Любовь Миллер - Царская Семья - жертва темной силы

• Название: Царская Семья - жертва темной силы
• Автор: Любовь Миллер
• Жанр: История

---

»… Государь и его Семья были окружены сплошной толпой народа, слышались неподдельные выражения радости…

Тут же нужно отметить, что при посещении одной из церквей в ней оказался Распутин. Когда все вышли из церкви - его фигура была замечена многими, и ко мне подошел генерал Джунковский и обратил мое внимание на его присутствие среди немногих имевших доступ в церковь. Мне пришлось ответить ему, что я удивляюсь каким образом ему, как Товарищу министра Внутренних дел и командиру корпуса Жандармов, могло быть неизвестно присутствие здесь «старца» и получил в ответ:

«Я ничем не распоряжаюсь и решительно не знаю кто и как получает доступ в места пребывания Царкской Семьи»; мне осталось только добавить ему: «так недалеко и до Богрова».

Посол Франции Морис Палеолог, который присутствовал на всех романовских торжествах, в книге «Aux portes du jugement dernier» - «У порога последнего суда», пишет,175 что в Костроме перед знаменитым Ипатьевским монастырем энтузиазм народа перешел в исступление. Вид Императорской Семьи глубоко потряс народное сознание. Но Палеолог замечает, что было ошибкой позволить присутствовать там Распутину. Его видели вместе с епископом Варнавой в машине, которая следовала за процессией.

Далее Морис Палеолог говорит о Великой княгине Елизавете Феодоровне, которая оставила на время свою Марфо-Мариинскую обитель и сестер, и присоединилась к Императорской Семье на Волге, чтобы присутствовать на романовских торжествах.

Все, кто восхищался красотою Елизаветы Феодоровны до трагической гибели ее супруга Великого князя Сергея Александровича, были теперь поражены тем, что ее лицо оставалось таким же прекрасным в монашеском одеянии, как и прежде. Трудно было оторвать от нее взгляд, любуясь как ее внешней, так и внутренней, духовной красотой.

Великая княгиня показывалась только в церквах. Ни на какие гражданские увеселения она не оставалась, а удалялась в местные женские монастыри.

Когда она узнала в Костроме, что Распутин пачкает своим присутствием священное торжество трехсотлетия дома Романовых, она издала крик ужаса и застыла на коленях в долгой молитве.

Морис Палеолог пишет, что генерал А.И. Спиридович, ведавший службой безопасности, сказал ему, что эти прекрасные помпезные торжества, которые предназначались для того, чтобы поднять имя Династии Романовых, закончились нехорошим предзнаменованием: тень Распутина стала падать на Императорский трон.

В Костроме, в присутствии Царской Семьи, на краю высокого обрыва над Волгой, был заложен памятник трехсолетию дома Романовых.

Когда Государь уезжал из Костромы, толпы народа долго стояли вдоль берега реки, провожая своего Цар Император был очень тронут приемом в Костроме.

По прибытии Царской Семьи для торжеств в Москву в июне месяце, Государь въехал в город один на коне, сопровождаемый на расстоянии отрядом казаков Собственного Е.И.В. Конво На Красной площади он сошел с лошади и проследовал за духовенством через Спасские ворота в Кремль.

Граф Коковцев пишет, что всегда поражающие своим великолепием царские выходы в Москве на этот раз превзошли все виденное раньше. Вид Государя на Красной площади среди своего народа, заполнившего всю площадь, вызвал необычайный подъем, и, несмотря на это, там поддерживался порядок. Только одно было печально - это присутствие Наследника на руках казака. Коковцев ясно помнил, как напротив памятника Минину и Пожарскому до него долетели громкие возгласы скорби из народа при виде больного мальчика. Толпа чувствовала что-то глубоко тяжелое в этом беспомощном состоянии единственного сына Государ

С.Д. Сазонов в своих воспоминаниях так отмечает энтузиазм русского народа во дни празднования трехсотлетия дома Романовых:176

«Те кто не видел этого, не может постичь тот глубокий и искренний энтузиазм, который пронесся через Россию в то врем Романовы, трехсотлетие которых праздновалось в Москве и в Костроме, были создателями современной России со всей ее прошлой славой и ее безграничными возможностями мирного развития и благосостояния в будущем». (пер. с англ.)

Во время романовских торжеств, как В.Н. Коковцев, так и министр Иностранных дел Сазонов были озабочены событиями на Балканах.

Политикой России являлось сохранение мира в Европе. Этого желал Государь, и его раньше поддерживал в этом покойный П.А. Столыпин, а теперь его преемник Коковцев и министр Иностранных дел С.Д. Сазонов, в то время как М.В. Родзянко придерживался противоположного мнени

С.Д. Сазонов попросил у Государя аудиенцию.177 Император его принял в Кремлевском дворце. Министр Иностранных дел стал уговаривать Государя лично вмешаться в спор между сербами и болгарами, чтобы их помирить.

Сначала русский Император спросил Сазонова - все ли доступные средства дипломатии исчерпаны, чтобы добиться мирного разрешения этого вопроса. Также Государь спросил, уверен ли Сазонов, что его личное вмешательство будет иметь желаемый успех.

На первый вопрос Императора С.Д. Сазонов ответил утвердительно, по второму же вопросу - не был уверен в успехе. Но он отметил, что в случае войны между сербами и болгарами Государь будет жалеть, что не попробовал вмешаться, чтобы разрешить мирным путем эту сложную ситуацию на Балканах.

Император внимательно слушал Сазонова и, после минутного колебания, объявил министру, что подпишет обращение к королям Сербии и Болгарии. Он также добавил, что чувствует, что это не только его право, но и его долг - предостеречь их в этот критический момент о возможных последствиях - о конфликте.

«Если они откажутся послушать меня, - сказал Император, - то зачинщики этих беспорядков понесут наказание. Я исполнил свой долг и моя совесть будет спокойна». (пер. с англ.)

С.Д. Сазонов пишет, что эти слова были произнесены с чарующей простотой, которая характеризовала Государя, и которая произвела на Сазонова непреодолимое впечатление.

Император прочитал текст телеграммы, которую заготовил Сазонов, и дал распоряжение сразу же ее отправить, желая, чтобы его призыв к единению и братству среди славян исходил из Москвы.

Покидая Кремль, С.Д. Сазонов думал о разговоре с Государем и о возможном результате государева решени Два факта ясно выделялись на общем впечатлении от этой встречи, именно, что Император Николай II не обращал внимания на мирскую славу, как другие, и что его личная гордость не играла никакой роли в его решениях, когда они внушались чувством долга.

Эти размышления Сазонова еще больше укрепили его в любви и преданности к Государю.

Когда текст воззвания Императора к миру и согласию стал известен за границей, то это произвело там большое впечатление, особенно на Балканах. Даже враги Российского государства должны были признать искренность и полную незаитересованность в этом призыве и его глубоко мирный характер. Все ясно увидели миротворческую политику правительства Санкт-Петербурга на Ближнем Востоке в этот критический момент истории Балкан.

К сожалению, Болгария не вняла призыву Российского Императора и началась вторая балканская война, которая, правда, длилась недолго.

Получая тревожные вести из Европы, Государь все время сохранял свое обычное самообладание и кажущееся спокойствие. Как-то он сказал В.Н. Коковцеву,178 что он верит в искреннее желание императора Вильгельма не допустить возникновение общеевропейской войны, верит в его умиротворяющее влияние на Австрию.

Граф Коковцев пишет:

«Вопреки сильно распространенному мнению о том, что Государь просто был глубоко равнодушен ко всем окружавшим его грозным событиям и не понимал их, я вполне убежден в том, что он лучше многих понимал их, давал себе ясный отчет о их силе и значении, но был также убежден и в том, что с нашей стороны делается все, что только доступно нашим силам, и что мы стоим на правильном пути, Его кажущееся внешнее спокойствие было поэтому отнюдь не проявлением его равнодушия или непонимания обстановки, а только той исключительной внешней выдержки, под которой скрывалось, подчас, глубокое волнение. Я убежден, что даже большинство из нас, стоявших близко к Государю, все же не знали его сложной души и не представляли себе, что именно переживал он в частые минуты глубокого и скрытого от всех нас раздумь..»

По всей России шло железнодорожное строительство и Премьер-министр Коковцев хотел получить за границей заем с целью производства дальнейших работ по постройке железных дорог. Государь очень желал того же и дал соответствующие инструкции В.Н. Коковцеву перед его отъездом за границу.

В это же время князь Мещерский начал свою травлю Коковцева через газету «Гражданин».

Мещерский, этот ловкий интриган, как его называет граф Коковцев, не первый раз занимался такими делами. Незадолго до убийства П.А. Столыпина он осмелился через «Гражданина» начать свой яростный поход против этого великого человека. Вдовствующая Императрица Мария Феодоровна открыто презирала Мещерского.