Валериан Светлов - Рабыня порока

• Название: Рабыня порока
• Автор: Валериан Светлов
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-386-00421-7

Судьбы первой российской императрицы Екатерины I и загадочной красавицы Марьи Даниловны переплелись так тесно, что не разорвать. Кто же та роковая женщина, которая появилась в Петербурге на закате царствования Петра Великого и из полной безвестности поднялась на вершину богатства и власти, став фрейлиной государыни? Почему она обладала столь безграничной властью над царственными особами?

Весь двор Петра I охватил невиданный переполох, и даже всесильный фаворит царя Меншиков не может справиться с коварной авантюристкой. В руках ее тайна прошлого императрицы, она идет к своей цели, жертвуя жизнями влюбленных в нее мужчин. Она настолько красива и обворожительна, что соблазняет самого царя. Но и в ее жизни есть такие зловещие тайны, которые могут привести к гибели. Неотступной тенью за авантюристкой следует влюбленный в нее цыганский красавец Алим, готовый рассказать о совершенных Марьей преступлениях. Так кто же возьмет верх в этой изощренной и безжалостной войне? Красавица Марья Даниловна или верные сподвижники царя Петра? А, может быть, Петр Великий превратится в заложника греховной страсти, и история России пойдет по совершенно другому пути?

Вы узнаете об этом, прочитав самый таинственный роман во всей истории русской авантюрной беллетристики.

Книга ранее выходила под названием «Авантюристка».

---

Грохот выстрелов снова возобновился, но он, по-видимому, не производил на нее никакого впечатления, или уж она достаточно успела наслушаться его и привыкнуть к нему, только она ни разу не открыла глаз. Думала ли она о чем или просто дремала, сломленная промчавшейся над ней жизненной бурей или утомлением от тяжелого и долгого пути, трудно было решить, но только веки ее были плотно сомкнуты и губы сжаты, что придавало ее красивому, молодому и миловидному лицу выражение трагического горя.

Выстрелы учащались.

Но вдруг женщина вздрогнула с головы до ног и раскрыла глаза, всматриваясь в полутьму комнаты.

Ступеньки лестницы скрипнули, и на них появилась Марта со свечой в руке.

Женщина быстро встала с кресла и вытянулась во весь свой рост.

Марта, в страшном испуге при виде этого призрака, вскрикнула и чуть не выронила подсвечник из рук.

Обе женщины испугались друг друга.

– Кто вы? – оправившись несколько, спросила ее Марта. – Как вы сюда попали?

– Умоляю вас, не делайте шума! – слабым голосом отозвалась незнакомка. – Дверь была не заперта, и я вошла сюда. О, не бойтесь, не бойтесь меня, я не сделаю вам никакого зла. Какое зло может сделать женщина, еле держащаяся на ногах от усталости и голода? Я долго, долго шла… Сил у меня больше нет. Умоляю вас, не гоните меня, дайте мне кусок хлеба, что-нибудь, чтобы утолить голод… ноги не держат меня…

– Садитесь, – окончательно оправившись, сказала Марта. – Я вам дам все, что у нас осталось. Не бойтесь, я не буду гнать вас, и вы можете отдохнуть или даже переночевать; ведь у нас гостиница…

– О, благодарю вас! Кусок хлеба и приют – вот все, что мне теперь нужно. Вы добрая, я это вижу по вашим глазам, и Бог не оставит вас за вашу доброту…

Она опять опустилась в кресло, и Марта, не расспрашивая ее ни о чем больше, принялась собирать на стол все, что еще осталось от ужина.

При этом она с любопытством, почти забыв свое собственное горе, разглядывала незнакомку.

Странной гостье было не больше восемнадцати-девятнадцати лет. Платье ее было измято и кое-где порвано. Низ юбки был забрызган грязью, и вся она была мокрая.

Марта вновь подбросила в очаг дров, и дрова запылали ярким пламенем. Несмотря на хлопотливый день, на пережитые волнения, на собственное горе, девушка решительно не чувствовала никакой усталости и хлопотала, точно только что встала с постели после крепкого и продолжительного сна.

Страстное чувство к Феликсу, которого она так давно и так горячо любила и который наконец стал ее мужем, поддерживало ее бодрость. Он ушел, он в опасности и даже, может быть, никогда уже не вернется к ней… И вслед за порывом горя, овладевшего ею при этих мыслях, снова радостное, счастливое чувство водворялось в душе, и, таким образом, надежда на счастье и безнадежное чувство отчаяния сменяли друг друга и точно боролись в ней в эту страшную, последнюю ночь Мариенбурга.

Она взглянула на свою гостью.

Девушка, под влиянием усталости и теплоты, распространившейся по комнате, уснула тревожным сном.

Какой-то бессвязный бред вырывался из ее запекшихся губ, и она вздрагивала всем телом, съеживалась, как будто ожидая невидимого удара, и широко раскрывала глаза, точно видя перед собой какой-нибудь грозный призрак, и потом вновь смыкала их, погружаясь в глубокую дрему.

– Да… да! – бормотала во сне незнакомка. – Я сделала это, сделала… Я ненавижу его!

Она несколько раз повторяла эти загадочные фразы, и Марта прислушивалась к ним с каким-то суеверным страхом, не будучи в состоянии ничего понять.

Ужин был готов, и Марта подошла к гостье, чтобы разбудить ее. Но ей было жалко нарушать ее тревожный сон. Она остановилась перед незнакомкой в немом восторге.

Никогда еще в жизни она не видела такой красоты и такого милого, доброго лица с выражением ангельской чистоты и непорочности. Бледные щеки пришелицы начинали розоветь и казались настоящими лепестками розы. Белокурые золотистые волосы обрамляли, точно драгоценной рамой, ее личико с красными, как коралл, губами, с темными бровями и длинными ресницами, точно бросавшими тень на ее щеки. Теперь губы ее были раскрыты, и за ними виднелся ряд молочно-белых зубов. Трагическое выражение лица исчезло, и, напротив, ее полуоткрытый ротик и эти ровные, мелкие зубы придавали что-то трогательно-детское ее личику. Молодая грудь ее, слегка обрисовывавшаяся под складками черного платья, ровно и безмятежно дышала. Кошмар, тяготивший незнакомку, видимо, стал проходить, и тревожный сон переходил в спокойный и укрепляющий сон усталого, но здорового телом и душой человека.

Было жаль будить ее, но Марта решилась на это, так как надо было прежде всего позаботиться о восстановлении сил гостьи.

Марта дотронулась до ее плеча.

Незнакомка вздрогнула и вскрикнула:

– Что вам надо? Вы пришли за мной? Ну да, я сделала это… Ах, это вы? Вы меня гоните? О, не гоните! Не гоните меня!..

– Успокойтесь, милая… Я не гоню вас, я приготовила вам ужинать.

– А… – облегченно вздохнула незнакомка. – Благодарю вас.

Она встала и подошла к столу.

Походка ее все еще не была достаточно твердой. С жадностью принялась она за ужин, и только когда она утолила свой голод, Марта решилась наконец спросить ее:

– Простите мое любопытство… вы не сказали мне, кто же вы и откуда вы пришли к нам? Не одно любопытство заставляет меня спрашивать вас об этом. Город наш осажден русскими войсками… кто знает, что может случиться… – вздохнула она и утерла рукою набежавшую слезу. – Как вы могли пробраться через неприятельские войска? Как ваше имя?

Девушка вздрогнула и, по-видимому, обдумывала свой ответ. Марте вдруг сделалось страшно.

Комната освещалась лишь огнем очага; свечка давно уж потухла; выстрелы раздавались все чаще и чаще, все ближе и ближе. Длинная тень незнакомки, освещенная красным блеском огня, перегнулась через стену на потолок и точно качалась там, походя на призрак.

– Говорите же, говорите что-нибудь! – взмолилась Марта.

– Меня зовут Марьей Даниловной, – тихо, как бы нехотя проговорила незнакомка.

– Вы – русская? – вскрикнула Марта, вскочив со стула. – Вы – дочь наших злейших врагов? И вы осмелились явиться сюда, в осажденный русскими город, и искать убежища у ваших врагов?.. Может быть, вы подосланы ими.

– Не кричите, умоляю вас… и ничего, ничего не бойтесь, – с грустной улыбкой ответила девушка, покачав головой. – Я не русская по происхождению, и русские скорее враги мне, чем друзья… Еще вчера у меня было двадцать дукатов, но солдаты напали на меня и ограбили… Я еле спаслась из их рук… Я долго, долго бежала и я очень, очень устала…

VIII

Марта чувствовала, что эта женщина что-то скрывала и если говорила правду, то, во всяком случае, не всю правду.

Марта не спросила ее ни о чем больше и, встав из-за стола, принялась перетирать посуду и устанавливать ее на полки. Гостья ее тоже молчала, не прибавив к сказанному ни слова.

Теперь прежние муки вновь завладели Мартой.

Она вновь почувствовала странную тоску, гнетущее беспокойство. Изредка, не в силах удержать порывы горя, она останавливалась в беспомощной позе, до боли сжимала руки, и душевное страдание ее становилось тем больше, чем дольше продолжалось безмолвие комнаты…

Окно стало освещаться изнутри красным светом.

Марта в изумлении подошла к нему и вдруг схватила себя в отчаянии за голову.

Да, да, нет никакого сомнения больше!

Это – пожар. Это там, у городской стены, загорелись низенькие деревянные домики; быть может, это там, где теперь дерется на жизнь и смерть ее муж!

Она в безумном ужасе озирается вокруг, точно ища чьей-нибудь помощи, чьего-нибудь участия.

Но в комнате царит прежнее безмолвие. Огонь потух в очаге, и лишь кроваво-красные угли дотлевают на железной решетке. В зале мрачно и темно. Незнакомка опять задремала тут же за столом, и по-прежнему из ее полуоткрытых уст вырываются таинственные, непонятные Марте фразы.

Какой-то безотчетный ужас овладел Мартой при виде, как разгорается зарево пожара.

Она дико вскрикнула и бросилась к незнакомке, чтобы разбудить ее, чтобы только не оставаться одной в этом удручающем безмолвии, нарушаемом учащающимися выстрелами пушек.

– Проснитесь, проснитесь же!.. – умоляла она свою гостью. – Теперь не время спать. Город горит, неприятельские войска близки… Я чувствую, что происходит что-то ужасное…

По лестнице послышались торопливые шаги.

Пастор Глюк и тетушка Гильдебрандт, разбуженные в своих комнатах безумным криком Марты, торопливо спускались с лестницы в небрежно накинутых одеждах.

Старики остановились в изумлении на последних ступенях лестницы.

– Что это за крик, Марта? – спросил пастор, стараясь сохранить спокойный тон, но сам уже невольно поддаваясь волнению, начинавшему овладевать им.

– Что случилось, моя дорогая? – в свою очередь проговорила старуха, всматриваясь в полумрак комнаты. – Кто эта девушка?