Георгий Блок - Московляне

• Название: Московляне
• Автор: Георгий Блок
• Жанр: Исторические приключения

Захватывающий роман Г.П.Блока «Московляне» переносит нас в древние времена великих русских князей, рассказывает о становлении государства Российского, об укреплении Москвы. Книга написана живым русским языком.

---

Когда полчаса спустя Мономахов конь подступил, похрапывая, к броду и, раскидывая брызги, загрохотал по мелкой воде, была уже полная ночь. По всему небу разошлись вереницами длинные стада мелких облаков. За их прозрачными овечьими спинами кралось бледное медвежье солнышко — кривобокая луна.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Кучков двор

I

Вторая четверть XII века наполнена бурными, запутанными событиями. Они потрясли и залили кровью всю русскую равнину.

Основная их суть заключалась в ожесточившейся борьбе нового со старым, которую Мономах только задержал, но не остановил. Почти сразу после его смерти в развитии событий произошел резкий скачок: "учало оружье говорить".

Люди того времени не понимали, в чем истинный смысл происходивших больших перемен. Они не отдавали себе отчета в том, что исходной первопричиной этого большого было то очень, казалось бы, малое, чем каждый из них был поглощен в тесном кругу своих личных хозяйственных дел.

Пахарь, сменяя трехзубую деревянную соху на двузубую, которая брала глубже, думал только о том, что вспаханная такой сохой земля родит ему больше хлеба и что его семья будет, стало быть, сытее.

Кузнец, отковывая себе клещи, думал только о том, что чем шире будут растворяться губы клещей, тем удобнее будет захватывать ими железо и тем легче будет работать.

На такие и подобные мысли, не простиравшиеся дальше заботы о своем достатке и о своем удобстве, тратилась вся жизнь.

Когда она подходила к концу, итоги ее могли показаться ничтожными. Велик ли, в самом деле, исторический подвиг человека, который только того как будто и достиг, что сам дотянул кое-как до старости до поднял на ноги детей, обреченных на такую же внешне малозначительную жизнь, как и его собственная!

Так судили о себе и сами пахари и кузнецы.

Они умирали, но их сохи и клещи оставались жить. Сохи, клещи, топоры и молоты переходили от отцов к сыновьям. Сыновья вместе с отцовской рабочей снастью, вместе с отцовскими рабочими заботами и мыслями перенимали и отцовскую рабочую сноровку.

Как ни скромно было это трудовое наследство, оно не только не иссякало, а, наоборот, росло неприметно из поколения в поколение. Дедовская соха, попав в руки внука, бороздила землю уже не деревянными зубьями, а незнакомым деду железным лемехом. И за рукояти сохи внук брался не по-дедовски: по-иному расставлял локти, лучше деда оберегал себя от напрасной устали. К малым кузнечным клещам добавлялись новые, большие, с острыми крючьями на концах, более захватливые. Тем самым молотом, которым дед только плющил да гнул раскаленную железную крицу, — тем же молотом внук сваривал теперь две пластины в одну, чего не умели делать ни дед, ни отец.

Каждая такая перемена, взятая в отдельности, была как будто малозначаща. Зачастую она и вовсе ускользала от внимания, потому что достигалась не сразу, а исподволь, ценой очень долгих и по большей части бессознательных усилий. Но из совокупности этих-то именно крохотных изменений в способе сеять хлеб, рубить избу, шить шубу — из них-то, и только из них, складывались неприметно те огромные, неодолимые силы, которые, помимо воли человека, ломали весь ход его жизни, оплетали людей новыми между собой связями и рвали старые.

Эти-то силы и двигали историю.

Чем больше заводилось рабочей утвари, чем сподручнее становилась эта утварь, чем лучше выучивались люди владеть ею, чем спорее шла у них работа, чем прибыльнее она делалась — тем соблазнительнее было воспользоваться на даровщинку плодами чужой искусной работы, тем больше измышлялось способов, которыми одни люди заставляли других людей работать за себя и на себя, тем беднее оказывались те, кто работали, тем богаче — те, кто не работали, тем круче закипала борьба между теми и другими.

В этой борьбе — а она-то и составляла главное содержание истории — все было изменчиво. Менялось соотношение боровшихся сил. Менялся ход борьбы. Менялись приемы борьбы. Менялись предметы борьбы.

К половине XII столетия русское земледелие, за которым было уже многовековое прошлое, достигло такого высокого уровня, что стало завиднейшей приманкой для князей и бояр.

Чужим пахотным трудом князя и бояре пользовались с незапамятных времен, но в былую пору то был труд ленивых рабов, которые не щадили боярского коня, не берегли боярской сохи и были совершенно равнодушны к судьбе кинутого ими в землю боярского зерна. Несравненно большие выгоды сулил осмотрительный труд радеющего о своем хозяйстве вольного землепашца — смерда.

Вот это-то малое, но исправное и в свою меру доходное хозяйство смерда — оно-то и сделалось теперь одним из главных предметов борьбы.

Новый предмет борьбы требовал и новых приемов борьбы. Каких же?

Князь ли, боярин ли мог, разумеется, единым махом ограбить смерда начисто: отнять и коня, и соху, и все, что собрал смерд со своей кормилицы-нивы. Такие опыты производились не раз. Но это значило разрушить хозяйство смерда, а тогда терялась надежда получать с этого хозяйства каждогодный доход. Добыча от разового грабежа была слишком мала, чтобы покрыть столь далеко идущую потерю.

Можно было, не разрушая хозяйства смерда, обратить самого смерда в своего раба. Такие опыты производились тоже не раз. Но у раба не могло быть своего хозяйства, а как только хозяйство переставало быть для смерда своим, смерд переставал радеть об этом хозяйстве, и оно переставало приносить прежний доход.

Нужно было, значит, действовать иначе. Надо было, сохранив хозяйство смерда в целости и не угашая радения смерда о своем хозяйстве, завязать со смердом такие отношения, поставить его в такую от себя зависимость, чтобы он был вынужден отдавать даром либо часть своего рабочего времени, либо часть своего урожая.

Такие отношения со смердом были завязаны. Они называются ф е о д а л ь н ы м и отношениями. Такая зависимость смерда была установлена. Она называется к р е п о с т н о й зависимостью.

В XII веке феодальные отношения, завязавшиеся на Руси уже тремя, а то и четырьмя столетиями раньше, достигли такого развития и вширь и вглубь, что прежний строй государственной жизни стал для них тесен. Этим и вызывалась та борьба нового со старым, которую Мономах только задержал, но не остановил.

Князья и бояре с быстро возраставшей алчностью захватывали земли, прочно закрепляли их за собой и передавали по наследству сыновьям, внукам и правнукам. Главная ценность таких наследственных вотчин заключалась теперь не столько в своей запашке, сколько в запашке окрестных, зависимых от вотчины смердов.

Но присвоение их дохода, дело по-своему тонкое, требовало находчивости и гибкости, а главное — своего глаза. Отлучки, убыточные для смерда, становились все убыточнее и для тех, кто жил трудом смерда. Княжьё и боярство прирастало к земле.

Нельзя было, однако же, порывать и с городом.

Бояре — княжеские дружинники, а дружина всегда при князе, а князь неотделим от города.

В городе же — средоточие отставшего от земли, возмужавшего ремесла. Именно в XII веке в жизни русского ремесленника происходит знаменательный перелом: не довольствуясь работой на себя, на свое село, на соседнюю боярскую вотчину, ремесленник принимается работать и на неизвестного покупателя: на широкую продажу, на рынок.

Его отношения с боярином и князем меняются: он выходит из-под прямой их власти; но боярин и князь на этом не прогадывают — они ссужают вольного ремесленника сырьем и деньгами на новое обзаведение и наживаются пуще прежнего: дадут ногату,[9] а возвращай им две, дадут две — возвращай четыре! Рабочая зависимость заменяется для ремесленника новой зависимостью — долговой, кабальной, с которой до могилы не развяжешься.

Заодно с ремеслом продолжало крепнуть и землепашество. Избыток хлеба отвозился в город, вернее в разросшийся кругом городских стен посад, где все бойчее шла торговля. А в ее оборотах и прибылях князья и бояре — опять непременные участники.

Чтобы и в вотчину поспеть, и в городе ничего не потерять, нужно было подтянуть город ближе к вотчине — такова была едва ли не главнейшая задача, стоявшая перед правящей знатью. Возникновение в XII веке ряда новых городов и рост некоторых старых городов разрешали эту задачу.

Прошли времена, когда князь на свой счет кормил, одевал и вооружал дружинников, делясь с ними военной добычей. Теперь бояре-дружинники научились содержать себя сами, и притом неизмеримо богаче, чем содержал их, бывало, князь. Их зависимость от князя тем самым слабела, а их влияние на государственную жизнь росло.

Прошли времена, когда дружинники в поисках скорой наживы подбивали князя на дальние походы, "да и ты добудеши и мы". Теперь выгоднее оказывалось домоседничать. Рабочая сила ближнего смерда стала более ценным товаром, чем рабочая сила приведенного из далеких краев пленника. Своя земля, обработанная смердом, давала и князю и боярину больше, чем опустошение чужой земли.