

— Мы всего лишь рассмотрели ковер с изнанки, — с улыбкой произнес Франц Эккарт. — Ну что, останемся друзьями?

Мужчины встали. Франсуа обнял молодого человека и прижал к груди. В глазах его стояли слезы.

Жанна была изумлена. Если это и был ковер, то необычный, каких она никогда не видела. Он походил на муаровые шелка, которые на свету выглядят синими, а в тени — красными.

— Теперь, — сказала она, — возможно, ты выделишь Францу Эккарту положенную ему часть наследства Софи-Маргерит.

Франсуа не сдержал улыбки.

— И полагаю, — добавила она, — что не следует посвящать в это дело Жака Адальберта и прочих членов семьи. По крайней мере, до поры до времени.

Эта женщина всегда сохраняла чувство реальности. И верность клану.

На следующий день Жанна велела поднять кровать на выбранный Францем Эккартом пятый этаж, вычистить камин и уложить в него дрова. Молодой человек принес из своего амбара два сундука с книгами и рукописями. Она наблюдала за тем, как он пристраивает подзорную трубу к подоконнику, и подумала, что на Санкт-Йоханн-гассе он уже не увидит неба во всей его необъятности.

— Можешь установить трубу на чердаке, — сказала она. — Отсюда виден лишь краешек неба.

Он с улыбкой повернулся к ней.

— Тебе понадобятся этажерки и стол, — продолжала она, бросив взгляд на груду книг и рукописей.

Странный юноша: все его имущество состояло из бумаг.

— Я многое оставил в Гольхейме. Теперь я могу написать Дитеру, чтобы он прислал мне остальное почтовым дилижансом.

— Но не стоит переправлять сюда твоих лисиц.

Он расхохотался. Она с удивлением обнаружила, что тоже смеется. В первый раз после смерти Жозефа.

Одаренность ли отца была причиной или инстинкт ребенка?

Когда на следующий день маленький Жозеф застал в большой зале Франца Эккарта вместе со своей бабушкой, он, едва бросив на него взгляд, тут же устремился к нему. Франц Эккарт, взяв мальчика на руки, посадил к себе на колени, а тот положил руку ему на грудь, что было знаком доверия и одновременно вступлением в права собственности.

— Ты останешься, правда? — спросил он.

Франц Эккарт кивнул. Ребенок обнял его за шею. Жанна была потрясена. Неужели голос крови?

— Сегодня, — сказал Франц Эккарт, — мы пойдем гулять в лес.

Жозеф захлопал в ладоши. Через несколько минут они ушли.

Жанна задумалась. Она и мечтать не могла о лучшем отце для Жозефа. Но следовало дождаться их возвращения.

Они вернулись к ужину. Оба сияли. Франц Эккарт повел малыша мыть руки.

— Что вы видели? — спросила Жанна.

— Волка! — ответил Жозеф.

Жанна положила ложку. И взглядом задала вопрос Францу Эккарту. Тот кивнул.

— Надеюсь, издалека?

— Нет, — сказал Жозеф. — Волк, он к нам совсем близко подошел. И лег перед Францем. Я его погладил.

Жанна сглотнула слюну.

— Я научил Жозефа не бояться, потому что страх порождает дурной запах, — объяснил Франц Эккарт с тем безразличным видом, который напускал на себя, говоря о серьезных вещах. — Я поговорил с волком и попросил Жозефа поговорить с ним. Я велел говорить с ним так, как разговаривают с друзьями. Он все прекрасно понял. Поговорил с волком. Волк показал, что верит и подчиняется нам. Он вытянул лапы и склонил голову, потом лег. Я погладил его по спине. Жозеф тоже.

— Господи, Франц, неужели ты не боишься?

— Именно этого и следует остерегаться, — с улыбкой ответил молодой человек.

— Волк не очень-то хорошо пахнет, — сказал Жозеф.

— Нужно учиться разговаривать с волками, — отозвался Франц Эккарт.

— В кого ты хочешь превратить ребенка? — с тревогой воскликнула Жанна.

— В человеческое существо. Человек должен уметь разговаривать со всеми божьими тварями.

— И с другими тоже? Из потустороннего мира? — в ужасе вскричала она.

— Они близки нам, — мягко ответил молодой человек.

Жозеф не понимал: что за другие существа?

Жанна взяла себя в руки. Разве она сама, подумалось ей, не использовала волков, повинуясь голосу крови, в тот далекий день в Ла-Дульсаде, когда Франсуа оказался под угрозой похищения и смерти?

11 Слепая распутница

Древние греки, хоть и не уступали в глупости другим народам, поскольку тоже были людьми, все же проявили достаточно мудрости по отношению к небесным силам, парадоксальным образом отказавшись обожествлять их и тем самым идеализировать. Поэтому они выставили Меркурия, бога торговли, вором, Венеру, богиню любви, — неверной женой, а Фортуну — слепой безумицей. И распутницей!

Слепая распутница — такой побрезговали бы даже карманники с Главного рынка!

В 1496 году она сыграла с двумя своими недавними любимчиками презлую шутку.

С помощью Венецианской лиги, объединившей северные города-государства, она ликвидировала французские завоевания в Италии, нанеся тем самым великий урон Карлу VIII, а заодно лионским и миланским банкирам, которые подстрекали его к этой безрассудной авантюре. Ничего у французов не осталось! За их воинские подвиги никто не дал бы и апельсина, скатившегося с холма Вомеро к тогда уже мутным водам Неаполитанского залива.

Потом она унизила и выставила на посмешище Христофора Колумба, еще вчера первооткрывателя западного пути в Индию, адмирала и вице-короля обеих Индий. Управлял он «Индией» бездарно и грубо: вешал любого, кто ему не приглянулся, и раздавал первым встречным земли, которые ему вовсе не принадлежали. Кончилось это тем, что он настроил против себя всех. Мадрид прислал судебного следователя Хуана Агуадо. Тот сообщил вице-королю, что его вызывают в столицу для доклада. Прибыв в Мадрид в июне, Колумб обнаружил, что он больше никого не интересует. Двор пребывал в Бургосе по случаю бракосочетания Филиппа Красивого, сына императора Максимилиана Габсбургского, и инфанты Хуаны. Австрия и Испания вступали в союз, что было гораздо важнее россказней этого морского вояки, карнавального вице-короля, хозяина голых дикарей, которые, по слухам, совокуплялись на виду у всех и ни от кого не таясь. Он считает себя собственником кубинского золота? Вздор! А как же договор, заключенный между ним и королевской властью? Пустяки!