Сергей Гомонов - Послания себе (Книга 3)

• Название: Послания себе (Книга 3)
• Автор: Сергей Гомонов
• Жанр: Научная Фантастика

---

На диване, полностью одетая, по-прежнему на спине, вытянувшись в струну, как мумия в саркофаге...

Ответ пришел совсем не с той стороны, с которой она ждала. Он выскочил исподволь и замкнул недостающие звенья разорванного когда-то круга...

Подобно той привычке, какая вырабатывается, если расслабляешь, расконцентрируешь взгляд, чтобы в абстрактном цветовом узоре разглядеть зашифрованную там стереокартинку, Рената поняла, что может то, чего не только не могла, но о чем даже не знала раньше. И обрадовалась, как радуется человек, впервые увидевший объемную картинку своими глазами: только что ему тыкали "Да вот, вот здесь! Смотри! Ну как же ты не видишь?!" - и тут, потеряв уже всякую надежду, он перестает ВСМАТРИВАТЬСЯ... И тогда... Впрочем, какое там - обрадовалась "так же"! Так не радуются даже сбывшейся мечте, встрече с человеком, которого считали давно потерянным и по которому скорбели... Так не радуются рождению долгожданного первенца...

Рената знала, КТО она. Отныне и навсегда - знала. Не только та, что неслась на бешеном коне по степи, с именем "Нереяросса", не только та жрица из храма Феникса в Северном Столпе - Гелиополисе с длинным и странным именем "Нефернептис" - "Прекрасная Нептида", не только Танрэй заблудившаяся на жизненном пути правительница страны Ин на земле Тайны, не только сотни, тысячи других, кем ей пришлось стать, вспоминая и забывая, находя и теряя, но и та ТАНРЭЙ, которая ПОМНИЛА и которая СУМЕЛА ПЕРЕДАТЬ - через десятки тысяч лет!!! Та, что обманула коварное Время и стала сильнее, мудрее и благороднее него...

ЗАРЯ, СВЕТ КОТОРОЙ ОТЛИВАЛ НА БОКАХ БЕЛОСНЕЖНЫХ ШАРОВ ЗДАНИЙ, БЫЛА СВЕЖА И НЕЖНА, СЛОВНО РУМЯНЕЦ НА ЩЕКЕ МЛАДЕНЦА. И ЗАРЯ ЭТА - ИДЕАЛЬНОЕ ДИТЯ МАТЕРИ-ПРИРОДЫ - САМА СЛОВНО ЛЮБОВАЛАСЬ ВЕЛИКИМ ГОРОДОМ, СОЗДАННЫМ В ГАРМОНИИ СО ВСЕЙ ВСЕЛЕННОЙ...

Код, адресованный самой себе и разбросанным по всему свету, точно так же запамятовавшим истоки соотечественникам, достиг одного из пунктов назначения... И достигнет еще не раз и не одного. Да будет так, пока светят звезды!

Она закрыла глаза и... взлетела над городом. Внутренний взор не искажал ничего - то же самое она увидела бы открытыми глазами...

Закружилась. Ощутила. И - резко, в три приема - раз! два! три! Скользнула к нужному месту на земле... Осталось присоединить тело, но... Не спеши, не спеши... Ты знаешь, что делать. Успокойся. Восторги подождут...

ДЕЙСТВУЙ!!!

Проклятье лежало на нас троих страшным грузом. Иногда оно казалось мне настолько тяжелым и вещественным, что стоит лишь протянуть руку - и ты коснешься его ядовитых щупальцев. Я свыкся с ним, как свыкается калека с горбом, как слепой перестает бунтовать и научается жить с увечьем... Уже не скажу даже, после какого воплощения я научился МОЛЧАТЬ. В этом была заслуга нашего друга-врага... Мы вновь встретились в Кемете, и много воды утекло в Ниле с тех пор, как страна наших "куарт" превратилась из Ин в Кемет, Египет, Тайну... И столько же, если не больше, ей предстояло утечь к тому времени, как ее назовут Египтом на моем последнем языке... Да, мы встретились там и узнали друг друга - вначале Ормона и я, затем она позволила и Сетену поговорить со мной. На тот момент они были несказанно сильны, а я... я был, как всегда, один и еще не свыкся со своим одиночеством...

Второе проклятье было сильнее первого, и на семь династий Кемета, сменявших одна другую, я лишился возможности делать что-либо вообще: астральная личность в потопленной лодке не могла воплощаться. Но я помнил все - я был и останусь душой-разумом, а душа не забывает ничего, ее не ограничивают стены сознания, сросшегося с бренным мозгом. Проклятье не давало мне пошевелиться, я безвозвратно упустил массу вещей...

Тогда и пришел Учитель. Он наблюдал за нашими "куарт" еще со времени создания, расцвета и падения Великого Оритана, а узнал он их-нас и того раньше... Учитель приоткрыл мне узкую щелочку бытия, и я смог вступить во взаимодействие с его душой-разумом. Правда, ненадолго. В то время Учитель находился в состоянии статики, но готовился к очередному воплощению. Уже тогда он обогнал в мудрости всех нас. Я и сейчас мало что знаю и почти ничего не умею: частые воплощения, не всегда в людей, как уж получалось, без передышки, не удобряют, а напротив, истощают почву для размышлений.

"Тобой движет нечто более сильное, и тебе не нужна излишняя эрудиция, стариковская мудрость, - сказал Учитель. - У тебя совершенно другой Путь, чем, скажем-скажем, у меня. Ты - черное в белом и белое в черном... Победит сильнейший"...

И он предложил мне следующее: если стремление мое к цели поможет мне выбраться из смирительной рубашки проклятья и вернуться к своим, то он станет моим старшим, Верховным, Попутчиком.

Я бился долго, но нашел способ увеличить "щелочку", чтобы протиснуться через нее в чужое сознание и попасть в "чистое пространство" - в тело новорожденного, в облике которого хотел прожить тогда сам Учитель. Он оставил шанс мне.

Смирительные ремни проклятья Сетена и длительное бездействие души дали свои результаты: при рождении была длительная асфиксия, а я не мог, никак не мог оставить это тело. Я давно не видел людей, стал сентиментален, и мне было жаль младенца. Боль была дикой: сама смерть вцепилась мне в глотку и не давала вздохнуть. Врачи поставили на мне крест и оставили на морозе. Я прощупал умирающий мозг. Он забудет многое, и это отразится на мне, потому что на данный период я единое с ним целое. Но у меня не было права бросить его, и я заставил заполненные слизью легкие втянуть воздух и закричать.

Всю жизнь этого мальчика, всю МОЮ жизнь после заключения я положил на то, чтобы ВСПОМНИТЬ. И под конец добился своего. Передо мной расстилалась тьма ступеней, на которые предстояло карабкаться, и я уже не был ни Алом, ни Хранителем Ала - я был чем-то новым и привыкал к этому новому. Я учился молчать. Даже тогда, когда хотелось закричать, объяснить, убедить... Заблудившемуся между реальностями и звездами Пилигриму нельзя говорить, его рот забит песком, глаза - завязаны черной лентой, поднять которую он сможет только на определенной ступени, много-много поколений спустя. А вот выплюнуть песок невозможно до самой вершины... Только Учитель может ГОВОРИТЬ, да и то осторожно, дабы не обжечь ненужным знанием незрелые души, копошащиеся у фундамента. Все меньше и меньше зависело в ИХ жизни от меня... Тот, кто тоже был мной - частью меня, - и Она забывали все сильнее и сильнее, ком ошибок рос, они запутывались в сетях, хотя жизнь почти всегда сводила их вместе. Лишь не было рядом меня... Сколько сотен лет я потратил, чтобы найти их...

Тем не менее, все имеет свой конец. Тот, кто утрачивает способность вспоминать, скатывается вниз и тянет за собой всё, составляющее триединство. Затем - неминуемое разобщение и полная некротия, вакуум. Ничто. И камни будут более одушевленны. Никогда не будет названия тому, что не существует. "Тогда для чего всё?" - часто задавал я себе незрелый вопрос юнцов и... не находил на него ответа. Просто жизнь. Просто она такая... Данность. Так захотела скульптор-Природа, и ничего не поделаешь...

Зная обо всем этом, я искал хотя бы одного из них и нашел совершенно случайно, неожиданно. ЕЁ. Судьба или что-то большее свело нас, и это было последнее испытание. Наше существование зависело от того, выдержим мы его или нет. Я отдавал ей все свои сны, свою память, свои силы - всё. Она была моей хозяйкой, хозяйкой моей души - как всегда... И я хранил наши с нею души, а под конец отдал ей жизнь, зная, что смогу, в отличие от нее, вернуться и ничего не утратить. Отныне все зависело от нее и от той части меня, которую я уже почти перестал ощущать собой и в то же время... нет, это очень сложно объяснить. Не пережив этого, это невозможно понять.

Я метался, я убирал все преграды на нашем пути и на пути тех, кто смог бы еще, в грядущем, присоединиться к нам. Те, кто скатываются, тянут за собой других. И я в отчаянии отсекал их руки - пусть катятся одни, они сами так захотели при выборе на весах Маата. Каждый получит по заслугам. Я сам стал чудовищем, я ощутил в себе дыхание Тессетена и услышал его смех - вот это было действительно страшно для меня, для звериного в человеческом и для человеческого в зверином...

Что я чувствую сейчас? Не знаю. Я столько раз проигрывал в воображении возможное развитие событий и всякий раз, если конец был хорош, испытывал такой восторг, что теперь не верю в реальность. Не верю, потому что не чувствую ничего, кроме усталости. Все происходит, происходит, происходит - но как будто не со мной...

Я касаюсь ручки двери некогда моей квартиры, привычно придавливаю ее вниз, нажимаю, толкаю вперед... ОН-Я уже там. Остался последний штрих на полотне нашей жизни...

И тогда у двери мелькнула тень. В комнату бесшумно скользнул Влад. Свободно вытянув руки вдоль туловища, весь он расслабленный, но каждый момент готовый к броску - стоял под той самой картиной и смотрел на Николая. Взгляд его, чуть исподлобья, но без тени враждебности, был каким-то родным, не просто знакомым, а родным, собственным.