Марина Дяченко - Преемник

• Название: Преемник
• Автор: Марина Дяченко
• Жанр: Фэнтези

Таинственная Третья Сила, дождавшись своего часа, вновь ищет Привратника, который открыл бы ей двери в нашу реальность. На сей раз её избранником становится Луар Солль, отверженный, исполненный горечи и обиды на весь мир. Ареной последней битвы становится душа Человека… Вместе с героями романа «Преемник», третьего в тетралогии Марины и Сергея Дяченко, читателю предстоит пройти долгий путь, полный побед, поражений и неожиданных открытий.

---

Я перевела дыхание, только сейчас обнаружив, что не разглядываю из бойницы оставленное врагами поле боя, а трясусь в повозке по разбитой осенней дороге. В горле моём стоял ком — что поделаешь, актрисе положено быть слегка сентиментальной… Луар замолчал, щёки у него горели, глаза сверкали — я мимоходом подумала, что из парня вышел бы неплохой актёр, по крайней мере рассказчик — великолепный…

Флобастер озадаченно щёлкнул хлыстом над головой пегой лошадки. Я улыбнулась вдохновлённому Луару:

— Таким отцом… можно гордиться. Думаю, ваша матушка… самая счастливая из женщин, правда?

Он запнулся, решая, можно ли рассказывать нам с Флобастером то, о чём ему мучительно хотелось поведать; совсем уж было превозмог себя и решил не рассказывать — но в последнюю минуту не удержался-таки.

Мать его, оказывается, в юные годы побывала в какой-то серьёзной переделке — её арестовали и едва не приговорили к смерти за несуществующую вину, а масла в огонь подливал орден Лаш, в особенности один его служитель по имени Фагирра. Свидетелем по делу выступал Эгерт — он-то и сумел добиться оправдания будущей Луаровой матери, а потом в схватке с Фагиррой убить его. Всё это случилось вскоре после Чёрного Мора — люди не сразу, но узнали-таки, что Мор вызван был орденом Лаш, и учинили стихийную расправу… Фагирра, вдохновитель негодяев, пал одним из первых.

По мере того, как Луар говорил, в голове у меня возникал и оформлялся дикий на первый взгляд, но ужасно привлекательный план.

Даже Флобастер оторопел, когда я, запинаясь, выложила своё предложение. Луар, кажется, едва не выпал из седла; в какой-то момент я испугалась, что он оскорбится.

— Но… — выдавил он неуверенно. — Вы это… серьёзно?

Я ощутила прилив куража: это более чем серьёзно, это замечательно, это станет гвоздём праздника и памятью на долгие годы. Это доставит удовольствие господину Эгерту — если же господин Луар сомневается, а пристойно ли это, то я с полной ответственностью заверяю, что в игре на сцене нет ничего унизительного даже для самого благородного вельможи, это ведь игра, а не заработок, это шутка, розыгрыш, это забавно, господин Луар повеселится от души…

Он сомневался — и тогда в бой пошёл Флобастер. Он, оказывается, помнил множество случаев, когда в героических ролях пробовали себя князья и бароны, герцоги и принцы… Господин Луар наделён природной грацией, нужно лишь найти подходящий сюжет…

И тогда я предложила сюжет. Луар заморгал, пытаясь удержать расплывающийся в улыбке рот, ещё чуть помялся — и согласился.

Загородный дом семейства Соллей оказался добротным, располагающим к себе строением, удобно уместившемся на берегу неширокой речки. Нанятые на день слуги коптили мясо под открытым небом — учуяв этот запах, Муха потерял способность думать о чём-нибудь, кроме пищи. Флобастеру пришлось тычком напомнить, что мы пока не заработали и корочки хлеба, а значит надо ставить подмостки, развешивать занавески и готовиться к представлению.

Впрочем, добрый господин Эгерт и без Мухиной подсказки сообразил, что актёров следует накормить. Улыбчивая служанка притащила нам две больших корзины — Флобастер позволил нам съесть только половину замечательной снеди, потому что «набитый живот — не работник».

Зрителей у нас предполагалось немного — со слов Луара я узнала двух университетских профессоров с жёнами, старикашку ректора, какую-то невыразительную компанию горожан — очевидно, ветеранов осады. Гости веселились, как могли — душой компании был Солль, и все как один дамы, включая и служанок, поедали его восхищёнными, восторженными глазами.

Я поймала себя на том, что не могу смотреть на «господина Блондина» по-прежнему. Принимая от него монетку, я видела его красавцем, красавчиком, лакомым кусочком с чужого стола — теперь передо мной был человек, сорвавший голос на крепостной башне, человек, поднявший вместо флага рубашку своего маленького сына…

Я снова порадовалась за свою удачную придумку. Пусть для Эгерта Солля я навсегда останусь просто забавной девчонкой, актриской, каких много — всё равно я преподнесу ему этот подарок, «Игру об Эгерте и Тории»…

Торию, мать Луара, я видела мельком — очень красивая и, по-моему, очень высокомерная женщина. По одному только взгляду, брошенному Соллем на жену, с уверенностью можно было определить, что все дамочки, кушавшие господина Эгерта глазами, обречены на позорную неудачу.

Голосистая девчонка под присмотром няньки оказалась Луаровой сестрой — я удивилась разнице в возрасте между Соллевыми детьми. Малышку звали Аланой, и её безумно интересовали наши тележки, лошади, сундуки и собака. Она провела бы весь вечер в нашем обществе — если б пожилая нянька не увела её ужинать, а затем спать.

Двор за каменным забором оказался идеальным местом для подмостков. Муха колотил молотком, как дятел; мы с Гезиной разбирали костюмы, попутно придумывая наряды для героев предстоящей пантомимы. Луар нет-нет, да и заглядывал за занавеску — на лице его блуждала нарочито равнодушная улыбка, за которой ненадёжно пряталось любопытство.

Из всех ролей будущей пантомимы он выбрал, конечно, роль своего отца; мне пришлось долго объяснять ему, что так, к сожалению, не делается — благородные герои пантомимы скрывают лица под ещё более благородными масками, а оставить лицо открытым может только злодей. Пусть он, Луар, выбирает — играть под маской, чтобы родители его даже не узнали, или рискнуть выступить в роли злого Фагирры?

Он долго мялся и мучился — но, как я и предполагала, прятаться под маской не захотел; это ведь только игра, объяснил он, будто оправдываясь. В игре Фагирра не тот мерзавец, каким он был в жизни — это шутка, обещает быть забавно… Все остались довольны этим его решением — кроме Фантина, у которого отобрали хлеб.

Понемногу гости перекочевали из-за стола во двор; мы поклонились в ответ на жидкие аплодисменты и сыграли без передышки «Рогатого мужа», «Трира-простака» и «Жадную пастушку».

Мне сотни раз приходилось наблюдать, как равнодушная, «дикая» публика перед нашими подмостками становится публикой азартной, весёлой, «домашней». В тот вечер прекрасная метаморфоза оказалась особенно впечатляющей.

Даже старикашка-ректор вплетал в общий хохот своё дребезжащее «хи-хи». Невыразительная компания горожан сразу сделалась обаятельной и милой; профессорские жёны порозовели, а сами профессора казались шкодливее любого студента. Все мы работали в охотку — так бывает, когда стараешься не из-за денег, а из одного только удовольствия. Даже Гезина казалась естественнее обычного, а Флобастер вообще превзошёл сам себя.

Эгерт Солль смеялся, как сумасшедший, и улыбалась его жена; Луар пристроился в первых рядах, нервно комкая полу своей куртки и маясь в ожидании пантомимы.

Наконец, Муха объявил короткий перерыв; публика осталась на местах, веселясь и попивая вино, а за кулисами развернулась лихорадочная подготовка к действу, которое должно было стать гвоздём программы.

Гезина и Муха помогли Луару облачиться в широкий серый плащ с капюшоном, благо такой нашёлся у нас в сундуках. Никто не знал точно, похож ли Луаров наряд на облачение служителей священного привидения Лаш, но пантомима есть символ, а не настоящая картинка из жизни. Главное, чтобы зритель понял, о чём идёт речь.

Бариан и Гезина надели маски — очень дорогие медные маски, соперничающие в красоте с лицами супругов Солль, но только совсем на них не похожие. Муха приготовил лист жести — для грома и молнии, они ведь обязательно должны быть во всякой героической истории. Флобастер и я в оба уха нашёптывали Луару сюжет предстоящего действа — в сотый раз, и ребёнок бы запомнил.

Сюжет был прост и эффектен: госпожа Тория любит господина Эгерта, злодей-Фагирра разлучает влюблённых и пытается погубить прекрасную Торию — но храбрый Эгерт отвоёвывает невесту и сочетается с ней браком…

— И убивает Фагирру, — шептал Луар, как сомнамбула. — Дайте Бариану кинжал…

Он краснел и бледнел попеременно — мне приходилось всё время напоминать ему, что это всего лишь игра, шутка, не надо так волноваться… Но он волновался всё равно. Первый выход на сцену есть первый выход на сцену.

Флобастер настроил лютню, пожевал губами и дал знак начинать.

— «Игра об Эгерте и Тории»! — объявил Муха, и публика запереглядывалась, загалдела, повторяя друг другу столь интригующее название. Госпожа Тория зарделась и вопросительно глянула на мужа — тот насмешливо закатил глаза под лоб.

Я спряталась за занавеской таким образом, чтобы видеть происходящее на сцене — и в то же время наблюдать за господином Эгертом. Флобастер коснулся струн — и пантомима началась.

С первых же мгновений сделалось ясно, что, подбив Флобастера на столь рискованную импровизацию, я не прогадала — наш успех удесятерится и принесёт в будущем ещё много выгод и удобств. Впрочем, шкурные интересы остались где-то на краю моего внимания, потому что гораздо интересней было знать, как примет господин Эгерт предназначенный ему дар.