Глеб Голубев - Тайна пирамиды Хирена

• Название: Тайна пирамиды Хирена
• Автор: Глеб Голубев
• Жанр: Научная Фантастика

---

Я оглянулся. "Помощник" геолога вскочил, словно и не спал, и поспешно вышел из палатки.

Так, значит, мне все-таки придется увидеться с Вудстоком.

Кто-то откинул полог палатки, и на пороге показался... Ханусси!

- Это ваш повар, не так ли? - спросил агент.

Я молча кивнул, не сводя глаз со старика.

- Не замечали ли вы за ним каких-нибудь... странностей?

Глаза старика умоляли: "Спаси! Спаси!"

Помедлив, я твердо ответил:

- Нет, ничего плохого о нем сказать не могу. Ханусси-ака всегда был очень вежлив, предупредителен и честен. А что такое?

Полицейский внимательно и задумчиво смотрел на меня, не отвечая, потом усмехнулся, что-то быстро записал и сказал старику:

- Ладно, убирайся, старый нассаб! Но упаси тебя аллах встретиться со мной снова. Понял?

- Эйва йа сиди, - пробормотал старик, - йа саадат бей, йа ["Да, мой господин... ваше превосходительство..."], - и, низко кланяясь, исчез за дверью.

- Пожалуй, вы правы, - задумчиво проговорил полицейский агент и, вставая, подал мне руку. - Благодарю вас, йа устаз. До свидания.

Вернувшись к себе в палатку, я долго ворочался на кровати и никак не мог уснуть. Неужели это старик подбрасывал нам змей? Зачем? Вот уж от кого не ожидал!..

Наконец я, кажется, начал засыпать, как вдруг услышал тихий зов, похожий на шелест:

- Вы не спите, йа эфенди?

Я приподнялся на кровати.

- Ханусси?

- Эйва, йа сиди. Выйдите, пожалуйста, на минуточку.

Я вышел из палатки и едва не наткнулся на старика. Он стоял на коленях и так пополз ко мне, пытаясь поймать и поцеловать руку.

- Вы с ума сошли, Ханусси! Встаньте немедленно, или я уйду! Что это еще за цирк.

- Ш-ш-ш... Не надо кричать, - прошептал старик.

Я поднял его за плечи, втащил в палатку и посадил. Хотел зажечь фонарь, но он поспешно остановил меня:

- Не надо, сэр, мне стыдно смотреть вам в глаза.

Когда я сел в темноте напротив него на койку, Ханусси торопливо, сбивчиво заговорил. Он сильно волновался, часто вставлял арабские слова, то понижал голос до едва слышного шепота, то вдруг почти вскрикивал:

- Я виноват перед вами, и нет мне прощения. Но он заставил, он - страшный человек, йа устаз! Я знаю его давно и все рассказал начальнику. Вы всегда ко мне хорошо относились, но этот дьявол пришел и оказал: "Следи за ним, он замышляет недоброе против твоей страны". И я стал следить... Я даже тайком ходил за вами в эту проклятую пирамиду и едва не провалился там в глубокую могилу...

Так вот чью тень я видел тогда в пирамиде Хирена! И шаги мне вовсе, значит, не послышались...

- Но он хотел большего. Он хотел, чтобы я отравил вас, подлый нассаб! Но я сказал: "Нет!" И все-таки он заставил меня сделать зло. Я не мог спорить с ним. Я был его давний должник, и он крепко держал меня в руках, йа эфенди, - вы не знаете... Тогда я согласился подбросить змей, чтобы задержать вас в лагере. Но ведь это было не опасно, у вас была сыворотка, и ганеш не мог убить никого, правда? И я первый каждый раз поднимал тревогу. Но все равно я должен сидеть в тюрьме вместе с этим шайтаном, а вы спасли и защитили меня, йа эфенди...

Он опять начал в темноте ловить мою руку.- Я крепко схватил его за запястья:

- Ну, успокойтесь, Ханусси-ака. Вы сделали плохое дело, но все кончилось благополучно, и мы можем забыть о нем. Идите и спокойно спите.

- Вы не уволите меня?

- Конечно, нет. Где мы еще найдем такого повара?

- Я должен был вам все рассказать, а то у меня мафиш кеф [Плохое настроение (арабск.).], лежал камень на душе. - Он что-то торопливо сунул мне в руку и, как тень, исчез из палатки, прошептав на прощание: - Храни вас аллах, йа эфенди!

Я зажег фонарь и посмотрел, что же это дал мне старик. Так и есть - амулет, несколько бредовых фраз на грязном клочке бумаги.

Я хотел тут же порвать его, но потом решил сохранить для домашнего музея. И только тут вдруг до меня дошло, что весь вечер старик называл меня не "йа хавага", как прежде, а "йа эфенди"!..

Наутро, часам к десяти, весь песок выгребли, и мы могли двинуться дальше по загадочному коридору.

Он привел нас к заштукатуренной двери. На ней виднелись знаки царского погребения - шакал с девятью пленниками и личная печать фараона. Никаких следов повреждений - значит грабители так и не сумели сюда добраться!

Я вопрошающе посмотрел на доктора Шакура. Он также молча кивнул. И я начал осторожно сбивать ломиком штукатурку.

Постепенно обнажились обе створки двери, задвижка. Я потянул за нее.

И дверь медленно, с тихим скрипом раскрылась...

Перед нами была продолговатая комната, у дальней стены ее стоял саркофаг из золотистого алебастра. Свет наших фонарей словно проникал сквозь его стенки и заставлял их светиться изнутри мягким, трепетным, сиянием.

А вокруг саркофага вазы, сундучки, кресла и парадные ложа, как и в нижней фальшивой камере, - но на этот раз, кажется, в полной целости и сохранности!

- Эль-хамду-лил-лах! - прошептал за моей спиной доктор Шакур и вдруг громко начал читать нараспев одну за другой суры корана.

Рабочие подхватили высокими голосами.

Мы решили пока не входить в погребальную камеру, прервать работу и все приготовить для фотографирования и зарисовок. Снова закрыли дверь, тщательно опечатали ее. Вход в гробницу закрыли железной решеткой, и возле нее на страже встали два солдата из пограничной охраны.

И все-таки я с большой неохотой покидал гробницу: словно где-то в глубине души опасался, как бы она не исчезла, точно чудесный мираж, как бы не улетучилась таинственным образом.

Когда мы подходили к лагерю, вдруг взревели моторы самолета, второй день тихо дремавшего под жгучим солнцем. Издали я увидел идущих к нему людей.

Впереди, заложив за спину руки, на которых сверкали кандальные браслеты, понуро шагал Афанасопуло. За ним шел Вудсток.

Заключали шествие двое в серых плащах и серых шляпах, одинаково чуть сдвинутых набок.

Наскоро закусив и сделав все необходимые приготовления, мы, несмотря на полуденный зной, поспешили обратно в гробницу.

Я уже сделал шаг через порог - и вовремя отдернул ногу.

Прямо на полу возле самой двери лежал маленький глиняный кирпичик, на нем - такой же крошечный, словно игрушечный, факел и несколько черных крупинок горелого древесного угля. Едва не раздавил их своей ножищей!

Присев на корточки, я осторожно взял странный кирпичик в руки и с трудом разобрал надпись, едва проступавшую сквозь пыль веков:

"Я удерживаю песок, чтобы он не засыпал тайный покой.

Того, кто захочет меня обойти, я остановлю

пламенем пустыни.

Я предал пески огню.

Я заставил свернуть на неверную дорогу.

Я здесь для защиты Озириса..."

Несомненно, это было магическое заклинание, а под именем бога Озириса имелся в виду сам Хирен.

Осмотр и фотографирование погребальной камеры велись в том же порядке и строгой последовательности, как и раньше, так что нет смысла все пересказывать.

Не буду я подробно перечислять и все наши находки, иначе книга превратилась бы в объемистый каталог. Их полный список насчитывает свыше восьмисот названий.

Вокруг саркофага были аккуратно разложены самые различные предметы, какие только могли понадобиться покойному фараону в загробных странствиях. Тут были две боевые колесницы, украшенные золотом и слоновой костью, оружие и посуда, тугие луки, драгоценности, золотые кубки, весла из черного дерева и модель ладьи. Одних статуэток-ушебти оказалось больше сотни!

В изголовье саркофага стояла лампа из белого камня. Она выглядела очень простой и строгой: никаких рисунков, почти нет резьбы. Но когда мы опустили в нее фонарик, лампа вдруг засияла радостным и мягким светом, а на стене ее выступило изображение фараона Хирена, каким-то непонятным образом скрытое умелым мастером внутри камня.

Я открыл один из сундучков - и обмер: папирусы! И на одном из них что-то похожее на чертеж! Надо поскорее закрыть их и вынести отсюда, как бы они не рассыпались вдруг в труху.

Некоторые находки вызывали улыбку, другие - озадачивали. Мы нашли, например, любопытную игральную доску на изящной подставке из черного дерева. Она предназначалась для какой-то игры, отдаленно напоминавшей ваши шахматы. Видимо, Хирен увлекался ею при жизни.

Попался нам небольшой сундучок, выкрашенный в белый цвет. Осторожно приподняли его выпуклую резную крышку, но не нашли ничего интересного, кроме пары кожаных сандалий, похожих га домашние шлепанцы, к тому же изрядно стопанных. Странный и непонятный сувенир... А может быть, это какая-то семейная реликвия?

Не хранил ли Хирен эти старенькие сандалии в память об Эхнатоне?

Такие мысли возникли у меня в связи с другой находкой пожалуй, одной из самых интересных. Это было позолоченное кресло - вероятно, тронное. Резной барельеф на его красиво изогнутой спинке изображал Эхнатона, что-то раздававшего склонившимся перед ним приближенным, - среди них можно было узнать и молодого Хирена. Над головой фараона-еретика сверкал золотой солнечный диск с распростертыми во все стороны лучами-руками.