Николай Сташек - Крутыми верстами

• Название: Крутыми верстами
• Автор: Николай Сташек
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1982

Автор — генерал-лейтенант, Герой Советского Союза — повествует в своей книге о Великой Отечественной войне, о героях Курской битвы и форсирования Днепра. Его герои — офицеры и солдаты Советской Армии. Он показывает их в бою и на марше, в госпитале и на отдыхе. Прослеживает судьбы многих из них и в первые послевоенные годы.

---

Выскочив на гребень высоты, Дремов повел биноклем по холмистой, утопающей в утренней дымке местности. Вдоль побуревшей посадки двигалась небольшая колонна повозок с несколькими всадниками в голове. «Штаб», — определил он и пустил коня широким махом. Оказавшись через несколько минут рядом с начальником штаба, поспешно спросил:

— Что нового? Как противник?

— Противник отошел, в засадах оставил лишь прикрытие. Вон огрызается против наших разведчиков. — Великий взмахнул рукой в сторону доносившегося пулеметного рокота. — Ясно, что где-то подальше вновь сядет на подготовленный рубеж.

— Тут с тобой спорить трудно. Где батальоны?

Великий поднял к глазам бинокль и стал докладывать:

— Вон там, вдоль посадки, движутся роты Заикина, Лаптев левее, а батальона Ефимова не видно — уже перевалил через большак.

— То Заикин? — с удивлением переспросил Дремов, глядя в бинокль.

— Так точно. Его главные силы. Роту Супруна усилил минометчиками и выслал вперед.

— Гм-м, — протянул Дремов, не веря своим глазам. — Лошади, телеги. Все чем-то напоминает знаменитый «Железный поток» Серафимовича.

— Совершенно верно. Коров, правда, нет — быки. Теперь дело пойдет веселее.

— Молодцы! — похвалил Дремов подчиненных за находчивость, а про себя подумал: «На безрыбье и рак рыба».

Воспользовавшись тем, что батальоны свернулись в походные колонны, Дремов решил посмотреть, как они выглядят после многодневных тяжелых боев. Пришпорил коня; выскочив вперед, он остановился у обочины, всматриваясь в лица людей, здоровался с ротами и радовался тому, что они отвечали бодро, хотя и не так дружно, как на строевом смотре.

— Как видите, Иван Николаевич, — улыбнулся новый замполит, капитан Климов, — настроение на высоте. Вон они, молодцы, — указал капитан на двух закатывающихся от смеха солдат, разместившихся на проскочившей мимо телеге. — Им и черт не страшен!

— Что и говорить, — усмехнулся Дремов, а когда рядом появился широкий, кованный железом фургон, заваленный ранцами, вещмешками, ящиками с патронами, солдатскими скатками, показал замполиту: — А как тебе нравится вот это?

— Это еще что! Вон у соседей, так там на такую вот, — указал он на проходившую медленно, как баржа против течения, каурой масти трофейную лошадь, — приспособили на место седла пулемет «максим» на катках. Солдаты закатываются со смеху. «Настоящая самоходка, — говорят, — наводим промеж ушей и лупим длинными очередями с ходу».

— Действительно «самоходка», — от души рассмеялся и Дремов, доставая портсигар. — Но придется еще немного потерпеть и пользоваться вот такими «самоходками». Начальство обещает скоро подбросить несколько пушек, тягачей и грузовиков.

В общем плане наступление развивалось успешно, особенно на тех направлениях, где в сражение вводились свежие, подходившие из глубины танковые и механизированные корпуса. Что же до стрелковых частей, то темпы их продвижения в основном определялись боевыми и маршевыми возможностями пехоты. А она при всем желании не всегда могла угнаться за маневрировавшим при отходе противником. «Эх, матушка пехота!» — вздыхал Дремов, наблюдая по ночам, как далеко впереди вспыхивало огненное зарево боя вырвавшихся на оперативный простор подвижных соединений.

Вскоре Дремов убедился, что низкие темпы наступления претят не только ему, но и многим офицерам, сержантам и даже рядовым солдатам. «Нудно. Мышиная возня! Он отходит, а мы ползем, что черепахи. Хватить бы, чтобы искры полетели», — слышалось среди стариков, хлебнувших горя при отступлениях. К их голосам все чаще присоединялось и молодое пополнение. «Когда были в тылу, в запасе — там гоняли до седьмого пота, а тут…»

Прислушиваясь к разговорам, Дремов был доволен настроением солдат, так как обострившаяся у них ненависть к врагу могла способствовать успешному выполнению боевых задач. «Сложившиеся обстоятельства и настроение бойцов диктуют нам предпринимать какие-то экстренные меры для повышения темпов преследования», — рассуждал Иван Николаевич. В те дни и родилась у него идея бросать полк вперед по частям, по-эшелонно, вести боевые действия самостоятельными отрядами на широком фронте с выходом на фланги и в тыл противника. «Сплошного фронта теперь нет. Надо воспользоваться благоприятной обстановкой для расчленения боевых порядков противника. Чего еще ждать? Самая благоприятная обстановка для проявления широкой инициативы каждым командиром».

Приказав собрать в одну боевую колонну весь имевшийся в полку автотранспорт, Дремов направился к Заикину, намереваясь первым выслать вперед его батальон.

Заметив приближавшегося командира полка, Заикин остановился у обочины дороги.

— Давай сюда, комбат, — позвал Дремов, спрыгнув с коня на ходу. Поздоровавшись, он прислонил развернутую карту к крупу вспотевшего коня. — Вот, смотри, — чиркнул он по карте карандашом. — Через час подойдешь к этому лесу. Видно, лес сухой. В нем и остановись. Дай людям отдохнуть, накорми; если имеешь, не пожалей, выдай по чарке.

Глядя на карту командира, Заикин лишь смутно представлял, что от него потребуется, а Иван Николаевич, пока не раскрывая сути, спросил:

— Сколько у тебя активных штыков?

— В первой роте шестьдесят восемь, у Супруна около восьмидесяти, в третьей…

— Постой! — перебил Дремов. — Значит, в общем потребуется десятка два машин.

Поняв, что батальону предстоит выполнять задачу самостоятельно, Заикин поспешил высказать свое пожелание:

— Хотелось бы захватить побольше боеприпасов, особенно мин.

— Согласен, мины тебе будут нужны. Но учти, с тобой пойдет еще артиллерийский дивизион да Охрименко со своими «самоварами». Оба будут у тебя на своем транспорте за час до выступления. Дивизион желательно поставить в голову. В случае чего он обеспечит развертывание батальона.

— Вас понял.

— Что же ты понял?

— Гм-м! — удивленно улыбнулся комбат. — Раз отдаете все машины, значит, придется рвануть вперед!

— Ничего не скажешь, догадлив ты, но все же послушай задачу. Будешь ты действовать в отрыве от главных сил, и назовем мы тебя передовым отрядом. Ты должен стремительно пройти вот сюда, в Додорино. — Дремов хлопнул карандашом по карте. — Это небольшое село и железнодорожная станция. Немцы отходят по всему фронту. Надо помочь им побыстрее оставить эту станцию. Атакуешь ее внезапным ударом, с ходу.

— Додорино? Не нахожу, — бегая глазами по карте, признался комбат.

— Конечно, не найдешь. Смотришь по-пехотному. Разверни карту до конца. Вот оно, — ткнул Дремов карандашом в угол карты. — Рвись на оперативный простор. С этой минуты считай, что ты уже мехвойско, — усмехнулся Дремов. — Прямой тебе путь в полководцы. Только учти, что станция нам нужна не сама по себе. Есть другие, более важные обстоятельства. Утверждая мое решение, комдив предупредил, что где-то там находится лагерь военнопленных, а рядом с ним еще и концентрационный лагерь — там большая группа наших граждан подготовлена для отправки в Германию. И тех и других надо вызволить. Во-вторых, на станции у немцев большие склады. Их надо захватить и удерживать до подхода главных сил полка. Залог успеха — тщательная разведка и стремительность удара.

— Задачу понял, товарищ командир.

— Хорошо. Не буду задерживать. Выступление в двадцать два.

После встречи с Заикиным Дремов уточнил на ходу задачу Лаптеву, встретился с артиллеристами, побывал на батарее Охрименко. Порядочно вымотавшись, он нашел свой штаб лишь в сумерки.

— Заикин не докладывал о готовности? — спросил первым делом у Великого. — Надо бы с ним отправить кого-либо из штабников. Как считаешь?

— Конечно, надо, — согласился Великий. — Задача новая, да и войск там у него набирается немало. Новикова бы нам теперь в самый раз.

— Получил от него письмо из госпиталя. Поправляется он и больше лежать не намерен. Так что вот-вот может появиться.

Переминаясь, Великий нерешительно поднял глаза.

— Позвольте мне, Иван Николаевич, не подведу.

Дремов посмотрел на майора снизу вверх.

— Силен, нечего сказать! А штабом прикажешь мне заворачивать или разогнать его за ненадобностью? Думаю, больше других подойдет Сорокин. Парень с головой.

— Что ж, пусть идет, если не доверяете. Третий год все вот с ней. — Великий искоса посмотрел на грудь, где одиноко висела медаль «За боевые заслуги».

Дремов понял, о чем речь.

— Не за это Отечеству служим. Всему свой черед. Уверяю тебя, выполним задачу — нас не забудут, — по-дружески похлопал он майора по плечу.

Великий несколько сконфузился.

— Конечно, не в этом дело, но перед людьми стыдно. Возвращаясь из госпиталя, встретил тут одного хлюста. Вместе кончали училище. Подполковник. На груди целый иконостас. «Ты где это?» — спрашиваю. «Да все там же», — отвечает с ухмылкой. Оказалось, служит где-то в кадрах, да и то во втором эшелоне. Выстрела не слышал. О войне знает по сводкам Совинформбюро. А орденов, медалей — не перечесть!