Ника Сафронова - Все мужчины её жизни

• Название: Все мужчины её жизни
• Автор: Ника Сафронова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-386-00724-9

В ваших руках легкий и немного серьезный, остроумный и чуть грустный роман о женщине «слегка за тридцать». О ее больших победах и маленьких поражениях. О любви. И жизни…

---

– Вот тебе раз! Да я бы на вашем месте вообще рта не раскрывал!

Девицы, обидевшись, удалились, агрессивно обсуждая что-то между собой. Кощей повернулся ко мне:

– И ты думаешь, они сегодня вечером не появятся? Да я тебе гарантию даю, будут стоять как миленькие.

– Это все, конечно, хорошо и здорово. Но давай договоримся с тобой. Если наша великая затея осуществится, ты будешь любить своих обожателей. Звезда она ведь до тех пор звезда, пока есть люди, которые делают ее таковой. А ты своими выходками всю народную любовь на корню задушишь.

Кощей долго думал, но так ничего и не успел ответить, потому что под окном раздался «лихой, разбойничий свист».

Выглянув, Шурик сказал:

– О, ребята пришли! Погоди, я их встречу внизу… – и вышел.

Воспользовавшись его отсутствием, я решила заглянуть в сковородку. Есть хотелось страшно! Под крышкой оказалось тушеное мясо, с картошкой и помидорами. Я быстро затолкала в себя и того, и другого, и третьего. Почти не жуя, проглотила. Снова набила рот. Потом быстро утерлась влажной салфеткой и плюхнулась обратно на подоконник. Словно никуда с него и не вставала.

Когда в коридоре раздались голоса, я решила, что нужно принять какую-то позу. Я ведь не просто птичий помет на окне. Я – великий продюсер!

Выпрямилась. Положила ногу на ногу. И, сплетя пальцы в замок, принялась постукивать ими о коленку. Мне казалось, это должно выражать некое нетерпение. Дескать, что они себе позволяют! Жду их тут битый час, а у меня, между прочим, каждая минута на счету!

Дверь открылась, я сказала себе: «Дерзай, Чижова!» И громко, отчаянно икнула. Это жаркое посылало мне привет из пищевода. Черт! Только этого еще не хватало!

Первым вошел низкорослый, кудрявый юноша с саксофоном. Он сказал:

– Здравствуйте, меня зовут Александр. Я вообще-то клавишник, но, когда очень нужно, играю на духовых.

– Здрав… ствуйте… – На этот раз икнуть удалось тихо.

Следом появился долговязый субъект устрашающе субтильной наружности.

– Я – Саня. Ударные.

– Мгм, – со значимым видом кивнула я.

Замыкали шествие Кощей и обритый налысо толстячок. Лидер группы сам представил его мне:

– Это – наш басист, Ромик.

– А я Ирина, – похлопала я себя по груди, стараясь тем самым сделать процедуру по переправке пищи как можно неприметней, – ваш новый продюсер. Что же вы, братцы, еще одного Сашу до полного комплекта не добрали?

– Решили, что это слишком обязывает, – пояснил Кощей. – Пришлось бы нам тогда название менять. И стали бы мы, ну… например, бит-квартетом «Шуры-муры»… – Подивившись собственной выдумке, он обратился к товарищам: – Прикиньте, типы! Нас таких объявляют: «На сцене – бит-квартет „Шуры-муры“!»

В ответ тощий Саня издал слабое, но продолжительное:

– Ха-аа-аа-аа…

Вид у него при этом был, как у чахоточного больного, который смеялся последний раз в жизни.

Двое других, очевидно не усмотрев в названии ничего забавного, но понимая, что главного оно решительно не устраивает, покивали:

– Да, уж, позорняк…

Вообще, надо сказать, компания подобралась на удивление разношерстная. Ну, может быть, только Кощей с ударником были вылеплены из одного теста. Эдакие дети андеграунда: «Мама – анархия, папа – стакан портвейна». Ромик выглядел как стопроцентный провинциал. Ему бы бабу потолще да курочек с десяток – и он был бы полностью доволен жизнью. А уж каким ветром сюда занесло интеллигентную кучеряшку, вообще, для меня осталось загадкой.

Музыканты расположились на полу.

Томимая безудержной икотой, я наблюдала, как они подстраиваются друг под друга. Дудят, клацают, бряцают, что-то подкручивают на грифах гитар. Один ударник, оказавшись не у дел, неприкаянно прохаживался кругами. Он то и дело совался со своими советами, но только создавал дополнительные помехи. То шнур из гитары выдернет, то ногу кому-нибудь отдавит. В конце концов довел-таки Кощея.

– Слушай, Саня, заглохни уже!

Я вообще-то не понимала, зачем нужен ударник без барабанов. Взяла и спросила его об этом.

– Да ведь ударная установка громоздкая слишком, – удивился моему вопросу худыш. – Я для сегодняшнего концерта маракасы привез. Мне их один перуанец подарил. Здесь, на Арбате Он их выбросить хотел, а я попросил. Он и отдал. Все равно расколотые…

В доказательство он развернул огромный носовой платок и бережно достал оттуда две расписные деревянные погремушки.

Пока я ими трясла, а ударник несколько невпопад пританцовывал, создавая у меня латиноамериканское настроение, коллектив наконец приготовился.

– Все, Саня! – скомандовал лидер. – Кончай это гонево! Мы начинаем!

Он принес откуда-то высокий табурет. Влез на него, оказавшись со мной лицом к лицу. И, пробежавшись пальцами по струнам, сказал:

– Я хотел бы начать свое выступление с лирических композиций… – Повернувшись вполоборота к стоящей позади него команде, предупредил: – Ромик! Давай с «Бездушного кумира»!

Музыканты заиграли вступление.

Собственно, играли из них только двое – сам Кощей и басист. Ударник же извивался, потрясая перед собой маракасами, но их звука я не слышала. А Курчавенький и вовсе ничего не делал. Стоял с саксофоном в руках и жутко гримасничал. Вероятно, чтоб не скучать, разминал мышцы лица.

Глядя прямо на меня, Кощей запел:

Ее взгляд, словно молния, слепит глаза
И своей красотой затмевает рассвет.
И померкли на алтаре образа
Перед той, что прекраснее нет…

Ух, ты! Как тяжело, оказывается, находиться под его прицельным огнем. Вот как он девкам головы-то кружит!

Я даже от волнения икать перестала. Чуть не расплакалась – так меня его лирика пробрала! Хорошо хоть Саня вовремя вступил вторым голосом. Затянул в изнеможении, как будто шел по этапу, на мотив российского гимна зачем-то – я и сбросила с себя наваждение. И дальше слушала Кощея, не глядя ему в глаза, даже тогда, когда он в песне обратился ко мне с неожиданной просьбой:

Порви мои бездарные стихи —
В них тонкий нерв разорван неуклюже.
Захлопни дверь, распахнутую в стужу, —
В нее, как снег, врываются грехи…

Целый час у меня сновали мурашки по позвоночнику. А потом угомонились, объявили перекур.

Я надеялась со второго действия улизнуть. Работа ждала, да и переварить надо было многое. Но Кощей велел мне остаться.

– Хочу тебя загрузить по полной, – гнусно ухмыляясь, заявил он. – Ты еще моих главных песен не слышала! Тех, которые мозги раком ставят.

– Да они у меня и так уже раком.

– Еще нет. Я тебя отпущу, когда пойму, что ты готова.

– Готова к чему? – напряглась я.

Взгляд Кощея остекленел. Он ответил мне уже без тени иронии:

– К переходу на новый уровень развития…

Я так и приросла к полу. В каком виде – с каким лицом и помыслами – я перешла на этот уровень, сказать затрудняюсь. Потому что, когда меня наконец освободили, я вообще перестала развиваться. Голова моя, как перезревшая тыква, начала слегка подгнивать. Я шла по улице, не понимая людей, жалея их и ненавидя одновременно. Помутнение прошло только, когда я оказалась дома. Сразу, не раздеваясь, прошла на кухню, накатила себе полстакана оставшейся с выставки водки. И выпила одним махом, не закусывая. Вот тогда все прошло.

Тем не менее какое-то время я сидела неподвижно как истукан. Глядела в одну точку – на переводную рыбку над кухонной мойкой. А мысли мои уже пришли в движение. Роились, точно муравьи, потихоньку вытаскивая из мусора обрушившейся на меня информации полезный строительный материал.

Я пока не представляла, с какой стороны начну атаковать неприступные стены шоу-бизнеса. Но при моей непоколебимой воле к победе это был вопрос времени. Главное, теперь у меня имелся товар, который точно так же, как и все остальное, надлежало пропихнуть на потребительский рынок. А раскрутить в наше время – при таком количестве СМИ – можно что угодно – хоть Санины маракасы.

Сейчас нужно было решить основную задачу – хочу ли я, чтобы Кощей стал знаменитым? И хочу ли быть лично к этому причастной? Мне почему-то казалось, что если вторую часть сегодняшнего концерта покажут по центральному телевидению, то в России неизбежно наступит демографический кризис. Или другая какая-нибудь пакость приключится. Поэтому я колебалась.

Однако колебаться сидя становилось все труднее. Тело от выпитого размякло. И в какой-то момент я напоминала себе печенье, опущенное в кипяток, – так вдруг я ослабла в ногах. Нужно было срочно принять горизонтальное положение.

«Тихо, Ирусик, по стеночке…» – сказала я себе. И стала продвигаться трехмерными лабиринтами, в которые вдруг ни с того ни с сего преобразовалась моя однокомнатная квартира. «Аккуратненько…. Не надо наступать на коробки. Там может лежать что-то хрупкое… например, елочные шары…»

Кое-как добравшись до кровати, я рухнула лицом в подушку. Слабой рукой нашарила на тумбочке пульт. И, врубив фоном музыкальный канал, попыталась продолжить свои ментальные колебания. Вместо этого сознание подключилось к эфирной волне. Послышалась песня. Следом – другая. Перерыв. Рекламные вставки. Трескотня ведущей-тинэйджера. Все это смешалось в единый клубок. И вскоре я увидела перед собой огромное поле, до отказа заполненное людьми. Юноши, девушки, студенты и студентки, неформалы и неформалки, маменькины сынки, наркоманы – многотысячная ревущая толпа, размахивающая над головами флажками и транспарантами.