Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века

• Название: История города Рима в Средние века
• Автор: Фердинанд Грегоровиус
• Издательство: Издательство АЛЬФА-КНИГА
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9922-0191-8

Впервые в одном томе выходит в свет фундаментальный труд знаменитого немецкого историка и культуролога Фердинанда Грегоровиуса (1821 — 1891) «История города Рима в Средние века». Вэтом уникальном по своей полноте произведении автор с немецким педантизмом и скрупулезностью последовательно год за годом, столетие за столетием описывает события римской истории (многие из которых малоизвестны современному читателю) и их культурологический контекст. Благодаря широте охвата исторического материала, а также литературному таланту автора это произведение стало классическим образцом исторического исследования, посвященного эпохе Средних веков и Раннего Возрождения. Книга читается не как скучный исторический трактат, а как литературное произведение с захватывающим сюжетом, что делает ее интересной широкому кругу читателей.

Настоящее издание включает в себя полные переводы всех 12 книг произведения.

---

Этот необыкновенный человек явился и стал законодателем согласной с христианскими чувствами жизни в эпоху, когда политический строй Римской империи был разрушен, гражданское общество распалось и многими людьми овладело какое-то инстинктивное влечение к уединению. Нет сомнения, что еще до Бенедикта были на западе монахи. Они жили по уставу грека Василия или Эквиция из Валерии, Гонората из Фунди, Гегезиппа из Castell Lucullanum в Неаполе и по другим уставам; но все эти монахи не имели оседлости и ничем не были связаны между собою. Бенедикт же был римским реформатором жизни в монастырях и дал им определенный и прочный облик. Благодаря ему латинская церковь приобрела для своих монастырей первую самостоятельную организацию, освободившую ее от влияния востока. Таким образом, Бенедикт имел по отношению к Риму и западу безусловно национальное значение.

Если мы будем судить о монашеском институте с точки зрения основ современного общества, мы не будем в состоянии правильно оценить деятельность Бенедикта; принимая же во внимание то, что составляло настоятельную потребность его времени, мы найдем, что Бенедикт был одним из самых крупных явлений Средних веков и имел для них такое же значение, какое для своего времени имел Пифагор. Перед тем и другим законодателем носился общественный идеал. Великий грек мечтал осуществить его в братском союзе свободных людей-философов, готовых исполнять все обязанности, налагаемые жизнью в семье и государстве. Монашеская республика Бенедикта была, напротив, заключена в самые тесные общественные рамки и могла осуществиться только за счет гражданского общества. Восприняв как закон христианскую идею, отрицающую государство, и отвергнув брак, Бенедикт создал лишь братский союз анахоретов. Число таких союзов было не велико, и сначала они ютились в горах, в полном уединении, а затем, сохраняя все ту же замкнутость, стали появляться в городах. Независимость от мира проявлялась только в тяжелой форме рабства, ибо тот, кто следовал ей, был избранным рабом Божиим. Монашеская община должна была ответить на вопрос, может ли осуществиться Царствие Божие на земле; но земные интересы с течением времени превратили этот демократический институт святых в карикатуру. Когда человеческое существование замыкается в тесные границы мистической свободы, где не имеют места ни борьба со страстями мира, ни наслаждение им во всем его богатстве, мы можем сказать, что такое существование не согласно с природой вещей, но тем не менее оно не превосходит нашего понимания. Чем меньше общество проникнуто любовью к человеку, чем меньше в нем свободы, чем больше оно бедствует, тем больше в нем встречается людей, которые или по необходимости, или по своей доброй воле отрекаются от мира с его безобразием и отдаются идеалу, отвечающему их внутренним стремлениям. Бенедикт, муж великой души, в своей республике святых сосредоточил религиозные влечения того ужасного времени и в этой республике явился ее законодателем; его стремления были направлены к тому, чтобы осуществить в практической школе христианские начала повиновения нравственному закону — начала смирения, любви, самоотречения, духовной свободы и, наконец, общности имущества. Устав Бенедикта был велик уже тем, что в нем сказанные начала являлись не как недосягаемые идеалы, а как основы, проведенные в жизнь. Истинная заслуга монашества, имевшего некогда столь важное значение для культуры, заключалась в том, что оно в варварское время сумело противопоставить грубым вожделениям эгоизма общину деятельных и самоотверженных людей. Бенедикт не позволял своим монахам проводить время в ленивом, бездеятельном самоуглублении; следуя началу общественного разделения труда, они должны были работать и руками, и головой. Бенедиктинцы стали таким образом учителями земледелия, ремесел, искусств и наук во многих землях Европы, и это составляет неувядающую славу ордена, самого гуманного из всех, которым положило начало христианство. Уже со времени своего возникновения он служил прибежищем для общества: сыновья из богатых и уважаемых семейств вступали в него. Благодаря этому и затем образованности и ученым занятиям, которые в нем поддерживались, он получил свой благородный характер, и бенедиктинцы действительно были аристократией монашества. Монастыри их быстро распространились по западу; в Испании, Галлии, Италии, Англии, а с VIII века и в Германии появилось большое число бенедиктинских монастырей. Римская церковь вскоре же воспользовалась ими для своих целей; для нее эти монастыри стали тем же, чем были для Древнего Рима военные колонии, и, когда империя пала, римские монахи, босые и опоясанные веревкой, бесстрашно устремились к далекому Фуле и в те дикие страны запада, которые некогда, но не вполне были завоеваны древними консулами, стоявшими во главе своих легионов.

В это время в Италии повсюду возникали новые монастыри. Один из них, как бывший последним убежищем Кассиодора, пробуждает в нас чувство истинного благоговения. Государственный муж, в течение 30 лет бывший правителем Италии при Теодорихе, Амалазунте, Аталарихе и Витигесе и за все это долгое время охранявший итальянцев от всего, что грозило им со стороны варваров, почувствовал себя утомленным жизнью и, отчаявшись в мире, оставил погибавший Рим. Поступая в монастырь, Кассиодор уносил с собой в монастырскую келью н науку, и государственную мудрость древних времен. В 538 г. он основал Monasterium Vivariense в Калабрии, в своем родном городе Сквиллаче, живописное положение которого он сам описал (он сравнивает его с виноградником, висящем на скале). Написав несколько сочинений, представляющих попытку внести в теологию классический стиль, Кассиодор в 545 г. умер, имея более ста лет от роду. Его современниками были Боэций и Бенедикт, и стоит только сопоставить эти имена, чтоб понять, какие контрасты представляли люди того времени. Образ Кассиодора, последнего римлянина, умирающего в монашеской рясе, глубоко трагичен: в нем как бы сказалась судьба самого Рима.

В это время в Риме существовало уже несколько монастырей; с той поры, как Афанасий Александрийский, ученик египтянина Антония, в середине IV века ввел в Риме монашество, оно стало быстро распространяться в Италии. Еще при Рутилин на всех небольших островах Тирренского моря, как, например, на Игилии, Капраре, Горгоне, Пальмаре и Монте-Кристо, селились «спасавшиеся от мира» анахореты. О монастырях в Риме говорит также Августин, а Иероним с умилением насчитывает в Риме немалое число монахов и монахинь. В письме к благочестивой римлянке Принципии Иероним дает интересные пояснения, в особенности относительно возникновения в Риме женских монастырей. Приемная дочь знаменитой Марцеллы просила

Иеронима составить очерк жизни этой матроны; Иероним нашел, что он лучше всего почтит святую, поставив в заслугу ей то, что она была в Риме первой монахиней из благородного рода. Марцелла, происходившая из семьи, среди предков которой были целые поколения консулов и префектов, потеряла мужа на седьмом месяце своей брачной жизни; отклонив затем домогательства консула Цереалиса, она решила посвятить себя монашеской жизни. Такое неслыханное решение должно было навлечь Парцеллу позор в глазах знатных женщин; но Марцелла обладала смелой душой не остановилась перед этим позором. Незадолго до того в Рим явились преследуемые арианами Афанасий и затем Петр Александрийский. Проповедь этих людей и изумительные рассказы их о жизни Пахомия и Антония, о монахах и монахинях скалистых пустынь Фиваиды воспламенили мечтательную фантазию Марцеллы, и набожная вдова, охваченная воодушевлением, готова была собрать в монастыре всех женщин города. Прошли, правда, годы, пока ее проповедь оказала действие; но затем Марцелла уже могла с гордостью указать как на своих последовательниц на знатных римлянок Софронию, Павлу и Евстохию. Далее Марцелла познакомилась в Риме с самим Иеронимом, и с той поры не переставала вести с ним оживленную переписку. Достоверно неизвестно, был ли первый женский монастырь в Риме учрежден Марцеллой в ее дворце на Авентине, так как вначале она жила не в городе, а в одном имении, где она устроила монастырь для себя и своей ученицы Евстохии. «Вы жили там долго, — пишет Иероним, — многие обращены вашим примером, и Рим, к нашей радости, обратился в Иерусалим; монастырей для дев теперь в Риме много, и нет числа в нем также монахам».

Стали устраивать монастыри также и при церквях, существовавших в городе; так Львом I был устроен монастырь при базилике Св. Петра и посвящен свв. Иоанну и Павлу. С появлением Бенедикта это направление того времени получило новую силу. Богатые патриции стали учреждать монастыри: Григорий из знатного рода Анициев употребил свое состояние на устройство во дворце Анициев на Clivus Scauri монастыря, который посвятил апостолу Андрею. Монастырь этот существует поныне на Целии возле церкви Св. Григория. Когда затем этот знаменитый человек стал папой, число монахов и монахинь, живших частью в действительных монастырях, частью в отдельных кельях, было уже так велико, что по счету одного только Григория оказывалось 3000 монахинь, получавших ежегодное содержание из средств церковных имений.