А. Азимов - Роботы утренней зари

• Название: Роботы утренней зари
• Автор: А. Азимов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992

---

— Но я это и имею в виду, Илайдж. На Земле я подхвачу ваши инфекции и тоже скоро состарюсь.

— Зачем тебе это? Кроме того, старость — не инфекционная болезнь. Просто, человек быстро слабеет и умирает. Глэдия, ты найдешь себе другого мужчину.

— Аврорца?

— Ты научишь его. Теперь, когда ты знаешь, как получать и отдавать, ты научишь его, как это делать.

— Разве они хотят научиться?

— Кто-то наверняка захочет. У тебя много времени впереди, ты найдешь того, кто захочет. Есть…

«Нет, — подумал он, — неразумно сейчас упоминать о Гремионисе, но, может быть, если он придет к ней и будет менее вежливым и чуточку более решительным…»

Она задумалась:

— Возможно ли это? О, Илайдж, ты помнишь все, что было ночью?

— Должен признаться, — грустно сказал он, — что кое-что, к сожалению, в тумане.

— Если бы ты помнил, ты не захотел бы расставаться со мной.

— Я вовсе не хочу оставлять тебя, Глэдия, но я должен.

— А потом ты казался таким совершенно счастливым, таким спокойным. Я угнездилась на твоем плече и слышала, как бьется твое сердце — сначала быстро, а потом все медленнее, а потом ты вдруг сел. Ты помнишь это?

Бейли вздрогнул, чуть отстранился от Глэдии и взглянул в ее глаза:

— Нет, не помню. Что ты имеешь в виду? Что я сделал?

— Я же говорю — ты вдруг сел.

— Да, а еще что?

Сердце его заколотилось. Три раза какая-то истина являлась ему, но в первые два раза полностью исчезла, а в третий раз с ним была Глэдия. У него была свидетельница.

— Больше, в сущности, ничего, — сказала она. — А в чем дело, Илайдж? Ты не обращал в тот момент на меня внимания. Ты сказал: «Вот оно, наконец!» Ты говорил невнятно, глаза у тебя блуждали. Я даже немного испугалась.

— Я сказал только это? О, дьявол! Глэдия, не сказал ли я что-нибудь еще?

Глэдия нахмурила брови:

— Но когда ты снова лег, я сказала: «Не бойся, Илайдж, ты теперь в безопасности». Я погладила тебя, и ты снова заснул, даже захрапел. Я никогда не слышала храпа раньше, но читала…

Эта мысль ее явно забавляла.

— Послушай, Глэдия, я сказал: «Вот оно!» Я сказал, что это именно?

— Нет. Не могу вспомнить. Постой, ты сказал очень тихо: «Он пришел первым».

— «Он пришел первым». Я так сказал?

— Да. Я подумала, что ты имеешь в виду Жискара, который нашел тебя раньше других роботов, и снова переживаешь те страхи, которые охватили тебя — в грозу. Потому я и сказала: «Не бойся, Илайдж, теперь ты в безопасности», и гладила тебя, пока ты не успокоился.

— «Он пришел первым». Теперь я не забуду. Глэдия, спасибо тебе за эту ночь, спасибо за то, что ты рассказала мне сейчас.

— А разве есть что-то такое уж важное в твоих словах, что Жискар первым нашел тебя? Это же так и было, ты знаешь.

— Наверное, не то, Глэдия. Это нечто такое, чего я не знаю, но ухитрился понять только когда мой мозг полностью был расслаблен.

— Ну, и что это значит?

— Пока не знаю, но раз я так сказал, это должно что-то значить. В моем распоряжении примерно час, чтобы вспомнить это.

Он встал.

— Теперь мне пора идти.

Он сделал несколько шагов к двери, но Глэдия бросилась к нему, протягивая руки:

— Подожди, Илайдж!

Бейли наклонился и поцеловал ее. Долгую минуту они стояли, обнявшись.

— Я еще увижу тебя, Илайдж?

— Не знаю, — печально сказал он. — Но я надеюсь.

Он пошел искать Дэниела и Жискара, чтобы сделать необходимые приготовления к предстоящей конференции.

73

Плохое настроение Бейли усилилось, пока он шел по длинной лужайке к дому Фастольфа. Роботы шли рядом с двух сторон.

— Как зовут Председателя Совета, Дэниел?

— Не могу сказать. Когда о нем упоминали в моем присутствии, его всегда называли Председателем. И обращаются к нему «мистер Председатель».

Жискар сказал:

— Его имя Рутилен Гордер, сэр, но официально его так никогда не называют, а пользуются только титулом. Это создает впечатление несменяемости и незыблемости правительства. Людям, занимающим это положение, назначается определенный индивидуальный срок пребывания на этом посту, но «Председатель» существует всегда.

— А этому особо индивидуальному Председателю сколько лет?

— Он стар, сэр. Ему 331 год.

— Он в добром здравии?

— По-видимому, да, сэр.

— Ест какие-нибудь данные о нем, могущие помочь мне в подготовке к встрече?

Жискар, казалось, был поставлен в тупик. Помолчав, он сказал:

— Трудно сказать, сэр. Он работает второй срок, считается деятельным Председателем. Он много работает и добивается положительных результатов.

— Он вспыльчивый или терпеливый, властный или отзывчивый?

— Вы сами должны судить о таких вещах, сэр.

— Коллега Илайдж, — сказал Дэниел. — Председатель выше предвзятости. Он справедлив и беспристрастен в решениях.

— Я уверен в этом, — пробормотал Бейли, — но решения абстрактны, как «Председатель», в то время как индивидуальные председатели конкретны и могут иметь конкретные мозги.

Он покачал головой. Его собственный мозг имел сильную потребность в конкретизации. Три раза приходила мысль о чем-то, три раза исчезала. Теперь он имел собственные комментарии на время прихода этой мысли, но и они пока не помогали.

«Он пришел первым».

Кто пришел первым? Куда?

Ответа Бейли не находил.

74

Фастольф ждал Бейли у двери своего дома. Позади него стоял робот. Бейли уставился отсутствующим взглядом на робота и с некоторым затруднением перевел взгляд на Фастольфа. Он, сам не зная, почему, думал о роботах.

— Рад видеть вас снова, доктор Фастольф, — сказал он.

Он протянул руку. После встречи с Глэдией он как-то забыл, что космониты неохотно идут на контакт с землянином.

Фастольф на мгновение замялся, но затем, как бы пренебрегая осторожностью, слегка пожал потянутую ему руку и тут же выпустил ее.

— Я еще больше рад видеть вас, мистер Бейли. Я страшно тревожился за вас вчера вечером. Гроза была не очень сильной, но землянину она, наверное, казалась ужасной.

— Значит, вы знаете, что случилось?

— Дэниел и Жискар мне все рассказали. Я был бы больше рад, если бы они пришли прямо сюда и принесли вас, но они рассудили, что от аварийной машины до дома Глэдии ближе, и что ваши приказания были исключительно убедительны и логичны, и вы считали, что безопасность Дэниела важнее вашей собственной. Они правильно поняли вас?

— Правильно. Я заставил их оставить меня там.

— Разумно ли это?

Фастольф пропустил Бейли вперед и указал на кресло.

Бейли сел.

— Похоже, что это было самое правильное. Нас преследовали.

— Жискар сообщил и сказал также, что…

— Пожалуйста, оставим это, доктор Фастольф, — прервал его Бейли. — У меня очень мало времени, а я еще должен задать вам несколько вопросов.

— Прошу вас, — согласился Фастольф со своей обычной вежливостью.

— Мне намекнули, что вы ставите свои исследования функций мозга выше всего остального, что вы…

— Позвольте, я докончу, мистер Бейли: что я ни перед чем не остановлюсь на этом пути, что я совершенно безжалостен, забыл все понятия о морали и извиню любое зло во имя важности своей работы.

— Да.

— Кто вам сказал это?

— Какое это имеет значение?

— Возможно, никакого. Впрочем, нетрудно догадаться: моя дочь Василия. Я уверен.

— Может быть. Но я хочу знать, правильна ли эта оценка вашего характера.

Фастольф печально улыбнулся:

— Вы надеетесь получить честный ответ о моем характере? В некоторых отношениях это обвинение против меня правильное. Я действительно рассматриваю свою работу как самое важное дело и действительно намерен пожертвовать для нее всем и вся. В таком случае я должен был бы игнорировать общепринятые взгляды на зло и мораль вообще, если бы они стали мне мешать в достижении цеди. Но дело в том, однако, что я этого не делаю, не могу заставить себя. В частности, если меня обвинят в убийстве Джандера, которое я якобы совершил ради достижения прогресса в изучении человеческого мозга, я буду отрицать это. Яне убивал Джандера.

— Вы намекали, что я подвергнусь психопробе для получения некой информации, которую я не могу извлечь из своего мозга иным путем. Вам не приходило в голову, что если вы подвергнетесь психопробе, это продемонстрирует вашу невиновность?

Фастольф задумчиво кивнул:

— Я думаю, Василия намекала, что мое нежелание предложить подвергнуть меня психопробе доказывает мою вину. Это не так. Психопроба опасна, и я так же боюсь ее, как и вы. Однако, я мог бы согласиться на это, несмотря на мой страх, но дело в том, что мои противники мечтают о том, чтобы я согласился. Они все равно стали бы утверждать, вопреки всякой очевидности, что я виноват, а психозонд недостаточно тонкий инструмент, чтобы бесспорно доказать мою невиновность. Но они хотели бы воспользоваться психопробой для получения информации о теории и практике конструирования человекоподобных роботов. Они добиваются именно этого, и именно этого не хочу я.