Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века

• Название: История города Рима в Средние века
• Автор: Фердинанд Грегоровиус
• Издательство: Издательство АЛЬФА-КНИГА
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9922-0191-8

Впервые в одном томе выходит в свет фундаментальный труд знаменитого немецкого историка и культуролога Фердинанда Грегоровиуса (1821 — 1891) «История города Рима в Средние века». Вэтом уникальном по своей полноте произведении автор с немецким педантизмом и скрупулезностью последовательно год за годом, столетие за столетием описывает события римской истории (многие из которых малоизвестны современному читателю) и их культурологический контекст. Благодаря широте охвата исторического материала, а также литературному таланту автора это произведение стало классическим образцом исторического исследования, посвященного эпохе Средних веков и Раннего Возрождения. Книга читается не как скучный исторический трактат, а как литературное произведение с захватывающим сюжетом, что делает ее интересной широкому кругу читателей.

Настоящее издание включает в себя полные переводы всех 12 книг произведения.

---

В числе пилигримов были еще некоторые, видевшие Рим в юбилейный 1300 год; и вот они могли произвести наблюдения над произведенными здесь полустолетием переменами. Тогда пилигримы видели последнего великого папу всесветновластной церкви и приняли благословение его с ложи Латерана; теперь не было более папы в Риме, ибо в течение без малого уже 50 лет Святой престол пребывал в каком-то уголке Франции; христианский первосвященник, главная персона при великом этом празднестве покаяния, отсутствовал и делал его неполным. Пилигримы, предпринимая свой 11-мильный пелегринаж к трем главным церквям и даже вступая в оные, должны были приходить в ужас, находя их в руинах. Св. Петр был запущен и оброс мхом; Св. Павел только что разрушен землетрясением; в пустынных улицах бесчисленные следы гражданской войны; разрушенные дворцы, развалившиеся башни; разваливающиеся, с выхваченными мраморными камнями, монументы; на мертвенно-безмолвных холмах падающие от ветхости церкви, без крыш, без священников; вымершие монастыри, на дворах которых росла трава и паслись козы. «Дома рассыпались, стены падают, храмы разваливаются, святыни гибнут, законы попираются ногами, Латеран лежит на земле, а мать всех церквей стоит без крыши на произвол ветра и дождя. Святые обители Петра и Павла колеблются, и то, что было еще недавно храмом Апостолов, представляется ныне бесформенной грудой обломков, приводящей в умиление даже каменные сердца». Так восклицал Петрарка, когда увидел осенью 1350 г. город. Снова ткал паук свою сеть над обвеянным бурями Римом, как в дни св. Августина и Иеронима.

Утешением могло служить пилигримам, по крайней мере то, что они обретали в Риме все преданием освященные места и все на Западе чтимые реликвии. Из последних ни одна так тогда не славилась в Риме, как убрус Вероники. Хронисты умалчивают о всесветно-знаменитом некогда образе Спасителя в Латеране, но замечают, что плат сей (in santo Sudarrio) в каждый воскресный и праздничный день показываем был у Св. Петра пилигримам при столь громадном стечении, что люди давили друг друга.

Несмотря на то что ни один из хронистов не говорит более о сгребавших деньги лопатами у Св. Павла или у Св. Петра священниках, тем не менее притекали обильные приношения, из коих одна часть доставалась на долю церквей Рима, другая — папе, могшему на них вербовать солдат для своей войны в Романьи. В качестве юбилейного кардинала и викария восседал в Ватикане Анибальдо с толпой прелатов и писцов, устроивших там свои канцелярии. Трудно себе вообразить скопление людей, наплыв ищущих отпущения и деятельность по изготовлению масс индульгенций. Ватикан осаждаем был во все часы просителями всех видов и наций и тысячами таких, которые искали снятия отлучения. Кардинал был важнейшей персоной в Риме; он назначал и смещал чиновников, продавал, обещал и отказывал индульгенции и высокомерным обращением оскорбил упоенных еще свободой и своевольных от избытка римлян. Они глумились над происхождением косого прелата от какого-то кампанского рода да и поныне даже относятся крайне покровительственно в Риме к самому знатнейшему провинциальному дворянству. Приверженцы экс-трибуна произвели смуты. Содержимый кардиналом на дворе Ватикана верблюд дал ребяческий повод к штурму чернью дворца. Оскорбленный легат воскликнул, что папа не может никогда быть в Риме повелителем, да и архипастырем — с трудом. Он сбавил на неделю срок паломничества, и это раздуло ожесточение. В мае покинул второй легат город, глубоко напуганный неукротимой дикостью римлян. «Для создания в Риме мира, — так говорил кардинал Гвидо, — нужно бы было снести весь город и затем выстроить его вновь». Легат Анибальдо с трепетом и страхом остался. Картина юбилейного кардинала, бледного, как осиновый лист, возвращающегося с богомолья с красной шляпой, пронзенной стрелой тайного убийцы, рисует состояние Рима лучше, чем могло бы сделать длиннейшее изложение историков. Раз, во время шествования Анибальдо в процессии ко Св. Павлу, стреляли по нему из окна у S. — Lorenzo in Piscibus. Свита его кинулась в дом, но нашли один лишь прибор, из которого стреляли, но не злоумышленников. С этого времени кардинал не иначе осмеливался показываться на улицах, как с железным шлемом под шляпой и с латами под камзолом; он приказал сажать в тюрьму и пытать подозрительных лиц; он вывесил новое объявление Колы и его приверженцев вне закона; им приписывал аттентат и наложил на восемь дней интердикт на Рим. В июле покинул он город, чтобы в качестве легата отправиться в Неаполь; дорогой он скончался, отравленный, как говорили, вином.

Рим остался теперь под духовным правлением викария Понцио Перотти де Орвието и под светским управлением сенаторов Петра Колонна де Генаццано и Иоанна Орсини. Осенью умножились процессии пилигримов. Прибыли многие знатные синьоры и дамы; получил отпущение и вернувшийся в Апулию король Людовик Венгерский, чтобы затем навек покинуть Италию, где заключил с противниками своими перемирие. Появился в Риме в пятый раз Петрарка. Здесь не встретил его уже никто из его друзей светлейшего дома Колонна. С ужасом взирал он на вымерший дворец Santi Apostoli и со стыдом на Капитолий, вспомнил достопамятную сцену своего венчания и покинутую арену, на которой столь великолепно блистал и столь позорно сошел идеальный его герой. Где находился теперь Кола ди Риэнци, великий трибун? Когда осведомлялись любопытные пилигримы об этом человеке, о котором недавно еще носились столь чудные слухи, то ответствовали им, что он скорбит пустынником в Абруццах или же что отправился за море, ко гробу Спасителя. Другие таинственно рассказывали, будто его видели в Риме, прохаживающегося переодетым среди толпы пилигримов, подобно изгнанному некогда Бонифацием VIII Агапиту Колонне, несчастный сын которого Петр пал у ворот San Lorenzo в страшной аристократической бойне.

2. Смуты в Риме. — Совещания в Авиньоне относительно наилучшего устройства города. — Взгляд Петрарки. — Восстание римлян. — Иоанн Черрони, диктатор. — Война против префекта. — Орвието подпадает под его власть. — Бегство Черрони из Рима. — Кончина Климента VI. — Приобретение Авиньона. — Церковная область в мятеже. — Иннокентий VI, папа. — Эгидий Альборноц, легат в Италии

Немедленно вслед за истечением юбилейного года над Римом разразилась страшнейшая из когда-либо бывших анархия. Правление новых сенаторов Петра Счиарра и Иордана, сына Пончелла, было бессильное; аристократия не уважала никаких законов, нанимала на жалованье разбойников и брави и наполняла злодеяниями город и страну. Иордан покинул Капитолий после произведенного на один из его замков нападения, и властью овладел Лука Савелли, прогнавший папского викария Понцио Перотти. Не существовало никакого более правительства; республика казалась распавшейся. Папа находился в безвыходном положении. 2 ноября 1351 г. назначил он, правда, сенаторами пфальцграфа Бертольда Орсини и Петра, сына Иордана Колонна, однако вскоре затем дал разрешение Тринадцати, сделанным народом в бедствии его регентами, устроить управление городом по их благоусмотрению. Римляне утомлены были двувластием сенаторов, которые, постоянно будучи выбираемы из обеих партий, преследовали выгоды лишь своей партии. Неоднократно требовали они в сенаторы себе иностранцев, по примеру таковых же со времен Бранкалеоне, зачастую правосудно правивших Римом. Климент VI охотно внял их жалобам; вопрос, каким способом дать прочное устройство городу, ниспровергнуть ли старую систему, делать ли сенаторами, вместо римских магнатов, иноземцев, должна ли Капитолийская республика быть аристократической или демократической, подвергнут был серьезному обследованию в Авиньоне. Папа учредил конгрегацию из четырех кардиналов для решения этого вопроса об устройстве Рима. Один из них обратился за советом к Петрарке, и римский почетный гражданин и друг Колы подал его в двух дошедших до нас письмах. Основные его положения остались те же, какие были до падения трибуна; напротив, злополучие Рима усматривал он в непрерывной власти правительствующих родов, и единственное спасение — в исключении аристократии изо всех общественных должностей, как то состоялось во Флоренции. Он вспоминал о борьбе плебеев с патрициями в Древнем Риме; подобно тому как народ добился консулата в то время, так требовал он и для современных ему римлян такого же права замещать пополанами сенат. Он советовал кардиналам дать демократическую организацию Риму. Вырвите, так говорил он им, у знати все эту зачумляющую тиранию; даруйте Plebs Romana не одну лишь часть общественных должностей, но отымите этот постоянно наихудшим образом отправляемый сенат от недостойных обладателей, ибо если бы даже они были добрыми людьми и римскими гражданами, чем никогда не были, то и тогда пользовались бы лишь половинным на то правом; теперь же деяния их такого рода, что не только вполне недостойны высшей магистратуры, но и города, который они разрушают, и корпорации граждан, которую угнетают. Взгляд Петрарки заслуживает серьезного внимания. Почитая римских аристократов за пришлых иноземцев, он выражал тем лишь историческое происхождение и контраст феодализма к латинскому характеру. Это на самом деле было германским институтом, пересаженным на латинскую почву путем нашествия. Борьба итальянского горожанства в республиках против ленной аристократии, являвшейся почти повсеместно с германским происхождением, проистекала, таким образом, из туземного и национального антагонизма, и демократы по-прежнему все еще выводили свою свободу из древнеримского гражданского права. В эпоху Петрарки повсюду почти одержана была победа латинским началом над германским феодализмом, да и поныне Италия есть всецело демократическая страна, в которой рознь между аристократией и гражданством весьма невелика.