Лорел Гамильтон - Запретный плод

• Название: Запретный плод
• Автор: Лорел Гамильтон
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-062319-8, 978-5-403-02617-8, 978-5-4215-0120-6

Это – первый роман одной из самых культовых «вампирских хроник» нашего столетия.

«Запретный плод». Плод крови для вампиров, одержимых вечным голодом. Плод последнего, кровавого поцелуя для смертных, которые для бессмертных – то ли добыча, то ли возлюбленные на краткий ночной час. Но каким он будет, этот запретный, темный плод, для женщины, которая посвятила свою жизнь изысканному искусству охоты на изысканных «полночных охотников»?

Страсть – это игра.

Опасность – это игра.

Гибель – это игра.

Потому что нет в мире иглы более стильной, чем игра со смертью…

---

– Это не угроза, Анита. Это правда.

Он поправил галстук, любовно погладив новую золотую булавку, расправил плечи и вышел.

Я закрыла за ним дверь и прислонилась к ней. Колени подкашивались. Но времени сидеть и трястись не было. Миссис Грандик наверняка уже на кладбище. Там она стоит с черной сумочкой и взрослыми сыновьями, ожидая, пока я подниму ее мужа из мертвых. Дело было в загадке двух разных завещаний. Тут либо годы судебных издержек и споров, либо поднять Альберта Грандика из мертвых и спросить.

Все, что нужно, было у меня в машине, даже цыплята. Вытащив из-за пазухи крест, я выставила его на кофту на всеобщее обозрение. Было у меня несколько пистолетов, и обращаться с ними я тоже умела. В столе у меня лежал девятимиллиметровый браунинг. Весил он фунта два с полной обоймой пуль в серебряной оболочке. Серебро вампира не убивает, но обескураживает. Раны от серебра у них заживают медленно, почти как у людей. Вытерев потные ладони о юбку, я вышла.

Крейг, наш ночной секретарь, яростно что-то стучал на клавиатуре компьютера. Глаза его полезли на лоб, когда я прошла по толстому ковру. Может быть, из-за болтающегося на длинной цепи креста у меня на шее или из-за выставленного на всеобщее обозрение револьвера. Но он ни о том, ни о другом слова не сказал. Соображает.

Поверх всего этого я натянула свой любимый вельветовый жакет. Пистолет из-под него все же выпирал, но не слишком. Вряд ли Грандики и их адвокаты это заметят.

2

По дороге домой меня застукал восход. Терпеть их не могу. Восход – это значит я выбилась из графика и работала всю ночь напролет.

В Сент-Луисе деревьев вдоль хайвеев больше, чем в любом городе, где мне приходилось ездить. Я почти признаю, что в первых лучах рассвета деревья выглядят красиво. Почти. Моя квартира при утреннем солнце выглядит удручающе белой и жизнерадостной. Стены сливочно-белые, как во всякой квартире, которые мне доводилось видеть. Зато ковер с симпатичным серым оттенком, что куда приятнее обычного коричневого цвета собачьей шерсти.

Квартира у меня была просторная, односпаленная. Мне говорят, что из нее симпатичный вид на соседний парк. Я не проверяла. Как по мне, я вообще бы окон не делала. Эти я завесила тяжелыми шторами, превращавшими ярчайший день в прохладные сумерки.

Я включила радио, чтобы заглушить звуки от моих живущих днем соседей. Под тихую музыку Шопена меня засосал сон. Телефон зазвонил через минуту.

Минуту я лежала, ругая себя, что забыла включить автоответчик. Может, не обращать внимания? Еще через пять звонков я сдалась.

– Алло.

– Ой, простите! Я вас разбудила?

Этой женщины я не знала. Если она что-то продает, я взбешусь.

– Кто это?

Я заморгала глазами, всматриваясь в часы около кровати. Восемь. Два часа проспала всего. Уй-я!

– Я Моника Веспуччи.

Это прозвучало так, будто все объясняло. Но я ни хрена не поняла.

– Да?

Я постаралась, чтобы это звучало ободряюще и любезно. Вышло рычание.

– Э-э… гм… Я та самая Моника, что работает с Кэтрин Мейсон.

Я обхватила трубку руками и попыталась подумать. Но после двух часов сна у меня это плохо получается. Кэтрин – моя хорошая подруга, это имя я знаю. Наверное, она мне говорила об этой женщине, но хоть убей меня – не могу припомнить.

– Да, конечно, Моника. Что вы хотите? – Это прозвучало слишком грубо даже для меня. – Извините, если я не так сказала. Я только в шесть пришла с работы.

– Боже мой, значит, вы только два часа спали? Вы, наверное, убить меня готовы?

На этот вопрос я не ответила – не люблю врать.

– Моника, вы что-то хотели?

– Ну, в общем, да. Я тут устраиваю девичник-сюрприз для Кэтрин. Вы знаете, что она через месяц идет замуж?

Я кивнула; сообразила, что она меня не видит, и промямлила:

– Я приглашена на свадьбу.

– Ну конечно, я знаю. Подружкам невесты полагаются красивые платья, правда?

На самом деле мне меньше всего на свете хотелось выбрасывать сто двадцать долларов на официальное розовое платье с пышными рукавами, но замуж выходила Кэтрин.

– Так что там с девичником?

– Ой, я опять начала болтать, а вам же так спать хочется!

Я подумала: если на нее заорать, это ускорит дело? Вряд ли; скорее она заревет.

– Моника, скажите, будьте добры, чего вы хотите?

– Ну, я понимаю, что говорю слишком поздно, но все как-то забывала. Я хотела вам еще неделю назад позвонить, но все не собралась.

В это я поверила.

– Говорите.

– Девичник сегодня. Кэтрин говорит, что вы не пьете, и я подумала, не могли бы вы быть водителем.

Я минуту просто лежала, раздумывая, насколько мне взбеситься и сколько в этом будет толку. Может, если бы я до конца проснулась, я бы сказала ей, что я думаю.

– А вы не считаете, что сообщаете мне об этом чертовски поздно, если хотите, чтобы я была водителем?

– Я знаю, конечно, вы меня извините. Я просто такая рассеянная последнее время. Кэтрин мне сказала, что у вас обычно ночь пятницы или субботы выходная. На этой неделе разве пятница у вас не выходной?

Пусть так, но это не значит, что я собираюсь тратить свой выходной на эту пустоголовую болтунью на том конце провода.

– Да, выходной.

– Великолепно! Я вам скажу, куда ехать, и вы нас подберете после работы. Вас устраивает?

Черта с два меня это устраивало, но что я еще могу сказать?

– Нормально.

– Бумага и карандаш у вас есть?

– Вы сказали, что работаете у Кэтрин? – Я начала припоминать Монику.

– Да, а что?

– Я знаю, где работает Кэтрин. Мне не надо рассказывать.

– Ой, какая глупость с моей стороны! Тогда ждем вас к пяти часам. В платье, но без каблуков. Может, будем сегодня танцевать.

Терпеть не могу танцевать.

– Ладно, тогда до вечера.

– До вечера.

Телефон затих. Я включила автоответчик и снова свернулась под простыней. Моника работает у Кэтрин. Значит, она адвокат. Страшно подумать. Может быть, правда, она лишь из тех, кто организует работу.

Теперь, когда уже было поздно, до меня дошло, что я просто могла отказаться. Да. Быстро я сегодня соображаю. Ну и подписалась я! Смотреть, как чужие люди будут беситься до упаду. Если повезет, мне еще и наблюют в машину.

Чертовски странные сны видела я, когда мне опять удалось заснуть. Все об этой женщине, которую я не знаю, кокосовом пироге и похоронах Вилли Мак-Коя.

3

У Моники Веспуччи был значок с надписью: «Вампиры тоже люди». Многообещающее начало вечера. На ней была белая шелковая блузка с высоким расклешенным воротником, обрамлявшим темный загар из солярия. Короткая стрижка – мастерская, косметика – совершенство.

Этот значок должен был дать мне понятие, какого рода будет у нас девичник. Иногда я в самом деле сильно торможу.

Я оделась в черные джинсы, ботинки до колен и малиновую блузку. Прическа была под стать наряду – черные кудри до плеч, падающие на красную одежду. Мои темно-карие, почти черные глаза были под цвет волосам. Только кожа выпадала из ансамбля, слишком бледная – тевтонская белизна на латинской смуглости. Очень давний мой любовник когда-то назвал меня фарфоровой куколкой. Он хотел сказать комплимент. Я это восприняла по-другому. Есть причины, почему я не хожу на свидания.

Блузка была с длинными рукавами, скрывающими ножны на правом запястье и шрамы на левом плече. Пистолет я заперла в багажнике. Я не думала, что девичник настолько далеко зайдет.

– Ты меня прости, Кэтрин, что я до последней минуты так ничего и не организовала. Потому-то нас только трое. У всех оказались свои планы, – виновато сказала Моника.

– Смотри ты, у людей, оказывается, бывают планы на вечер пятницы, – заметила я.

Моника уставилась на меня, будто пыталась сообразить, шучу я или нет.

Кэтрин бросила на меня огненный взгляд. Я улыбнулась им обеим самой своей ангельской улыбкой. Моника улыбнулась в ответ, Кэтрин на это не купилась.

Моника побежала по тротуару, пританцовывая. А ведь выпила всего-то два бокала. Тревожный знак.

– Веди себя прилично, – прошипела Кэтрин.

– А что я такого сказала?

– Анита!

У нее был голос, каким говорил мой отец, когда я поздно приходила домой.

– Ты сегодня не в настроении веселиться, – вздохнула я.

– Я сегодня собираюсь много веселиться. – Она подняла руку к небу. На ней были смятые остатки делового костюма. Ветер развевал длинные волосы цвета красной меди. Я всю жизнь гадала, была бы Кэтрин красивее, если бы ее постричь, чтобы прежде всего было заметно лицо, или это именно волосы делали ее красивой.

– Уж если мне приходится жертвовать одной из немногих свободных ночей, я хочу хотя бы поразвлечься за свои деньги – и как следует, – сказала она.

В последних словах прозвучала какая-то свирепость. Я посмотрела на нее внимательно.

– Ты собираешься нализаться в стельку?

– Не исключается.

Вид у нее был самодовольный.

Кэтрин знала, что я не одобряю пьянства – точнее, не понимаю. Я не люблю понижать внутренние барьеры. Если я уж решала сорваться с цепи, то любила точно знать, с какой именно.