А.А. Грицанов - Новейший философский словарь

• Название: Новейший философский словарь
• Автор: А.А. Грицанов
• Жанр: Философия

Новейший философский словарь

Минск – 1999 г. Научное издание

Главный научный редактор и составитель – ГРИЦАНОВ А.А.

«Новейший философский словарь» включает в себя около 1400 аналитических статей, охватывающих как всю полноту классического философского канона (в его Западном, Восточном и восточно-славянском вариантах), так и новейшие тенденции развития философии в контексте культуры постмодерна. Более 400 феноменов и персоналий впервые введены в энциклопедический оборот. Словарь предназначен для специалистов в области философии, культурологии, социологии, психологии, а также для аспирантов и магистрантов гуманитарных специальностей. Может быть использован учащимися лицеев и колледжей с углубленной гуманитарной подготовкой.

Когда слова утрачивают свое значение, народ утрачивает свою свободу

Конфуций, версия перевода А. фон Хайека

---

ФУКО (Foucault) Мишель

(1926-1984) – французский философ-постструктуралист, ставивший целью описание механизмов порождения текстов, форм знания, самоидентификации. Исследуя в книге «Рождение клиники. Археология взгляда медика» (1963) образование медицинских и психиатрических понятий, в частности – нормальности и патологии (безумия), Ф. говорит о социальных, экономических, политических, мировоззренческих условиях преобразований точки зрения медика, выступает против представления о внутренней логике науки. Аналогичная позиция характеризует книгу «Безумие и неразумие. История безумия в классическую эпоху», 1961. Затем Ф. ищет исторические закономерности производства и трансформации высказываний во всех формах знания. В книге «Слова и вещи: археология гуманитарных наук» (1966), Ф. анализирует «эпистемы» – познавательные поля-системы классификации и порождения высказываний (основа эпистем – соотношение «слов» и «вещей») – европейской культуры: эпохи Возрождения («слова и вещи» непосредственно связаны, даже взаимозаменяемы); классики (их связь опосредована человеческими представлениями и мышлением); современности (опосредованность «слов и вещей» основными формами гуманитарного знания). Современная антропологическая эпистема, по Ф., воздвигая труд, жизнь, язык в статус основных феноменов, является механизмом образования «человека», производством «двойников» человека – структур (при этом «человек умирает»). В «Археологии знания» (1969) Ф. систематизирует основные положения археологического подхода и одновременно критикует классический исторический подход, отметая его понятия – традиции, влияния, науки, автора, книги– и установку, согласно которой история есть последовательный переход на более высокие уровни развития устойчивых систем знания. Реально история выстраивается прерывностями, смещениями и трансформациями. Ф. заменяет понятие «эпистема» понятием «архива» – «системы формации и трансформации высказываний», определяющей их функционирование и сочетание. Архив содержит в себе закон функционирования высказываний («историческое априори») и ограниченное поле высказываний («позитивность»). Тем самым Ф. описывает принципиально новую технику исторического познания. Второй этап творчества – постструктуралистский, Ф. резко меняет ориентиры своего исследования: история представляется как нерациональная, субъект исследования– не как приписанный к одному архиву, а как включающий в себя все исследуемое. Основные разрабатываемые темы: 1) сексуальность как производимая социальными силами; 2) взаимодействие стратегий власти и дискурсивных практик (комплексы «власти-знания»); 3) формирование классического субъекта и альтернативы ему для современного человека. Тема сексуальности – сквозная линия «Истории сексуальности» (глобальный труд, задуманный шеститомным, Ф. успевает подготовить только три). Сексуальность сама по себе не существует и не противостоит как «биологическое» культурному; это – опыт, возможность которого задается социумом – в том числе и через семью. Особенностью современного опыта, восходящего к 17 в., является то, что при видимости молчания в нем происходит интенсивное умножение дискурсов, отслеживающих содержание этого опыта во всех его тонкостях, – дискурсов-удовольствий, которые формируются властью. Это приводит к образованию основных персонажей современного общества: истеричной женщины, мастурбирующего ребенка, супругов-производителей и взрослого извращенца. Опыт сексуальности не противостоит опыту брака, а непосредственно производится из последнего. Сексуальность – сфера наиболее интенсивной реализации властных стратегий как дискурса. В работе «Надзор и наказание» (1975) и в первом томе «Истории сексуальности» – «Воле к знанию» (1976) Ф. противопоставляет классическому представлению о власти (наличие властвующего и подчиненного; негативный характер – подчинение, запрещение, принуждение; привилегия государства) – «генеалогию власти», которая описывает современную власть – скрытую, распыленную и даже противоречивую, которая реализуется неразрывно со знанием, организует социальное пространство по принципу «всеподнадзорности» – каждый потенциально/реально под наблюдением, должен постоянно следить за собой (социальная «оптика»). Таким образом, власть дисциплинирует и нормирует индивидуальное поведение (социальные «физика» и «физиология»). Несмотря на то, что власть реализуется во всем пространстве социума, в любом учреждении идеальным пространством ее остается тюрьма, которую Ф. исследует и на практике – он создает «Группы информации о тюрьмах», что оказывает большое влияние на философскую и социологическую мысль во Франции и в других странах. Ф. говорит о том, что индивидуальное не является независимым, но формируется в человеке властью, дабы изучать и контролировать его. Специфические практики власти конституируют тело человека (посредством наказания, описаний удовольствий). Даже сознание человека выстраивается «научными дискурсами», одновременно прививающими признание власти в любом качестве. Власть т.обр. порождает познающего, способы познания и само познаваемое. Власть – и это главное – порождает то, что индивид противопоставляет власти. В «Пользовании наслаждениями» и «Заботе о себе» (второй и третий тома «Истории сексуальности», 1984) Ф. акцентирует внимание на субъекте. Выделяются основные эпохи формирования субъекта: сократо-платоновская, эллинистическая, христианская, новоевропейская. В античности «забота о себе» – основа человеческого опыта вообще. Выделяются конкретные правила и техники такой заботы («искусства существования»), посредством которых человек сам себя формирует. В классической Греции забота о себе – в то же время забота о другом, об обществе и об истине. В период эллинизма эта связь разрушается, и это – достижение индивидуализации субъекта как уникального. В христианской культуре «искусства существования» перерабатываются в практики религиозной жизни, а в современной культуре субъект и вовсе теряет власть над практиками заботы о себе, препоручая ее медицине, педагогике, государству (в виде абстрактной заботы о человеке). И только за счет исчерпанности новоевропейских систем нормирования – задается возможность возвращения к «искусствам существования», касающимся конкретных поступков, а тем самым – возможность индивидуальной свободы. Но ситуацию возвращения должна, согласно мысли Ф., подготовить мыслительная деструкция этих систем и поиск осмысленных альтернатив, поскольку любой другой ход рискует модернизировать традиционную систему установлений.

ФУНКЦИЯ

(лат. functio – совершение, исполнение) – 1) деятельность, роль объекта в рамках некоторой системы, ' которой он принадлежит; 2) вид связи между объектами, когда изменение одного из них влечет изменение другого, при этом второй объект также называется Ф. первого. В различных отраслях знания применяются, как правило, оба понятия Ф. Так, в социологии можно говорить, с одной стороны, о Ф. какого-либо социального института (например, семьи) в обществе, а с другой – о некотором социальном явлении как Ф. другого явления (например, о преступности как Ф. экономического положения). В математике понятие Ф. (надлежащим образом формализованное) используется в смысле 2) и является одним из центральных. Особую роль понятие Ф. играет в рамках системного подхода, где оно выступает в тесной связи с понятием структуры; примером может служить структурно-функциональный анализ в социологии.

ФУТУРИЗМ

(лат. future – будущее) – идейно-художественное течение в рамках модернизма в период с 1910-х по 1930-е в Италии и, отчасти, Франции и России. Основоположник-теоретик – Маринетти; классические представители: У. Боччони, Дж. Северини, Дж. Балла, К. Карра, Л. Руссоло и др. Эстетическая концепция Ф. опирается на общекультурные идеи Маринетти о формировании новой цивилизации сращения человека с техникой («новый кентавр» – человек на мотоцикле), о замене художественной программы психологизма программой выражения «чувств и инстинктов металлов, камней, деревьев», о преодолении диктата логики, дискурса и языка над свободной ассоциативностью сознания и о «великом смехе», который «омолодит лицо мира» (см. подробнее: Маринетти). В отличие от экспрессионизма и кубизма, характеризующихся пессимистическим восприятием нового века (см. программный тезис кубизма: «закрыть глаза, чтобы не видеть дракона»), Ф. ориентирован на мажорную оценку машинной цивилизации и экстраполяцию динамизма техники на эмоционально-психологическую сферу: «мы воспринимаем, как механизмы; чувствуем себя построенными из стали. Мы тоже машины. Мы тоже механизмы» (Северини). Вместе с тем, Ф. может быть рассмотрен как закономерный этап в разворачивании содержательной эволюции модернистской концепции художественного творчества. Изначальная ориентация модернизма на моделирование в творчестве возможных миров фундирована в экспрессионизме идей отказа от изобразительности и выражения сущности объекта «не так, как мы его видим, а так, как мы его знаем» (Э.Л. Кирхнер). В кубизме эта программа оборачивается эксплицитно объявленной «войной против зрения» (П. Пикассо), в ходе которой исходная позиция бунта против вещей (как они есть) сменяется лозунгом слияния с вещью (какой она должна быть): «уважайте объект» у Пикассо. И если для экспрессионизма характерен поиск «мифологических первоэлементов мироздания» (Э.Х. Нольде, Ф. Марк, Э. Хаккель, П. Клее и др.), то для кубизма – не только «изучение структуры первичных объемов» (Пикассо), но и целенаправленное моделирование реальности: «орфизм» Г. Аполлинера (как музыка Орфея обладала материальной силой и возвращала к жизни, так, по мысли Аполлинера, вдохновение художника способно созидать жизненное, т.е. подлинное бытие – в противоположность видимой «искусственной декорации в декоративном искусстве»), эксперименты Р. Делоне в сфере моделирования реальности из элементов света, неопластицизм Мондриана как отрицание непосредственной пластики («идеи Платона – плоские») и т.п. Ф. занимает в означенной традиции особое место, делая радикальный поворот от осмысления элементов формы к осмыслению элементов движения: по формулировке «Манифеста футуристической живописи» (1910), «нужно вымести все уже использованные сюжеты, чтобы выразить нашу вихревую жизнь стали, гордости, лихорадки и быстроты». В рамках характерного для Ф. течения динамизма движение расслаивается на составляющие его элементы («у бегающих лошадей не четыре ноги, а двадцать, и движения их треугольны» – у Балла), в рамках симультанизма движение схватывается посредством организации картины с помощью так называемой «линии силы», демонстрирующей проникновение движущихся объектов друг в друга («откроем фигуру, как окно, и заключим в нее среду, в которой она живет» – у Боччони). Однозначная ориентация на процессуальность движения при абстрагировании как от движущегося объекта, так и от направления и цели движения («движение и свет уничтожают материальность тел», согласно «Манифесту») получает в Ф. ярко выраженную социальную аппликацию: аксиологический акцент делается на социальном движении как воплощающем – вне зависимости от своей направленности – обновление и, следовательно, прогресс (книга Карра «Война – живопись», картины Боччони «Драка», Руссоло «Восстание», Карра «Похороны анархиста Галле» и др.) – при абстрагировании от человека в контексте его абсолютной личной ценности и частной жизни (идея Маринетти об индивиде как «штифтике», обеспечивающем движение социальной мегамашины, – в противоположность концепции сильной личности; выражающие – соответственно – эти идеи картины Северини «Бронепоезд» и Боччони «Единственная форма»). На этой основе происходит историческое смыкание Ф. с фашизмом: с приходом к власти Муссолини Ф. становится официальной эстетической доктриной итальянского фашизма, эволюционируя от концептуального педалирования идеи агрессии («без агрессии нет шедевра» – у Маринетти) и культивирования «брутальных портретов Дуче» в начальный период государственного развития фашизма – до концептуальных прокламаций социального оптимизма («одна лишь радость динамична» – в псевдоромантическом манифесте Маринетти «Новая футуристическая живопись», 1930) и культивации идиллических пасторалей в стиле неоклассицизма в период стабилизации фашистского правления. В области художественной техники Ф. сыграл большую роль в становлении абстракционизма («Выстрел из ружья» и «Динамические последовательности» Балла, «Сферическое распространение центробежного света» Северини, более поздние «Манифест абстрактной живописи» Прамполини и идея «всемирного Ф.»), авангарда новой волны, прежде всего, искусства pop-art («Памятник бутылке» Боччони, 1913 – как первый художественный прецедент «деланья вещей») и синтетического искусства (концерт «звуков большого города» на базе комплексного «шумопроизводителя» Руссоло) и – отчасти – сюрреализма («Состояние души» Боччони: «Прощание», «Те, кто остается» и др.).