Татьяна Степанова - Три богини судьбы

• Название: Три богини судьбы
• Автор: Татьяна Степанова
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40821-4

Катя Петровская – криминальный обозреватель пресс-центра ГУВД – разочарована: никакой загадки в новом деле нет. Роман Пепеляев расстрелял девять человек в центре города, потому что сошел с ума. Но почему после устроенной бойни на глазах целой толпы он не испытывает никаких эмоций? Ни удовлетворения, ни раскаяния, ни апатии. И настолько равнодушен к своей судьбе, что, даже находясь в психиатрической клинике, продолжает кидаться на людей? Причем агрессию вызывают молодые люди определенной внешности. Катя и полковник Гущин, не верящий ни в бога, ни в черта, явственно видят здесь некую чертовщину. И, похоже, не без веских оснований…

---

– Мать умерла, – сказала Августа, отводя взгляд от портрета на стене.

Если приглядеться повнимательней, на камине под портретом в простой черной траурной рамке стояла маленькая фотография. На ней был изображен юноша лет двадцати шести. Черный пиджак, белая рубашка, овальное лицо с немного тяжелой нижней челюстью, красивые серые глаза, широкие брови и светлые волосы – длинные, хиппово распущенные по плечам…

В дверь позвонили.

– Кто-то еще по записи? – спросила Руфина.

– Та супружеская пара. Ну ты помнишь… О них звонили… Надо встретить их как подобает. – Августа направилась в зал.

Через пять минут горничная провела туда мужчину и женщину лет пятидесяти. Он в дорогом костюме, она – вся с ног до головы в «Луи Вюитон», но сгорбленная как старуха, с серым заплаканным лицом.

В зал пришла Ника. Уселась первой в кресло у окна, повернув его так, чтобы лицо ее не было видно посетителям.

– Здравствуйте, это наша младшая… Очень сильный медиум, она поможет нам, – сказала Руфина. – Вы что же, прямо с самолета?

– Я смог вырваться только на один день, – мужчина в дорогом костюме кашлянул, усаживая жену на диван напротив сестер-Парок. – Большое спасибо, что согласились принять нас.

– Наш долг помогать людям. В этом назначение нашего дара, – скромно сказала Августа. – В общих чертах мы уже в курсе вашей проблемы. Вы привезли фотографию или вещи… что-то такое, что было его, с ним…

– Я хочу узнать только одно – он жив или нет, – женщина прижала к груди сумку «Луи Вюитон». – Мой сын… Ему же всего девятнадцать!

– Вещи, пожалуйста, или фотографию дайте, – настойчиво повторила Августа.

– Вот, вот, много фотографий. Он так любил фотографироваться. Это вот когда он был во Франции. А это когда они… когда мы отдыхали на Канарах…

– Достаточно одной, но где только он, – Августа забрала фото и передала его Нике.

Та вгляделась в снимок. Положила его на колени – нет, на голые ляжки, обнажившиеся бесстыдно. Она не поправила свое черное платье-коротышку, она вообще не придавала значения таким вещам. Потом она накрыла лицо изображенного на снимке рукой и откинула голову на спинку кресла. Как будто задремала.

– В общих чертах мы знаем, но расскажите снова – очень сжато, – сказала Руфина.

– Ну что рассказывать, я откомандирован в Узбекистан нашей корпорацией, там большие инвестиционные проекты в энергетику, – мужчина снова кашлянул. – Жена была со мной, а сын учился в Москве на втором курсе в университете имени Губкина. Он и приехал-то к нам туда всего на несколько дней. А потом они с другом собирались лететь в Эмираты. Прямо из Ташкента.

– Ему было девятнадцать лет?

– Да, второй курс. В то утром все было как обычно. Он встал…

– Подожди, ты не знаешь, тебя не было, ты находился в офисе. Я была с ним, я, – лихорадочно перебила его супруга. – Он встал, и мы завтракали. Вечером нас пригласили… Ну это неважно, президентские скачки… это неважно… Сын… он был все время со мной. Понимаете – совершенно незнакомый ему, чужой город. Ташкент, вы знаете, что сейчас такое Ташкент? Мы жили в квартале… ну, в правительственном квартале, резиденция корпорации… Там охрана и все такое прочее… Это же теперь заграница, и потом, это Азия… Он никого не знал там, в этом городе, – я точно это знаю, он прилетел к нам всего двое суток назад. И вот когда мы сидели с ним на веранде в саду, ему вдруг кто-то позвонил по мобильному. Я и внимания не обратила, думала, что это кто-то из Москвы. Он встал, поцеловал меня и сказал: «Мама, я сейчас, на пару минут». И вышел. И я ничего не почувствовала, не встревожилась, вы понимаете? А потом я спросила у охранника, потому что сына все не было, и охранник сказал, что он вышел за ворота резиденции и пошел по улице – в чем был, в джинсах, в майке. На нем даже кроссовок не было, просто такие кожаные шлепки, испанские…

– И с тех пор вы его больше не видели? – спросила Августа.

– Он пропал. Наш сын… господи, что мы только не делали, где только не искали, кого только не подключали – там, в Узбекистане, и здесь, – мужчина говорил сдержанно, но давалось это ему тяжело. – Я все что мог… полиция, частные детективы… Обращался к тамошнему духовенству… В правительство, в администрацию… Наш сын… Никаких вестей, ноль. Вот уже целый год мы не знаем ничего о нем.

– Помогите нам, умоляю, на вас вся наша надежда, последняя надежда, – женщина уже плакала. – Я не знаю, я схожу с ума… Если он умер, погиб, убит… Скажите мне это, и я… Другие матери, потерявшие сыновей, могут хотя бы прийти на могилу и поплакать там, а я… я даже этого не могу. КАК РАСТАЯЛ… вы понимаете меня?!

– Ника, – тихо окликнула сестру Руфина.

Нет ответа.

– Ника, что?

Молчание. Супруги повернули головы в сторону младшей сестры-Парки, но лица ее им не было видно.

– Она не находит контакта, – сказала Руфина.

– Но вы должны нам помочь! – У женщины, видимо, уже начиналась истерика. – Вы должны меня понять как никто другой. Я говорю – мой сын как растаял! Ничего за целый год… Вы… я же знаю, мне говорили, у вас самих было то же самое – у вас, в вашей семье. Мы с мужем навели справки, прежде чем обратиться, прилететь сюда к вам. Несколько лет назад ваш брат… господи, мне говорили, мне называли его имя, но я забыла… Ваш брат – молодой, совсем еще юноша, он ведь тоже пропал, без вести пропал. КАК РАСТАЯЛ…

– Его звали Тимофей. – Руфина помолчала секунду. – Да, вы правы, ваши источники информации не солгали вам. Наш брат пропал без вести одиннадцать лет назад, и с тех пор мы носим траур, оплакивая, безмерно оплакивая эту утрату.

– Извините, мы не хотели… простите мою жену, она не соображает, что говорит. И не было никаких источников информации, поверьте, – мужчина сжал руку жены. – Милая, так нельзя, вот так, как ты делаешь, – так нельзя!

– Но они должны понять нас, наше горе…

– Не иметь контакта – это не значит плохо, – сказала Августа. – Наша сестра связалась с НИМИ и… контакта не последовало. Может быть, это означает, что среди НИХ вашего сына нет.

– Я не понимаю… с кем это с НИМИ? – спросил мужчина.

– С мертвыми. Видите, она не отвечает нам, она там сейчас, среди них, ищет, но не находит. Ника?

Нет ответа. Внезапно младшая сестра-Парка пошевелилась в кресле. Сестры следили за ней напряженно. Мужчина хотел что-то снова спросить, но они обе лишь подняли руки, призывая к молчанию.

В зале наступила гнетущая тишина.

Руки Ники безвольно свесились вниз, фотография соскользнула с колен. Казалось, она уже не дремлет, а глубоко спит в своем кресле. Но это было не так. На ее пухлых измазанных малиной губах в пузырьках слюны трепетало какое-то слово.

Руфина встала, подошла к креслу и нагнулась, ловя его.

– Со-о-о-мма… Она говорит «сомма». – Руфина повернулась к супругам: – Это слово подсказали ОНИ. Вам это что-то говорит?

Женщина лишь заморгала испуганно, непонимающе, а вот ее муж… Он резко поднялся с дивана.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил он. И в его голосе, до этого встревоженном, зазвучали нотки металла. – Как это понимать? Вы что, издеваетесь?

– Это слово вам знакомо, – заметила Августа.

– Я неплохо знаю Восток, и я… так еще в старину на Востоке в древних текстах обозначался наркотик… опий, сомма… Вы что же это, хотите сказать, что мой сын, что наш мальчик был законченный наркоман?!

– А разве вы с женой этого не знали? Это открытие для вас?

– Вы что себе позволяете?! Пойдем отсюда, они… Я говорил тебе, к таким, как они, нет смысла обращаться, это все обман, ложь и вымогательство денег. – мужчина потянул свою супругу с дивана. – Как вы смели… Да вы знаете, кто я?.. Какую должность я занимаю… и вы посмели открыто назвать моего сына, моего единственного сына наркоманом? Отбросом?!

– Среди мертвых сестра его не нашла, – Августа обращалась не к нему, а к матери, потерявшей сына. – В этом надежда для вас. Ищите его в общинах… они порой живут такими общинами… и вне вашего уклада… Везде, где легко достать наркотики, где они дешевы… Если есть возможность и если есть желание – ищите. Если сможете принять его таким, каким он стал, точнее, каким он был уже с пятнадцати лет.

Глава 6 «ОБ ЭТОМ НАДО ПИСАТЬ, ТОЛЬКО ВОТ ЧТО?»

Нужно время, чтобы осмыслить некоторые происшествия, только вот никто точно не может сказать – сколько этого самого времени потребуется, чтобы действительно понять, ЧТО ЖЕ СЛУЧИЛОСЬ.

Катя приоткрыла дверь кабинета Федора Матвеевича Гущина. Вроде бы все как и прежде, как и месяц, как неделю назад. С того срочного вызова вечером в Главк, когда она всучила растерянной Анфисе ключи от своей квартиры, прошла неделя.

В кабинете Гущина только что закончилась оперативка, и было сильно накурено, холодом веяло от включенного на полную мощь кондиционера. Гущин, отвернувшись от двери к окну, разговаривал с кем-то по телефону. Катя прислушалась – с женой старик наш беседует. В розыске говорят – жена его сейчас где-то на море отдыхает, и он ей так и не сказал о том, в какую переделку попал неделю назад.