Анн Голон - Дорога надежды

• Название: Дорога надежды
• Автор: Анн Голон
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-02681-8

Прекрасная и отважная, обольстительная и решительная. Знатная дама и разбойница. Мстительница и авантюристка. Возлюбленная и жена. Такова Анжелика, самая знаменитая книжная героиня нашего века. История приключений Анжелики покорила весь мир. Фильмы, снятые по романам о ней, пользовались — и продолжают пользоваться — бешеной популярностью. Миллионы женщин с замиранием сердца следят за крутыми поворотами судьбы графини де Пейрак, вместе с ней рискуют и страдают, любят и дерзают, смело бросаются навстречу опасностям и не теряют надежды на счастье...

---

— О! Мадам дю Плесси Бельер, так это вы! Я не мог этому поверить, несмотря на полученные сведения и проведенные мною розыски, подтверждавшие ваше пребывание в Америке.

В два прыжка он одолел лестницу и, опустившись перед ней на колено, с горячностью поцеловал ей руку.

Анжелика пребывала в замешательстве. Кто же этот молодой человек, обращавшийся к ней по имени, которое она некогда носила в Версале, занимая там почетное место среди знатнейших придворных дам?

Он встал с колена. Высокий, худой, нескладный, он был выше ее на целую голову.

— Неужели вы меня не узнаете? Меня зовут Натаниэль де Рамбург, — и так как она все еще колебалась, — ваши владения соседствовали с вашими в Пуату. В детстве я играл и проказничал с вашим сыном Флоримоном, и с ним осуществил сумасшедшую затею, уехав в Америку — О! Теперь вспоминаю, — тут же отозвалась она. — Какая встреча, мой бедный мальчик!

Имена, знакомые слова слились в едином полузабытом образе, чтобы вспыхнуть затем в отзвуке галопа пары лошадей, мчавшихся сквозь листву парка дю Плесси, услышанного ею тревожной глухой ночью.

Она покачнулась и села.

— Натанаэль! Ну, конечно же! Узнаю!.. Садись же. Она мгновенно освоила это обращение на «ты», к которому прибегала, общаясь с бледным подростком, уже тогда «длинным, как день без завтрака», по выражению Барба, и который вечно увязывался за двумя ее отпрысками, Флоримоном и Кантором, когда они жили в Плесси. Они называли его своим «хвостиком», нередко докучавшим им, которого они отваживали, подвергали бесконечным унижениям, гнали от себя, чтобы затем милостиво позволить возвратиться, как только речь заходила о снаряжении какой-нибудь военной экспедиции или организации заговора против «взрослых».

Поместье Рамбургов в самом деле граничило с имением дю Плесси. Они принадлежали к очень древнему роду, примкнувшему к Реформации во время первых проповедей Кальвина. Гугеноты на протяжении трех поколений, разорившиеся, многодетные — Натаниэль был старшим из восьми или десяти детей, — пылко религиозные, они обладали всем, чтобы навлечь на себя несчастья, гонения, трагедию. В то последнее лето, проведенное ею в Плесси, Флоримон и Натаниэль часто виделись друг с другом, без устали играя в заговорщиков.

— Он был таким красноречивым, этот Флоримон, — вспоминал со смехом молодой человек, — таким выдумщиком и таким уверенным в себе, что я неудержимо тянулся к нему!

Анжелика вновь опустилась в кресло с высокой спинкой. Ей требовалась минута передышки, чтобы переварить эту новость.

— Дорогая, — обратилась она к Северине, обеспокоенной ее состоянием, завари, пожалуйста, пассифлору и принеси мне чашку этого настоя. Мешочек с травой лежит в моей аптечке.

Подогнув под себя длинные ноги, посетитель расположился на обтянутом ковровой тканью «квадрате» — разновидности набитой конским волосом банкетки, которыми щедро меблировали жилища. Анжелика не могла прийти в себя от удивления, видя его перед собой. Этот призрак! Более того, оставшийся в живых!

Встретившийся с ней после долгой разлуки, Флоримон ни разу ни словом не обмолвился о своем приятеле; сама же Анжелика, вспоминая о нем, всякий раз давала себе обещание как можно подробнее расспросить сына о его попутчике.

Но потом забывала, неизвестно почему полагая, что юные искатели приключений расстались друг с другом до отплытия.

И вот он в Америке. Что произошло с ним за эти годы, если не считать того, что он вытянулся до неприличия?

Наблюдая за ним, Анжелика отметила, что он был привлекательнее своего отца, бедного Исаака Рамбурга, такого же худого и высокого, однако широкогрудого, который умер, отчаянно дуя в рог на верхней площадке донжона, тщетно взывая о помощи себе, гугеноту, покинутому в сердце собственной провинции, оставленному на растерзание королевским драгунам, «этим обутым в сапоги миссионерам».

В ее ушах до сих пор звучали взлетающие над лесом призывы охотничьего рога, в то время как первые языки пламени вырывались из окон горящего замка Рамбургов.

Взволнованная, она отметила про себя, что молодой человек скорее всего не знал, что случилось с его близкими. Он говорил о них в настоящем времени.

Анжелика почувствовала, что не сможет ошарашить его вестью о гибели всей семьи и изложить обстоятельства преступления, совершенного в Старом Свете, после рассказа о тех, что творились в Новом Свете, о которых она услышала сегодняшним утром на совете пресвитерианских пасторов.

И вот при одном лишь воспоминании о них невралгическая боль, глухая и неопределенная, гнездившаяся, как ей казалось, в области поясницы, вновь заявила о себе. Охваченная новыми заботами, она все же непрестанно возвращалась мыслями к берегам Салема, продуваемым необузданным ветром, разгонявшим клочья морской пены, крикливым птицам, покинувшим непроходимые леса, к узким полям, разделенным ухабистыми дорогами Пуату во Франции, где произошло и сколько еще произойдет скрытых трагедий, порожденных религиозной нетерпимостью. Огромный океан разделял их.

— Следует признать, что тем летом нам с Флоримоном было ой как невесело в Плесси, — рассказывал Натанаэль де Рамбург. — Вы не припоминаете? Солдатня кишела повсюду, в том числе и в ваших поместьях, хотя вы и не были протестанткой. А этот… как его… Монтадур, их командир, который всеми там помыкал — католиками и протестантами, дворянами и плебеями, — какой жуткий тип! Какое страшное время!

Вошла Северина, неся на маленьком серебряном подносе дымящуюся чашку с двумя ручками. Она неодобрительно взглянула на гостя, раздражавшего теперь ее своим присутствием, как казалось ей, утомлявшего Анжелику, на лице которой она читала беспокойство.

Она была польщена, когда он подошел к ней на одной из улиц Салема. Молодой француз, знатного рода, гугенот, как и она (такое случалось нечасто), однако заметив, как осунулась Анжелика, она догадалась со свойственной ей прозорливостью о несвоевременности этого визита и теперь думала лишь о том, как выставить его за дверь.

— Выпейте этого горячего настоя, мадам, вам полегчает, — сказала она решительным тоном. — Вы говорили, что горячее лучше утоляет жажду, чем холодное. А потом прилягте ненадолго и отдохните.

— Пожалуй, ты права, Северина. Милый Натаниэль, время обедать. Оставьте нас без всяких церемоний и возвращайтесь ближе к вечеру. Мы поподробнее обо всем поговорим.

— Дело в том, — сказал он, нерешительно выпрямляясь, — что я не знаю, куда пойти пообедать.

— Отправляйтесь в порт и купите себе фунт жареных креветок, — подскочила к нему Северина, подталкивая его к двери. — Или сходите в таверну «Голубой якорь»: его хозяин — француз.

Молодой Рамбург без церемоний подхватил свою шляпу, вернулся, чтобы поцеловать руку Анжелике, и, почти радостный, удалился, бросив ей на прощание слова, которые пронзили ей сердце, как удар кинжала:

— …Вы мне расскажете о моей семье. Может быть, вам что-нибудь известно о ней? Я послал им пару писем, но не получил ответа.

— Он слышал, как мы говорили с Онориной по-французски, — объяснила Северина. — Довольно долго следовал за нами по пятам, представился и начал задавать всякие вопросы, как это принято у нас, французов, так что мы вскоре познакомились: «Откуда вы родом?» — «Из Ла-Рошели». — «А я из-под Мелля в Пуату». — «Давно вы в Америке?» и т. д. Госпожа Анжелика, что происходит, вы плохо выглядите.

Анжелика призналась, что страдает от жары. Но вот сейчас спокойно выпьет свой отвар и непременно почувствует себя лучше.

— Окажи мне услугу, Северина. Я устала сидеть в этом обезлюдевшем доме и не иметь возможности ни к кому обратиться. Все, наверное, побежали в порт встречать какой-нибудь корабль. Сходи-ка, разузнай! Долго ли еще будет заседать совет, на котором присутствует господин де Пейрак. И еще, что слышно о старом medisine-man Джордже Шаплее? Его отсутствие совершенно необъяснимо, и я начинаю испытывать нетерпение и беспокойство.

Северина слетела по лестнице и, оказавшись внизу, решила взбудоражить всех домашних графа де Пейрака, а также растормошить степенных англичан, способных сообщить ей какие-нибудь сведения об этом Шаплее, не останавливаясь перед перспективой обшарить все таверны города. Но прежде всего она отправится за г-ном де Пейраком в Консул хаус, чтобы ничтоже сумняшеся прервать это торжественное собрание с тем присущим ей неуважением к важным мужским проблемам, которое ее отец, мэтр Габриэль Берн, часто ставил ей в вину: ведь женские проблемы она считала ничуть не менее важными. Она твердо решила перехватить по дороге всех домочадцев и слуг г-жи Кранмер и напомнить им об их обязанностях, ибо, по ее мнению, все эти славные люди, одетые в голубое и черное, слуги и служанки, без устали разглагольствовавшие о святости своего труда во славу Спасителя, а также выплате долга своим хозяевам за поездку в Новый Свет, целыми днями попросту бездельничали.