Валериан Светлов - Рабыня порока

• Название: Рабыня порока
• Автор: Валериан Светлов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-386-00421-7

Судьбы первой российской императрицы Екатерины I и загадочной красавицы Марьи Даниловны переплелись так тесно, что не разорвать. Кто же та роковая женщина, которая появилась в Петербурге на закате царствования Петра Великого и из полной безвестности поднялась на вершину богатства и власти, став фрейлиной государыни? Почему, она обладала столь безграничной властью над царственными особами?

Весь двор Петра I охватил невиданный переполох, и даже всесильный фаворит царя Меншиков не может справиться с коварной авантюристкой. В руках ее тайна прошлого императрицы, она идет к своей цели, жертвуя жизнями влюбленных в нее мужчин. Она настолько красива и обворожительна, что соблазняет самого царя. Но и в ее жизни есть такие зловещие тайны, которые могут привести к гибели. Неотступной тенью за авантюристкой следует влюбленный в нее цыганский красавец Алим, готовый рассказать о совершенных Марьей преступлениях. Так кто же возьмет верх в этой изощренной и безжалостной войне? Красавица Марья Даниловна или верные сподвижники царя Петра? А, может быть, Петр Великий превратится в заложника греховной страсти, и история России пойдет по совершенно другому пути?

Вы узнаете об этом, прочитав самый таинственный роман во всей истории русской авантюрной беллетристики.

Книга ранее выходила под названием «Авантюристка».

---

Она в безумном ужасе озирается вокруг, точно ища чьей‑нибудь помощи, чьего‑нибудь участия.

Но в комнате царит прежнее безмолвие. Огонь потух в очаге, и лишь кроваво‑красные угли дотлевают на железной решетке. В зале мрачно и темно. Незнакомка опять задремала тут же за столом, и по‑прежнему из ее полуоткрытых уст вырываются таинственные, непонятные Марте фразы.

Какой‑то безотчетный ужас овладел Мартой при виде, как разгорается зарево пожара.

Она дико вскрикнула и бросилась к незнакомке, чтобы разбудить ее, чтобы только не оставаться одной в этом удручающем безмолвии, нарушаемом учащающимися выстрелами пушек.

— Проснитесь, проснитесь же!.. — умоляла она свою гостью. — Теперь не время спать. Город горит, неприятельские войска близки… Я чувствую, что происходит что‑то ужасное…

По лестнице послышались торопливые шаги.

Пастор Глюк и тетушка Гильдебрандт, разбуженные в своих комнатах безумным криком Марты, торопливо спускались с лестницы в небрежно накинутых одеждах.

Старики остановились в изумлении на последних ступенях лестницы.

— Что это за крик, Марта? — спросил пастор, стараясь сохранить спокойный тон, но сам уже невольно поддаваясь волнению, начинавшему овладевать им.

— Что случилось, моя дорогая? — в свою очередь проговорила старуха, всматриваясь в полумрак комнаты. — Кто эта девушка?

— Не знаю, не знаю… Это… Марья… Марья… Но не в ней дело, тетушка…

— Что же случилось?

Марта кинулась к ней.

— Матушка! — в каком‑то исступлении отчаяния закричала она. — Пойдемте, пойдемте туда…

— Куда, дитя мое?

— Туда, туда, к стенам города! Туда, где твой сын, где бедный Феликс сражается с неприятелем, защищая наше имущество и нашу жизнь…

— Но, дитя мое… — прервал ее пастор.

— Ах, я знаю, я все знаю, что вы скажете. Но разве не все равно, где умирать? Минутой раньше, минутой позже… Разве вы не видите? Город горит, и неприятель ворвется сюда очень скоро…

Пастор быстро подошел к окну и заглянул в него.

— Она права! — воскликнул он. — Город горит!

Затем, подойдя к старухе Гильдебрандт, он тихо сказал ей:

— Удержите Марту здесь… А я пойду туда, где, может быть, требуется моя помощь.

Старушка упала на колени и принялась горячо молиться:

— Господи, не оставь нас! Господи, пощади жизнь сына моего, возврати мне его целым и невредимым…

Мария Даниловна сделала движение к двери, намереваясь проскользнуть в нее вслед за пастором, который, вернувшись теперь из своей комнаты в длинном темном плаще, направился к выходу.

Но Марта стремительно подошла к незнакомке и в порыве внезапно овладевшей ею злобы сильно схватила ее за руку и удержала на месте.

Та с изумлением взглянула на нее.

— Вы не выйдете отсюда, — твердо сказала Марта.

— Почему? — спросила та.

— Нет, нет, я не пущу вас. Это вы принесли нам несчастье! Все равно идти некуда. Если русские солдаты враги вам — вам не уйти от них никуда. Город взят, и мы должны погибнуть, и вы погибнете вместе с нами.

Не успела она окончить этих слов, как раздался оглушительный треск, как будто поблизости рухнула стена или дом.

Зарево пожара усиливалось. Слышались крики, стоны, звон оружия. Весь этот шум зловеще приближался к таверне.

Раздался звон разбитого стекла.

Женщины в ужасе обернулись к окну.

Штуцерная пуля пробила его, и стекло на тысячу кусков разлетелось по полу. Однако никому из присутствующих пуля не причинила никакого вреда, и они отделались лишь страхом, плотнее прижавшись друг к другу.

Дверь с шумом распахнулась и на пороге ее показался пастор. Лицо его было смертельно бледным.

— Все кончено! — тихо произнес он. — Мариенбург в руках врагов.

За ним вошло в комнату несколько немецких солдат.

Все они были в состоянии полного истощения. Многие из них были ранены и в изнеможении падали на пол; некоторые, закрыв лица руками, с трудом удерживали слезы. Отчаяние владело всеми.

Марта подходила то к одному, то к другому.

— Вы не знаете, что сталось с лейтенантом Рабе?

— Нет, фрейлейн.

— Не видали ли вы лейтенанта? — спрашивала она у другого.

— Какого лейтенанта?

— Феликса Рабе?

— Феликс Рабе? — проговорил старый солдат и отвернулся в смущении.

— О, если вы что‑нибудь знаете о нем… — страстно проговорила Марта, именем Господа заклинаю вас, скажите, где он… Он ранен?.. Он умер?.. О, говорите, говорите же!..

Но старый солдат смущался все больше и больше, и слова не шли с его языка.

Тогда на помощь Марте, угадав уже всю правду, выступил пастор и, обратившись к старому солдату, сказал ему:

— Если вы знаете о нем что‑нибудь, говорите.

— Вы — Марта Рабе? — наконец решился солдат, обратившись к молодой девушке.

— Да, я жена его.

Солдат поправил повязку на своей голове, молча выступил вперед и протянул Марте окровавленный платок.

— Так это, значит, вам.

Марта дико вскрикнула.

— А он? Где он? Что с ним?

— За несколько минут до своей смерти, — торжественно начал солдат, — лейтенант Рабе отдал мне этот платок, напитав его кровью, текшей из его груди от полученной раны, и сказал мне: «Поклянись, что, если ты останешься жив, ты снесешь этот платок моей жене Марте, в таверну «Голубая лисица»… Он еще сказал несколько слов о любви его к вам и к его матушке, но кровь пошла у него горлом, и он скончался на моих руках. Сержант и я отнесли его с поля сражения в город, за стены и сдали его тут встретившимся нам горожанам. Вот все, фрейлейн, что я знаю.

Судорожно зарыдала Марта, приняв из рук воина окровавленный подарок, и крепко прижала его к губам. Мать Феликса рыдала, не будучи в состоянии произнести ни слова.

Старый солдат продолжал говорить:

— Он умер геройской смертью, фрейлейн, командуя вылазкой у южных ворот. Но нас было мало, а силы неприятеля росли. Он был всегда впереди, воодушевлял солдат к бою. Но пуля врага сразила его.

Пастор сделал ему знак замолчать.

— Господь, — дрожащим голосом проговорил пастор, — да упокоит праведную душу его! Он умер как воин и как защитник своего родного города. Да останется память его всегда между нами.

— Аминь! — сказал раненый старый солдат, утирая глаза.

Женщины плакали, и ничто не могло удержать их слез. Они бросились друг другу в объятия.

Солдаты, из уважения к этому горю, один за другим покидали этот низенький темный зал и выходили на улицу, уже переполненную русскими войсками.

IX

Несколько русских солдат ворвались в комнату таверны. Ими предводительствовал молодой полковник. Солдаты бросились к стойке, но офицер остановил их строгим голосом:

— Стой, ни с места! Солдаты остановились.

— Вы что за люди? — обратился полковник к пастору и женщинам.

Но вдруг вся его строгость пропала. Взор его упал сначала на Марту, потом на Марью Даниловну и остановился на ней в немом восхищении.

— Какая красавица‑немка! — прошептал офицер.

— Я не немка, — возразила ему Марья Даниловна.

Офицер очень удивился.

— Но ежели ты русская, то почему находишься здесь, между нашими врагами?

Марья Даниловна собралась ему ответить, но офицера осенила внезапно мысль, и он приказал солдатам:

— Взять их под стражу…

Несколько солдат окружили женщин. Пастор Глюк выступил вперед.

— Господин офицер, — сказал он ему, — за что приказываете вы арестовать этих женщин? Мы — мирные люди, и во всей таверне вы не найдете у нас оружия. Прошу вас, именем Бога, отпустите их.

— Скажи ему, — обратился офицер к Марье Даниловне, — что негоже его сану поповскому мешаться в наши воинские дела. И еще скажи ему, что я представлю взятых фельдмаршалу, так как среди них нашлась русская… Не ведаю я, может быть, и шпионка.

— Я? Я — шпионка? — вскрикнула Марья Даниловна.

— Или преступница, бежавшая от русских ради сокрытия преступления, — продолжал офицер.

Марья Даниловна вздрогнула и сильно побледнела.

— Как фельдмаршал рассудит, так тому и быть.

— Отведите их в лагерь, к моей ставке! — обратился он к солдатам. — Наутро видно будет. А остальных не троньте.

Солдаты схватили молодых женщин. Марья Даниловна робко опустила голову и не сводила глаз с офицера, смотря на него исподлобья. Она чувствовала, что взгляд ее прекрасных больших глаз сильно действует на него и что вся его суровость лишь напускная.

И офицер долго не мог оторвать от нее взоров. Ее красота очаровала его, и в его голове зрели уже планы относительно молодой красавицы‑пленницы.

Зато Марта была в безумном отчаянии.

Она билась в руках солдат, как птичка, пойманная в клетку, вырывалась из их рук, падала на пол, стонала и кричала: