Майнет Уолтерс - Скульпторша

• Название: Скульпторша
• Автор: Майнет Уолтерс
• Издательство: ЭТП
• Жанр: Детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-94106-025-4

Обстоятельства дела казались простыми: Олив Мартин призналась в убийстве своей сестры и матери. В тюрьме она получила леденящее кровь прозвище «Скульпторша».

Вот и все, что было известно журналистке Розалинде Лей, когда она отправилась на первое свидание с Олив, отбывающей пожизненный срок в заключении. Могла ли Роз предвидеть, что эта встреча навсегда изменит всю ее жизнь?..

Майнет Уолтерс живет в Гемпшире со своим мужем и двумя детьми. Все свое время она посвящает книгам и является профессиональным писателем. Ее книги удостоились премии Джона Гризи, премии Эдгара Аллана По — за роман «Скульпторша», опубликованный в США в 1993 году. В 1994 писательница получает третью уникальную премию — «Золотой кинжал» за лучший детектив года.

---

— Вас хочет видеть начальник тюрьмы.

— Зачем?

— Не знаю, мисс. — Он заговорил в трубку: — Мисс Лей пришла к Мартин. У меня лежит записка, где говорится, что сначала она должна пройти к начальнику. Да. Хорошо. — Он указал кончиком карандаша вперед: — Идите прямо через первые ворота, там вас встретят и проводят дальше.

«Как это неприятно, напоминает школьные годы, когда тебя ведут к директору», — подумала Роз, нервничая в кабинете секретаря. Она судорожно вспоминала, не нарушила ли она какое-нибудь предписание. Нельзя ничего приносить и ничего выносить… Нельзя передавать послания… Но она, конечно, передавала некоторую информацию, когда беседовала с Крю насчет завещания Роберта Мартина. Наверняка эта маленькая скользкая лягушка уже успела на нее наквакать, кому следует!

— Можете пройти, — объявила секретарь.

Начальник тюрьмы указала на стул.

— Присаживайтесь, мисс Лей.

Роз устроилась удобнее, надеясь, что выглядит не такой виноватой, как сейчас чувствует себя.

— Я не думала, что мы сегодня встретимся.

— Разумеется. — Женщина внимательно изучала Роз несколько секунд, затем, очевидно, приняла решение. — Нет смысла начинать издалека. Я на некоторое время лишила Олив ее привилегий, и мы считаем, что вы явились косвенной причиной этому. Судя по записям в журнале, вы не пришли к ней в прошлый понедельник, и мне доложили, что это сильно расстроило Олив. Через три дня после этого она полностью разнесла свою камеру, и ей пришлось делать успокоительные уколы. — Она заметила, как удивилась Роз, услышав это. — Ее настроение стало часто меняться, и, учитывая все обстоятельства, я считаю, что вы должны воздержаться от дальнейших свиданий. Мне кажется, я должна обсудить данную проблему с Министерством внутренних дел.

Господи! Бедняжка Олив! Почему я не догадалась предварительно позвонить сюда?!

Роз сложила руки на коленях и начала судорожно соображать.

— Но если она стала вести себя неадекватно только через три дня, почему вы подумали, что это как-то связано со мной? Или она сама вам об этом сказала?

— У нас нет другого объяснения, и я не хочу рисковать вашей безопасностью.

Несколько секунд Роз обдумывала эту информацию.

— Давайте временно предположим, что вы правы, — хотя должна подчеркнуть, что лично я так не считаю — тогда получается, что если я ее больше не увижу, она перестанет расстраиваться? — Роз подалась вперед. — В любом случае будет разумно позволить мне переговорить с ней. Если такое поведение действительно связано с тем, что меня не было здесь в прошлый понедельник, я могла бы побеседовать с ней и успокоить. Ну, а если это не так, то я вообще не понимаю, за что меня наказывать и заставлять ждать, пока Министерство внутренних дел вновь разрешит свидания. Зачем мне напрасно приезжать сюда, если я ни в чем не виновата?

Начальник тюрьмы чуть заметно улыбнулась.

— Вы очень уверенно говорите.

— А почему бы и нет?

Теперь настала очередь задуматься начальника тюрьмы. Некоторое время она молча изучала свою собеседницу, после чего заговорила снова.

— Давайте проясним все относительно того, что представляет собой Олив, как человек. — Она постучала карандашом по столу. — Когда вы впервые пришли сюда, я сказала вам, что психиатры не считают ее больной. Это было правдой. То есть, в тот момент, когда Олив убивала мать и сестру, она находилась в полном сознании и понимала, что делает. Она сознавала и те последствия, которые должны были наступить после содеянного. Тем не менее, она продолжала свое дело, несмотря ни на что. Кроме того, это означает, — и это особенно относится к вам, — что она не может быть вылечена, потому что не больна, и лечить нечего. При похожих обстоятельствах — несчастье, низкая самооценка, предательство, другими словами, в тех случаях, когда накопится гнев — она поступит точно так же, пренебрегая последствиями, поскольку, взвесив их, посчитает, что последствия можно и вытерпеть, но дело того стоит. Я бы добавила еще вот что, и это тоже относится к вам. В настоящий момент последствия кажутся для нее куда менее устрашающими, чем это было шесть лет назад. В целом, ее устраивает жизнь в тюрьме. Здесь она находится в безопасности, ее уважают, и ей есть с кем поговорить. На свободе у нее ничего этого уже не будет. Она это прекрасно понимает.

Да, теперь Роз действительно почувствовала себя так же, как когда-то перед директором школы. Ей был знаком властный голос, не терпящий возражений.

— Неужели вы хотите сказать, что Олив не станет колебаться и набросится меня лишь потому, что наказанием будет лишь продление пребывания в тюрьме, что ее вполне устраивает? Более того, ей это даже выгодно.

— В общем, да.

— Вы неправы, — начала сердиться журналистка. — Не в отношении ее психического здоровья, разумеется. Я согласна с вами: она так же нормальна, как мы с вами. Но вы ошибаетесь, заявляя, будто она представляет для меня опасность. Я пишу о ней книгу, и Олив хочет, чтобы книга увидела свет. Если она рассердилась на меня, — еще раз хочу повторить, что я так не считаю, — тогда логично предположить, что мое отсутствие она трактовала по-своему, и ей показалось, что я потеряла к ней всякий интерес. Тогда неправильно позволить ей заблуждаться. — Роз тщательно подготовила речь, собрав все доводы в свою пользу. — У ворот тюрьмы есть памятка, в которой изложены правила, царящие здесь. Полагаю, что так заведено во всех тюрьмах, и это правильно. Вы объявляете о своей политике. Если не ошибаюсь, там написано что-то о том, что посетители должны помогать заключенным вести законопослушную жизнь как в тюрьме, так и на свободе. Если эта информация действительно имеет значение, а не выполняет роль красивых обоев на стене, ублажающих взгляд посетителей, то как вы сможете оправдать провоцирование последующих взрывов гнева у Олив, наказывая ее и лишая тех свиданий, которые уже разрешены Министерством внутренних дел? — Роз замолчала, испугавшись, что наговорит лишнее. Какой бы разумной не казалась ее собеседница, сейчас она могла возмутиться, посчитав, что журналистка бросила вызов ее авторитету. Да и кто бы смог выдержать такую речь спокойно?

— А почему Олив хочет, чтобы эта книга вышла в свет? — негромким голосом поинтересовалась начальник тюрьмы. — Ее никогда не интересовала известность, и вы далеко не первый писатель, который проявил к ней интерес. Сразу после ее заключения у нас было несколько заявлений с просьбой о свидании с Олив. Но она отказала всем.

— Не знаю, — честно призналась Роз. — Может быть, тут не последнюю роль сыграла смерть ее отца. Она же говорила о том, что согласилась взять вину на себя еще и потому, что не хотела его мучить долгим судебным разбирательством. — Роз пожала плечами. — Может быть, она думала, что появление книги он бы не смог выдержать, и потому ждала, когда он умрет.

Начальник тюрьмы более прозаично отнеслась к данной проблеме.

— Можно сказать и по-другому. Пока был жив отец, он мог опровергнуть кое-что из того, что говорила сама Олив. Теперь, когда он умер, он замолчал навсегда. Впрочем, это не мое дело. Моя задача заключается в том, чтобы следить за дисциплиной в тюрьме и соблюдением всех внутренних правил. — Она нетерпеливо забарабанила пальцами по столу. С одной стороны, ей не хотелось участвовать в трехсторонних переговорах с участием Министерства внутренних дел и Роз. Но длительная переписка с Министерством была сущим пустяком по сравнению с вероятностью убийства гражданского лица внутри ее тюрьмы. Она-то надеялась на то, что Роз сама откажется от следующих визитов. Теперь ее собственный провал и удивил, и заинтересовал ее. «Странно, — размышляла она, — что же такого делает Розалинда Лей, что ее отношения с Олив только укрепляются, а у нас до сих пор никак не получается? В чем права она и неправы мои сотрудники?»

— Хорошо, вы можете навестить ее, но ваша встреча продлится только полчаса, — внезапно заявила она. — Она будет проходить в специальной комнате для свиданий. Она больше и удобней той, где вы до сих пор виделись с Олив. Во время свидания в комнате будет присутствовать охрана, двое мужчин. Если со стороны Олив или вашей будет замечено нарушение правил, свидание будет тотчас прервано, и я сделаю все возможное, чтобы ваши встречи с Олив больше не возобновились. Надеюсь, вам все понятно, мисс Лей?

— Да.

Женщина кивнула.

— И еще одно. Мне просто интересно: может, вы обнадеживаете ее тем, что говорите, будто с выходом вашей книги появится надежда на освобождение Олив из тюрьмы?

— Нет. Помимо всего прочего, она отказывается говорить со мной об убийствах. — Роз потянулась за своим кейсом.

— Тогда почему вы так уверены, что рядом с ней находитесь в безопасности?

— Потому что, как я успела понять, я единственный человек, приходящий с улицы, который не боится ее.