Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века

• Название: История города Рима в Средние века
• Автор: Фердинанд Грегоровиус
• Издательство: Издательство АЛЬФА-КНИГА
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9922-0191-8

Впервые в одном томе выходит в свет фундаментальный труд знаменитого немецкого историка и культуролога Фердинанда Грегоровиуса (1821 — 1891) «История города Рима в Средние века». Вэтом уникальном по своей полноте произведении автор с немецким педантизмом и скрупулезностью последовательно год за годом, столетие за столетием описывает события римской истории (многие из которых малоизвестны современному читателю) и их культурологический контекст. Благодаря широте охвата исторического материала, а также литературному таланту автора это произведение стало классическим образцом исторического исследования, посвященного эпохе Средних веков и Раннего Возрождения. Книга читается не как скучный исторический трактат, а как литературное произведение с захватывающим сюжетом, что делает ее интересной широкому кругу читателей.

Настоящее издание включает в себя полные переводы всех 12 книг произведения.

---

В двух немецких милях от Сиены, в маленьком местечке Буонконвенто, лег на смертный одр Генрих VII. Из рук доминиканца-монаха принял он Св. причастие, трогательно простился со своими воинами и в благочестивой покорности воле Божией 24 августа 1313 г., 51 г. от роду, скончался. Смерть его была глубоко трагическая. Во главе большого войска, при начале новой и сулившей быть славной карьеры, воодушевляемого надеждами, впервые основательными, похитил рок Генриха, и все пролетело, как сон. Велика была скорбь в лагере. Вокруг покойного в глубочайшей скорби стояли друзья, сподвижники его битв, знать Германии и гибеллины Италии. Великие их планы разрушены были безвозвратно. Восстановление империи, месть за Гогенштауфенов, завоевание Неаполя, победа и могущество гибеллинской партии — все обратилось теперь в сновидение. Дикое отчаяние объяло войско. Пронеслась молва, что император отравлен был просфорой. Разъяренные немцы кинулись в монастырь и закололи монахов. Войско начало распадаться. Гибеллины из Ареццо, из Мархий и из Романьи, конные и пешие, в страхе покинули лагерь, остались одни пизанцы и немцы. В глубочайшем трауре выступили дружины их под предводительством маршала Генриха и привезли на катафалке тело почившего императора через мареммы в Пизу. Едва ли когда имел какой-либо император более почетный эскорт. Скорбь в Пизе была неописуемая. Пизанцы, затратившие столь крупные денежные суммы в предприятие Генриха и соединившие с ним столь великие надежды на приобретение могущества, с горестным отчаянием встретили усопшего. Весь город стонал от горестных воплей. Никогда никакого германского императора не оплакивал так сильно никакой итальянский город. Прах в мраморной урне поставлен был в соборе, и Пиза навек сохраняла в виде дорогой святыни мавзолей Генриха. Этот благородный гибеллинский /город получил в этом завещание германской империи и памятник своей достопочтенной верности. Саркофаг Генриха VII стоит ныне в Campo Santo, всесветном знаменитом кладбище, обращенном творениями гениальных мастеров и гробницами старого и нового времени в один из прекраснейших храмов исторических воспоминаний. Там покоится прах Генриха Люксембургского как последняя императорская жертва, принесенная Италии Германией, связанной с ней веками кровавой, но великой истории. С его саркофагом связываются воспоминания истории империи и образы многих и великих императоров, переносившихся через Альпы одним и тем же потоком идей. Путями их из Германии в Рим служили вечно одни и те же вековые тропы; могилы их — теми же верстовыми столбами с эпической медленностью движущейся истории. Появление Генриха VII, последнего представителя германского, мир захватывающего императорского идеала, озаряет историю Италии мягким, неугасающим сиянием. Восторг, вызванный им в величайшем гении этой страны, есть справедливая дань, которую должна была отдать Германии сама Италия. Чествование со стороны Данте является вместе с тем сильнейшим доказательством глубоко исторической необходимости имперской идеи в Средние века, закончившиеся самим этим поэтом и этим императором. Данте, которого политические надежды умерли с Генрихом VII, посвятил ему посмертную элегию в «Парадизе», где видел корону, лежащую на троне, предназначенном на небе для души «великого Генриха». Но если великому поэту смерть императора представлялась лишь грубой случайностью и рановременной, то истории приходится тем не менее изречь иной приговор; она признает законность этой гибели. То, чего хотел Генрих, было практически невозможно, ибо осуждено временем, и было лишь мечтой сновидения. Сам Карл Великий не в силах бы был воспроизвести это. Все современники восхваляли Люксембурга как государя самого великодушного образа мыслей, и, быть может, никогда ни один император не спускался со столь высокими и чистыми помыслами с Альп. Но корни бедствий Италии залегли чересчур глубоко, для того чтобы их мог излечить Генрих. Суд современников и потомства изрек в пользу его лишь тот приговор, что если вообще беды эти были из числа излечимых, то не было другого человека, более способного стать спасителем Италии. Генрих VII умер в надлежащую пору, избавляя мир от ошибки, а самого себя, быть может, от его ненависти и от того, чтобы, не оставив следов деяния, не стать злополучным мессией Италии.

В людских отношениях ознаменование падения выдающейся личности редко ощущаемо было столь глубоко, как в то время, когда весть о смерти заставила одних с поднятым мечом внезапно окаменеть, других из оцепенения страха повергла в беснования радости. Папа и король Роберт вздохнули свободно. Все гвельфские станы и города гремели радостными кликами. Начались радостные торжества. В честь апостола Варфоломея назначен был ежегодный праздник по случаю того, что Генрих VII похищен был смертью в тот самый день августа, когда и Конрадин лишился короны своей при Таммакоцце. Насколько радость была велика здесь, настолько велико горе в лагере гибеллинов. Фридрих Сицилийский, смертельный враг Роберта, упоенный надеждами победы, прибыл с флотом своим в Гаэту, где должен был дожидаться императора. Услышав здесь ужасную весть, он поспешил в гавань Пизы; граф Савойский, прочие немецкие магнаты и стоящие во главе республики сопровождали его в город. Потрясенный, стоял внук Манфреда у гроба императора, долженствовавшего быть постоянным его союзником и тестем и с помощью которого рассчитывал занять трон Неаполя. Он призывал теперь немцев пребыть верными плану войны, продолжать с ним великое предприятие; но они, полные малодушия и подозрительности, отказались от этого и поспешили обратно в отечество, где имперская армия под предводительством Иоанна Богемского, сопровождаемого матерью императора Беатирисой, двинулась уже походом, но теперь сделала привал в Швабии и распалась. Пизанцы, исполненные страха перед местью Роберта и гвельфов, увидели себя покинутыми немецкими рыцарями; всего 1000 человек из войска Генриха остались у них на службе; они образовали, о чем пришлось глубоко печалиться Тоскане, первую из банд иноземных солдат, ставших вскоре бичом Италии. В отчаянии молили пизанцы Фридриха Сицилийского принять синьорию их республики. Внук Манфреда предъявил большие требования именно по отношению к Сардинии, на которые не согласились пизанцы, и, убедившись в погибели дела гибеллинов, возвратился в Сицилию. Тогда Пиза предложила верховное начальствование графу Савойскому, затем маршалу Фландрскому; они тоже вернулись домой. Но когда все уже отчаивалось, один храбрый и мужественный человек принял предлагаемую власть; это был граф Уго делла Фаджиола. Пизанцы вызвали его из Генуи, где он был вице-королем, назначенным императором. Уго сделался синьором Пизы, вождем немецкой наемной дружины, а вскоре — знаменитым главой гибеллинов Тосканы, видевших в этом многоопытном капитане единственное свое спасение.

Экспедиция против Неаполя, таким образом, распалась; гибеллины в изгнании, в бегстве или со страхом запершиеся в своих городах, впали в прежнюю беспомощность, а король Роберт, могущественный верховный вождь всех гвельфов, неожиданно вознесен был фортуной, но не личными талантами, на степень большого влияния в Италии, чем каким даже пользовался после гибели Конрадина дед его Карл.

3. Гибеллинский лагерь по смерти Генриха. — Могущество короля Роберта. — Климент V объявляет себя повелителем вакантной империи. — Кончина его. — Раболепность его перед Францией. — Принесение в жертву храмовых рыцарей. — Окончание процесса Бонифация VIII. — Кардиналы, национальные их контрасты, распавшийся их конклав в Карпентрасе. — Иоанн XXII, папа. — Людовик Баварский и Фридрих Красивый. — Король Роберт правит Римом. — Последствия для города отсутствия папы

Несчастный римский поход Генриха VII подлил лишь новую жизнь в партийную борьбу гвельфов и гибеллинов и сделал ее неисцелимой. Невзирая на то что гибеллины очутились в тот момент в весьма скверном положении, тем не менее они держали императорское знамя развернутым в четырех пунктах Италии: на острове Сицилии, где Фридрих оказывался довольно силен для отражения Роберта; в Пизе, где энергично держался смелый Уго делла-Фаджиола и вскоре покорил даже Лукку; и в Ломбардии, где в Милане на развалинах дома делла Торре возвышен был Генрихом VII мудрый Матфей Висконти, причем в Вероне милостью того же императора возвысилась фамилия Скалигеров и получила теперь знаменитого главу в лице юного Кана делла Скала, покровителя Данте. Эти гибеллинские станы противопоставляли еще преграду королю неаполитанскому и препятствовали ему привести под свой скипетр всю Италию; ибо почти все гвельфские города признавали его суверенитет; сама могущественная Флоренция уже в июне 1313 г. из страха пред императором дала ему синьорию, так что эта республика была управляема королевскими наместниками.