Светлана Дильдина - Созвездие Чаши

• Название: Созвездие Чаши
• Автор: Светлана Дильдина
• Жанр: Научная Фантастика

Есть подростки. Есть Чаша. И есть желание выжить.

---

Нат тихонько втянул в себя воздух:

— Не… Не могу.

— Страшно? — подпустив в голос насмешки, поинтересовался Альхели.

— Да хоть бы и страшно! — окрысился тот. — Я ж тебе по-человечески предлагаю…

— А почему — мне? Я новичок, а тут у тебя много старых знакомых. С ними спасаться не хочешь?

— Какие они знакомые, — тоскливо сказал Нат. — Психи… Девок я в расчет не беру — те, мелкие, вроде Шары, сбежать не сумеют, а постарше — стервы редкостные… ну их. Я два месяца тут, насмотрелся. Не хочу больше. Так как, договорились?

Взгляд его бегал, то заискивающе останавливаясь на лице Альхели, то начиная шарить вокруг.

— Ничего я ломать не буду, — отрезал Альхели. — Ни себе, ни тебе. Себе — особенно. Еще  не хватало, чтобы с незажившим переломом вернули сюда и выпустили в Чашу…

— Да что ты, кому мы нужны? Вышвырнут, и бежать не придется…

— Тем более. Оказаться на улице калекой — ну уж нафиг…

— Тогда… — голос его совсем стих, и Нат едва не приклеился к губами к уху Альхели, шепча:

— У меня лезвие есть, я уж всячески изворачивался — подарили там, наверху…

— Зачем?

— Ну… порезать — это ж не перелом.

— Я спрашиваю — зачем тебе его дали?

— Дали? — он как-то весь сморщился, покачал головой: — Ну, просил я, и дали… Кому-то записи дарят, мне — это.

— То есть, кому-то захотелось развлечься, поглядев, как ты с этой штукой управишься. —

Альхели привстал, собираясь уйти.

— Погоди, — Нат вцепился в него. — Ну, чего ты? Это ведь шанс…

   Он показывал зажатый в кулак полукруг, из двух половинок — темной и светлой. Складной пластиковый нож, игрушка, считай… Альхели видел такие — за прозрачность они «стеклышками» назывались. Их нельзя было затачивать — потому и хватало раза на два-три.

— Шанс… Ладно. Только тебе я «стекло» не доверю, понял? Не хочу, чтобы ты натворил дел…

— Тогда прямо сейчас, да? — заискивающе спросил мальчишка, и вздрогнул.

   Вот и проверка на храбрость… и особо мешкать нельзя, еще спустятся сверху и помешают. Но по живому-то как? Особенно если это тело твое собственное.

   — Давай тебя, — неуверенно предложил Сверчок, а Нат испуганно головой затряс: не, ты первый…

   — Дурак. — Хотел было покрепче высказаться, но передумал. Можно подумать, сам он не трусит…

   Отчаянно зажмурился и полоснул по ребрам сверху вниз — было даже не больно, только горячее потекло по коже и пальцам. Нат тихонько охнул. Глубоко получилось… острое лезвие, не ожидал, что настолько. Альхели открыл глаза, покосился на дело рук своих и сказал довольно-таки кровожадно:

   — Ну, понял? Бери!

   — Нет, я не смогу, — теперь зажмурился Нат. — А давай ты? То же самое?

   Сверчок едва не выругался, тем паче, что рана заболела — жгучая такая боль, и кровь стекала на штаны. Со злостью он сжал «стеклышко» покрепче, испытывая желание голову этому Нату отрезать.

   — Ладно!

   И снова невольно закрыл глаза, мысленно представляя лист бумаги, по которому чертят карандашом. Услышал вскрик. Поглядел.

   Получилось совсем криво — поранить другого оказалось куда тяжелее, да и Нат, придурок, шарахнулся назад. Если бы не стена, совсем бы сбежал.

   «Хреновый из меня уголовник», — подумал Сверчок.

   А что еще думал и делал, запомнить не успел — слишком быстро спустилась платформа с охранниками, и обоих подростков туда втащили, не церемонясь. Мог бы запас известных ругательств пополнить — да не слушал почти. Растерян был, и удивлен — быстро же среагировали… значит, и вправду следят?

Здесь, наверху, настоящее небо. Только его не разглядеть — на окнах плотные жалюзи, и потолок выложен былым пластиком. Белое все… словно вырыта норка в сугробе. Да не холодно отчего-то…

Воздух тут был на диво безвкусным. Будто не только микробов убивали дезинфицирующие лучи, но и саму душу воздуха, отчего дышать им было скучно и даже противно. Альхели предпочел бы хорошенькую медсестричку — хоть поглядывать на нее, если уж откажется поболтать — но следил за его состоянием мрачный мужик с руками, как у гориллы.

   Нат не соврал — попытки задушевно беседовать с тутошними работниками, тем паче с охраной оказались бессмысленными. Безразличие, или страх — разницы никакой. Им — жить и кормить семьи.

Вытягиваясь на простыни, Альхели закрывал глаза и видел Ришу… коса болталась у нее за спиной, била по бокам при беге, и скоро во всем мире не оставалось ничего, кроме этой косы. Маятником — вправо-влево, вправо-влево, и к самому кончику подвязано острое бутылочное стекло.

За стенкой был Нат. Альхели не видел его, да и видеть особенно не желал.

А там, внизу, Чаша… При мысли о ней сосет где-то в желудке, и холодеют конечности.

Санитар принес еду на белом пластиковом подносе. Каша… на вкус ничего, но противная, скользкая. Там, в бытность свою Сверчком, какую только дрянь не жрал… ну, совсем-то дряни не касался, все же брезгливым был. Но по сравнению с этим… тут ведь все витаминизировано, блин, полезно для здоровья. А есть не хочется.

Хоть бы Ната увидеть, подумал.

— Не подскажете ли, как там себя чувствует мой товарищ? — предельно вежливо осведомился Альхели.

— Чувствует, — лаконично ответил санитар, и ушел, оставив Альхели наедине с кашей.

Тот откинулся на подушку, прикусил кончик ногтя.

А внизу сейчас получили еду, наверное, и часть сидит и жует, собравшись кружком, а кто-то сказал — отвалите от меня с вашей едой, и занимается своими делами, будто и впрямь есть дела неотложные. А Хезе — треплется наверняка, он даже когда жует, треплется. Вот ведь язык, помело… Их бы с Гамалем сложить и поделить пополам.

   Тоскливо. Солнечный зайчик не скачет — ползает по стене… Жалюзи твердые, не шелохнутся. И все белое, белое… неживой цвет. И синее — там, внизу — неживой. Тут все будто роботы — словно все самое яркое и неправильное вобрала в себя Чаша…

   Три дня прошли, на четвертый зашел санитар:

   — Пошли.

   — Как, меня уже вылечили? — делано-обиженно изумился Альхели.

   — Нет, еще пара процедур осталась. — Он очень сердито взглянул: — А потом тебя ждет теплый прием внизу… даже не представляешь, насколько теплый.

   — Ну отчего же. — Сверчок потянулся. — У меня богатое воображение, мне это сказали, отбирая сюда. Ну, двинулись.

   По дороге никого особо не встретили. Альхели заметил несколько дверей, одна из них была приоткрыта и вела в коридор. Мальчишка собрался было нырнуть в нее, но «горилла» не вовремя обернулась.

   Пришли.

   Процедурный — обыкновенный; приборы какие-то, стерильная чистота, не то что в дешевых больницах. Обыкновенный, ничего себе — привык…

   Стянуть больничную распашонку, плюхнуться на обтянутую белой тканью лежанку, ощутить сначала прохладу, потом тепло этой ткани…

   Женщина в светло-желтом халате навела на затянувшуюся рану металлический конус, нажала на кнопку. Из конуса полился мягкий согревающий свет. Стало щекотно.

   Альхели не выдержал, зашевелился, улыбаясь.

   — Не делай так больше.

   — А? — удивленно вскинул глаза на женщину, потом сообразил — она говорила о ране, а не о том, что он вертится.

   — Почему же? — улыбнулся шире.

   — Тебе и без того хватит острых впечатлений.

   — А если не хватит?

   — Хватит. Хороший ты мальчишка, — она отвернулась. В голосе врача было нечто… человеческое, не служебное.

   — Хороший, так заберите меня отсюда, — крайне вежливым и немного наивным тоном сказал Сверчок.

   — Не могу. Моей кредитки плюс имущества целиком не хватит и на половину тебя.

   — Опа. Что же я так дорого стою? Неужто из-за того, что прошел несколько тестов? А раньше никому вроде не нужен был.

   — Не из-за тестов. Из-за этого, — она положила пальцы на коричневые буквы. — Весьма дорогая операция, мальчик. И никто не станет выбрасывать деньги на ветер.

   — По-моему, у нас запрещена торговля людьми, — язвительно буркнул он.

   Та лишь вздохнула.

   Когда Сверчок попрощался с ней — вежливо, но не чрезмерно — паясничать не хотелось; она ответила быстро и скупо.

   Зашагали обратно.

   На сей раз ему повезло — «гориллу» отвлек какой-то высокий «аист» — тип с тощей шеей и длинным красным носом. Альхели со всех ног кинулся дальше по коридору, нырнул в ту самую дверь — с облегчением увидел, что дверь запирается. Повернул ручку; завертел головой, пытаясь сообразить, что и как.

   Коридор был коротким, в конце переходил в комнату с широкими окнами. И — приятно, но не ко времени — кадки с какими-то кустистыми пальмами… Стоят себе, зеленые и довольные — пальмы то есть, не кадки. А за ними — небо… прочной слюдой отделенное от мальчишки. Он подбежал к окну, хотел выбить стекло — но сообразил, что стекла в подобных заведениях, как и в богатых домах — дорогие, их так просто не разобьешь.