Андрей Соболь - Рассказ о голубом покое

• Название: Рассказ о голубом покое
• Автор: Андрей Соболь
• Издательство: Библиотека «Прожектор» (издание газеты «Правда»)
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1925

---

Данилё Казакоф сидел и молчал, молчал сторожко, точно к чему-то прислушивался. А когда за окнами близко рявкнул автомобильный гудок, раз, другой и третий, не то прощаясь надолго, не то вызывая, скорее, и загудел мотор и прошумел, уносясь далеко, далеко, невидимый автомобиль, — Данилё Казакоф беспечно, мальчишески вскочил на ноги:

— Теперь я к услугам… Всех! Всех! Итак, я должен ответить на прямой вопрос. Я вижу, вы все в волнении. Но прежде всего: да здравствует счастливый конец удачно завершённого дела! Но прежде всего, дорогие мои друзья…

— Здесь нет ваших друзей! — затрясся господин советник.— Здесь не московские отбросы. Здесь люди общества.

— Господин Арндт, если не ошибаюсь, вы депутат. Вам знакомы парламентские обычаи. Укажите вашему соседу на всё неприличие его поведения, — мягко попросил Данилё Казакоф.

—Да перестаньте же! — прикрикнула княгиня и навеки отвернулась от господина советника.— Мсье Казакоф, я вас умоляю продолжать, сердца ваших друзей открыты для вас.

Золотые очки цюрихского депутата зашевелились над петушиным хохолком.

— Дорогие мои друзья, — задорно поворачивался во все стороны Данилё Казакоф.— Вот тут под этими сводами вы вчера пели и плясали со мной. Сегодня вы призываете меня к ответу. Вчера — друзья, сегодня — судьи. Но в чём моя вина? В том, что я на несколько часов вытащил вас из вашей скучной трясины? В том, что на один миг каждый из вас потянулся к иной жизни? В том, что жёны посмели выйти из повиновения? В том, что в этих затхлых стенах повеяло любовью? Женщины, кто виноват, что ваши мужья — дохлые мухи? Мужчины, кто виноват, что вы своих жён приковали цепями к кухне, к двуспальной кровати? Кто виноват, что, закоптев на кухне и до тошноты выспавшись на этой священной постели, они опьянели от первого глотка свежего воздуха? Так будьте справедливы, станьте хоть раз живыми существами с живой кровью и вместе со мной восклицайте: долой кухню, долой двуспальную кровать, долой дохлую любовь!

— Заткните ему рот! — рявкнул мистер Тоблинг.

— Не заткнёте! — весело швырнул ему Данилё Казакоф, — Моими устами говорит торжествующая жизнь. Вы испугались её, вы испугались её гонца. Да, я большевик! Так что же: изобличив меня, сорвав с меня маску, вы вернёте себе своих жён? Никогда!

Квакерская лысина мистера Ортона, налившись кровью, шагнула к Данилё Казакофу:

— Я, шериф города Луисвилля, арестую вас. Во имя божеских законов вы арестованы.

— Ни с места! — крикнул Данилё Казакоф, и одним прыжком очутился у двери.— Осторожней. У меня бомба. А-а, мистер Ортон, это почище фокуса с тремя апельсинами? Что, господин советник, вы так сморщились? Лоб чешется? Ну, господин депутат, как теперь насчёт парламентских обычаев? Мистер Тоблинг, что вы рот разинули? — муха залетит. Что, господа мужчины, вы приумолкли? И ни одного женского голоса в мою защиту? Ни одного? О, бедные, бедные женщины. Но поглядите на ваших мужей, но поглядите на эти вытянувшиеся, побледневшие рожи. И запомните их на всю жизнь, это полезно. Трусы! Европейско-американские трусишки! Как испугал вас свет, на миг блеснувший с востока. Прощайте, твердокаменные лбы, трусливые душонки. И ни шагу, пока я не сосчитаю до трёх. Я начинаю. Раз… два… три!..

И щёлкнув выключателем, Данилё Казакоф погрузил в темноту ревущий, стонущий, беснующийся зал.

И от внезапного шума и грохота приоткрыл свои меркнущие, когда-то лучистые глаза ботаник Екбом:

— Эйнар Нильсен, — хрипло позвал он.— Где это шумит водопад?

Екбом бредил.

— Эйнар Нильсен… Я хочу поглядеть на водопад. Это близко… Это там, где я родился… Поднимите меня. Я дойду… Эйнар Нильсен, сыграйте мне Грига… Эйнар Нильсен, где мой томик Гейне? Вечерком… Вечерком гулять ходила… Фрёкен Сельма… Фрёкен Сельма… Я подошёл к ней на своих стройных ногах… Я ей сказал… Фрёкен Сельма, я строен и красив. Но я из тех, что, полюбив раз… Эйнар Нильсен… Ach, ich stamm von je ne… von jene Esel, velche stärben… Эйнар Нильсен, я даже не большой — я маленький, маленький ослик, Эйнар, я умираю…

И хроменький ботаник в первый и в последний раз в своей жизни ровно и прямо вытянул обе ноги. 

Глава девятая. II Mattino № 116. Napoli, 7/IV, 192…. г. (Вечерний выпуск). Грустное недоразумение.

Сегодня, в 9 часов утра, пассажиры парохода «Miramare», прибывшего из Sorrento в Неаполь, были неожиданно на некоторое время задержаны. По телеграмме соррентийской квестуры на этом пароходе следовал очень опасный преступник — русский большевик и агент Коминтерна, некий Данилё Казакоф. По приметам был обнаружен и арестован один из пассажиров, весьма приличного вида господин.

Но по доставлении его в комиссариат и по предъявлении документов оказалось, что арестованный не более и не менее, как знаменитый английский комический артист лондонского театра «Котенгарден» Ричард Рандольф, чьё имя известно каждому культурному европейцу и кто в прошлом году с таким колоссальным успехом выступал у нас в Италии: в Милане и в Риме.

К счастью, грустное недоразумение разъяснилось быстро, и наш дорогой гость был немедленно освобождён.

Быть может, этот прискорбный и весьма нелестный для нас случай чему-нибудь научит наших не в меру рьяных следопытов, кому на каждом шагу чудятся заговоры Коминтерна.

Мы, со своей стороны, выражаем сеньору Ричарду Рандольфу наше горячее сочувствие и наши лучшие пожелания и надеемся, что дорогой гость не откажет порадовать нас своим великим искусством, и заранее уверены, что здесь, в Неаполе, его ждёт не меньшая, чем в Риме или в Милане, пылкая любовь потрясённых зрителей.