Александр Дюма - Блэк. Эрминия. Корсиканские братья

• Название: Блэк. Эрминия. Корсиканские братья
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Издательство «Пресса»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-263-00785-7

Произведения, пошедшие в сборник, продолжают серию «XIX век в романах Александра Дюма». Они могут служить образном романтической литературы, отстаивающей высокие сильные чувства, твердые моральные принципы и яркое горение любви.

Остросюжетное повествование романа «Блэк» переносит читателя из Парижа периода Реставрации (20-е годы) на далекий остров Таити в Тихом океане, затем во французский город Шартр.

На долю героя романа и его преданного друга — черной собаки Блэк — выпадают необыкновенные и захватывающие интересные приключения. Автор прославляет любовь, верность и преданность.

В небольшой повести «Эрминия» Александр Дюма создал романтический образ непокорной, гордой и сильной девушки.

В повести «Корсиканские братья» писатель рассказывает о семействе корсиканских аристократов, с любовью воссоздавая экзотические правы и обычаи Корсики, показывает неистребимость «вендетты» (кровной мести) даже в условиях цивилизованного Парижа.

---

Спаниель бросился за ним и, несмотря на отвращение, которое обычно испытывают собаки, как бы хорошо выдрессированы они ни были, когда им приходится брать в зубы что-то железное, он осторожно взял ключ в пасть и принес его господину де ля Гравери, проделав все это, выражаясь на охотничий манер, по-английски, го есть повернувшись к нему спиной и встав на задние лапы с тем, чтобы никоим образом не испачкать его передними.

Этот маневр, каким бы соблазнительным он ни был, не тронул сердца шевалье, но дал ему пищу для раздумий.

Во-первых, он понял, что имеет дело не с первой попавшейся собакой и что, не будучи в прямом смысле этого слова ученой собакой, животное, давшее ему это доказательство своего воспитания, было собакой, имеющей хорошие манеры.

И хотя его первоначальное решение не было этим ничуть поколеблено, он тем не менее понял, что собака заслуживала некоторого уважения, и поскольку два или три человека уже стояли и смотрели на них, а занавески в некоторых окнах отодвинулись, он решил не унижать своего достоинства и не опускаться до борьбы, которая, принимая во внимание упрямство и силу животного, могла бы закончиться не в его пользу, и, приняв подобное решение, он надумал призвать себе на помощь третье лицо.

Поэтому он положил в карман ключ, который принес ему спаниель, и, потянув за лапку козы, подвешенную на железной цепочке, услышал, как в доме зазвонил колокольчик.

Но, несмотря на этот звон, который явственно доносился до ушей шевалье, колокольчик не произвел никакого эффекта; дом оставался по-прежнему тихим и молчаливым, как если бы шевалье позвонил у ворот замка Спящей красавицы; и лишь тогда, когда шевалье удвоил свою энергию, и звон колокольчика уже не прекращался ни на минуту и становился все настойчивее и настойчивее, доказывая, что он не уступит первым, подъемное окно на втором этаже поползло вверх, и в нем показалась голова угрюмой раздраженной женщины лет пятидесяти.

Она с такими предосторожностями высунула голову из окна, как будто городу грозило новое вторжение норманнов или казаков, и попыталась выяснить, кто же поднял этот непонятный переполох.

Но господин де ля Гравери, разумеется, ожидал, что откроется входная дверь, а не окно на втором этаже, и встал как раз напротив двери, чтобы сократить себе этот путь, который ему предстояло как можно быстрее преодолеть, чтобы очутиться в доме. Его фигура оказалась в тени карниза, который обвивало бесчисленное множество левкоев, таких густых, сочных и ярко-зеленых, как будто они росли в ухоженном цветнике.

Кухарка никак не могла его разглядеть, она видела только собаку, которая, сидя на задних лапах в трех шагах от порога и так же, как и шевалье, дожидаясь, когда раскроется дверь, подняла голову и умным взглядом смотрела на новое действующее лицо этой сцены.

Но вид этой собаки никоим образом не мог успокоить Марианну — так звали старую кухарку, — а ее окрас тем более.

Вы помните, что за исключением двух огненно-рыжих пятен на морде и белого жабо на груди спаниель был черен как вороново крыло, а Марианна не помнила ни одного из знакомых господина де ля Гравери, у кого была бы черная собака, и ей на ум приходило, что только дьявола сопровождал пес такого цвета.

Она знала, что шевалье поклялся никогда не заводить собаку, и поэтому у нее и в мыслях не было, что это животное сопровождает шевалье.

Тем более что шевалье никогда не звонил.

У господина де ля Гравери, не любившего ждать, был свой ключ, с которым он никогда не расставался.

Наконец, после минутного колебания, она отважилась робким голосом спросить:

— Кто там?

Шевалье, одновременно ориентируясь на звук голоса и следуя за взглядом спаниеля, покинул свой пост, отошел от двери на три шага и, в свою очередь, поднял голову, приставив козырьком ладонь к глазам.

— А, это вы, Марианна! Спускайтесь же!

Но с того момента, как она узнала своего хозяина, Марианна перестала бояться и вместо того, чтобы повиноваться отданному ей приказанию, переспросила:

— Спускаться вниз? А это еще зачем?

— Ну, по-видимому, чтобы открыть мне, — ответил шевалье.

Лицо Марианны из слащавого и боязливого, каким оно было сначала, стало сварливым и угрюмым.

Она выдернула длинную спицу, воткнутую между чепцом и волосами, и, возобновив свое прерванное вязание, переспросила:

— Вам открыть? Открыть вам?

— Конечно.

— Разве у вас нет своего ключа?

— Есть он у меня или нет, я вам приказываю спуститься.

— Что же, значит, вы его потеряли. Я уверена, что сегодня утром он у вас был; когда я чистила вашу одежду, ключ выпал из кармана ваших брюк, и я его положила обратно. Я не думала, что в вашем возрасте вы будете способны на такое легкомыслие. Видит Бог, век живи, век учись.

— Марианна, — шевалье стал проявлять легкие признаки нетерпения, доказывавшие, что он не настолько, как это можно было предположить, находился под каблуком у своей кухарки, — я вам приказал спуститься.

— Он его потерял! — закричала она, не заметив едва уловимые нотки в тоне шевалье. — Он его потерял! Ах, Бог мой, что же с нами будет? Мне придется обегать весь город, заменить замок, а возможно, и всю дверь; ведь я не стану спать в доме, ключ от которого где-то гуляет.

— У меня есть ключ, Марианна, — возразил шевалье, все больше теряя терпение, — но у меня есть на то свои причины, чтобы не доставать его.

— Господи, что за причины, спрашиваю я вас, могут быть у человека, у которого ключ действительно лежит в кармане, не войти с его помощью в свой собственный дом вместо того, чтобы заставлять старую измученную женщину бегать взад-вперед по лестницам и коридорам?… И как раз вы мне напомнили, что у меня на плите стоит ужин. Ах, он горит, я чувствую, он горит! О чем вы думаете, Бог мой!

И мадемуазель Марианна повернулась, чтобы уйти.

Но терпение шевалье де ля Гравери истощилось; повелительным жестом он пригвоздил старую деву к месту и суровым тоном произнес:

— Довольно слов, идите и откройте мне дверь, полоумная старуха!

— Полоумная старуха! Открыть вам! — вскричала Марианна, судорожно задрав выше головы свое вязание и потрясая им на манер античных проклинательниц. — Как! У вас есть ключ! Вы в этом признаетесь; вы мне его даже показываете и после этого хотите заставить меня пройти через весь дом и двор? Этого не будет, господин. Нет, этого не будет! Я уже давно устала от ваших капризов и вовсе не собираюсь потакать еще одному.

— О! Отвратительная мегера, — пробормотал шевалье де ля Гравери, сильно удивленный этим сопротивлением и уже измученный борьбой с собакой. — По правде говоря, мне кажется, что, несмотря на ее виртуозное мастерство в приготовлении ракового супа и рагу из кролика, я буду вынужден с ней расстаться. Но раз я любой ценой хочу не допустить того, чтобы этот проклятый спаниель переступил порог моего дома, уступим ей, даже если придется отложить расплату.

И он произнес более приветливым тоном:

— Марианна, я понимаю, что вас удивляет моя очевидная непоследовательность, но вот факт: вы видите эту собаку…

— Конечно, я ее вижу, — сказала эта сварливая особа, чувствуя, что, действуя с позиции силы, она отвоюет все, что шевалье был готов уступить.

— Ну вот, она сопровождает меня вопреки моей воле от казармы драгун; я не знаю, как мне от нее отделаться; и я хотел бы, чтобы вы вышли и отгоняли ее, пока я не войду в дом.

— Собака! — закричала Марианна. — И это из-за какой-то собаки вы беспокоите почтенную женщину, которая вот уже десять лет служит у вас. Собака!.. Хорошо же, я вам сейчас покажу, как их следует прогонять, этих собак!

И на этот раз Марианна исчезла из окна.

Шевалье де ля Гравери, уверенный, что раз Марианна отошла от окна, то только для того, чтобы спуститься вниз и помочь ему осуществить этот небольшой маневр по изгнанию собаки, подошел к двери; собака же, в свою очередь, решительно настроенная продолжить знакомство с человеком, из кармана которого появляются такие замечательно вкусные кусочки сахара, подошла к господину де ля Гравери.

Вдруг нечто вроде катаклизма разлучило человека и собаку.

Настоящая лавина воды, подобная Рейнскому или Ниагарскому водопаду, выплеснулась с первого этажа и окатила их обоих с ног до головы.

Раздался собачий визг, и животное скрылось.

Шевалье же вынул ключ из кармана, вставил его в замочную скважину, открыл дверь и переступил порог дома, испытывая вполне понятную ярость.

Он сделал это именно в то мгновение, когда Марианна послала ему несколько запоздалое предостережение: «Поберегитесь, господин шевалье! Поберегитесь!»

Глава III ВНУТРЕННИЙ И ВНЕШНИЙ ВИД ДОМА ШЕВАЛЬЕ ДЕ ЛЯ ГРАВЕРИ

Дом номер 9 по улице Лис состоял из жилого корпуса, сада и двора.