Лариса Соболева - Бриллианты на пять минут

• Название: Бриллианты на пять минут
• Автор: Лариса Соболева
• Жанр: Детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06347-1

Что же это за колье, из-за которого в прошлом произошло множество смертей, а современный ювелир, увидев его, упал в обморок? Заколдованное, что ли?.. Сейчас, в наши времена, как и много лет назад, это необыкновенно красивое бриллиантовое украшение, словно само, выбирая себе хозяев, стало кочевать из рук в руки, сея смерть. За старушкой, которая принесла его ювелиру на оценку, кто-то следит… Несмотря на то, что она тщательно прячет свое сокровище, колье у нее крадут. Дальше происходит целая серия убийств. Неужели драгоценные камни виноваты в том, что гибнут люди? Или, наоборот, – виной всему человеческая жадность и зависть? Совсем недолго радует взгляд блеск бриллиантов, его затмевает алчный блеск глаз и… появляется новое дело у следователя прокуратуры Архипа Щукина…

---

– Погодите, Арсений Сергеевич, – пробормотал я, удивленный его поведением. Граф Свешников на прошлом свидании и сейчас – как будто это были два разных человека. – Мне удалось кое-что выяснить… я бы хотел поговорить с вами…

– Да о чем же? – усмехнулся он грустно. – Давеча меня вызывали на допрос и сообщили, что скоро суд. Я обвиняюсь в убийстве… Дело мое безнадежное.

– Но почему, почему вы молчите на допросах? – разошелся я, пораженный его внезапным смирением. – Отчего не хотите рассказать все, что рассказали мне?

– Не могу, – сказал он твердо. – Вам я рассказал, потому что хотел через вас передать записку Маше, а также хотел разобраться… Впрочем, неважно. Я не могу задеть честь женщины.

– Агнессы Федотовны? – понял я.

– Именно. Представляете, какой разгорится скандал? А она ведь женщина! К тому же я ничего не выиграю, лишь уроню себя.

– Допустим, вы правы. А теперь ответьте, почему вы так уверенно заявили, будто барон Раух умер? Вы присутствовали на его похоронах?

– Нет. Едва он преставился, Агнесса тотчас отправила его тело на родину…

– Так вот, милостивый государь, – не без удовольствия перебил его я. Чего там греха таить, меня терзали сомнения, и нужна была ясность. – Барон жив и в превосходном здравии. Я виделся с ним и Агнессой Федотовной после нашего с вами свидания.

Новость произвела на Свешникова большое впечатление: Арсений Сергеевич с минуту смотрел на меня с превеликим изумлением. Я видел, в каком он затруднительном положении, и подумал, что мне удалось уличить его во лжи.

– Как это понимать, ваше сиятельство? – спросил я не без иронии.

Граф лишь покачал головой, выражая тем самым недоумение. Но мне очень хотелось получить ответ, и я настаивал:

– Ну же, граф, смелее. Скажите, как вам удалось обмануться?

– Я поверил ей… – выговорил он с трудом. – Да и в свете, кажется, об этом говорили. Осуждали Агнессу, что она не поехала сопровождать тело барона.

– Поверили! – возмутился я. – А колье? Оно ведь у баронессы! Я видел эту вещь, она действительно великолепна. И баронесса утверждает, что вы солгали мне, когда говорили, будто Агнесса Федотовна просила вас забрать колье у ювелира. Вы с ней ездили к мастеру накануне вечером, забрали колье, лакей при вас отдал шкатулку с деньгами ювелиру. С вами был барон фон Раух. Это подтвердили лакей и барон. Вы и сейчас не хотите защититься?

Я действовал, как провокатор, надеясь, что граф либо сознается во всем, потому как ложь его вышла на поверхность, либо станет убеждать меня в обратном. Он не сделал ни того, ни другого, а сказал, скрестив на груди руки:

– Тем более не хочу. Мне это не поможет. Мне вообще ничто не поможет! Вижу, Влас Евграфович, даже вы не верите мне. Как же поверят другие люди, которым помимо моих слов нужны доказательства? А доказательств у меня нет.

– Вы не правы, – возразил я, сердясь на него, ибо меня поражало упрямство графа. – Есть службы, призванные разбирать такие дела. Коль не виновны, вы обязаны защитить свою честь и честь вашей семьи.

Мои слова не произвели на него должного впечатления, он смотрел в одну точку на полу, глубоко задумавшись. Тот покой, в котором он находился, пугал меня. Я решительно не понимал этого человека и пришел к выводу, что лишь вина заставила его смириться с обстоятельствами. На прощание он сказал мне:

– Честь, Влас Евграфович, защищать не надо. Она сама защищает. Раньше я этого не знал, теперь знаю. В том, что со мной приключилось, вина лишь одного человека – моя собственная. Мне и ответ держать. С честью.

Мы простились. Я не знал, что то была наша последняя встреча.

На этот раз я передал записку от графа спустя две недели. Пришлось съездить в Москву по неотложным делам – там у меня тоже фабрика, к тому же я вел строительство дома. Петербург – город чопорности и напыщенности, отчего мне быстро становится одиноко. Другое дело Москва, где проще завести знакомства и либеральности поболее. Я склонялся переселиться в первопрестольную.

В Петербурге я бывал у Агнессы Федотовны, познакомился с некоторыми молодыми людьми свободных нравов, отчего не пришел в восторг. Пару раз я выезжал с ней и ее окружением на верховые прогулки. Не скажу, что я заядлый наездник, после верховой езды устаю. Но Агнесса Федотовна чудо как хороша верхом на лошади. Кстати, баронесса окружила себя одними мужчинами, вызывая ревность в дамах. Очевидно, она сознательно дразнила свет. Бывал у нее и Дмитрий Белозерский, брат Мари. С ним мне не удалось найти общий язык, князь отличался дремучей спесью.

Однажды баронесса просила сопровождать ее на бал, потому что занемог барон фон Раух. Поскольку я был вхож в тот дом и тоже получил приглашение, ничего предосудительного в предложении Агнессы Федотовны не усмотрел. Хозяин дома время от времени устраивал балы с целью выдать замуж одну из пяти дочерей. Полагаю, и мне отводилась роль жениха. Пять дочерей, невообразимо толстых и глупых, отец мечтал выгодно сбыть с рук и не хотел давать за ними хорошее приданое. Мне же вместо приданого можно было подсунуть честь породниться с титулованными особами. Не смешно ли?

На балу были и Белозерские. Передать записку Мари во время танца – что может быть лучше? Да вот беда, танцевальные па – эту обязательную светскую премудрость – мне не удалось освоить. Я мучился, как отдать записку, и не придумал ничего, кроме как повторить прежний трюк: «Вы обронили платок».

Мари взяла платок, не раздумывая, и пробормотала «мерси». Но когда я отходил от нее, услышал, как Дмитрий Белозерский презрительно бросил по-французски:

– Ты намеренно роняешь платки, Мари? Хочешь обратить на себя внимание этого плебея?

Я вернулся и подошел очень близко к князю Белозерскому.

– Вы получили плохое воспитание, ваша светлость, – сказал я ему по-французски тихо, дабы меня не услышали. – Скверный характер, необоснованное высокомерие, какими отличаетесь вы, и подлые слова за спиной – это и есть плебейство. Хотите дуэль?

– Я не дерусь с простолюдинами, – заявил он тоже тихо, но уже по-русски.

– Дмитрий, как ты можешь… – залепетала Мари.

– Чтобы доставить вам удовольствие, я куплю титул, какой вы пожелаете, – зло процедил я. – Кроме императорского. Впрочем, мне удалось создать свою империю. А что создали вы?

Белозерский побагровел, схватил Мари за локоть и отошел. Признаться, я был удовлетворен своей мальчишеской выходкой и повеселел.

В кулуарах шептались о графе Свешникове и о его родственниках, которые давно не выезжали в свет по понятным причинам. Скоро должен был состояться суд…

В день суда мне не сиделось на месте. Я приказал заложить карету и отправился к зданию, где вершилось правосудие. Меня поразила толпа у входа, сплошь состоявшая из представителей высшего света. Дамы закрылись вуалями, а мужчины стояли группами, обсуждая меру будущего наказания для графа Свешникова и… делая ставки. Это было варварством, недостойным цивилизованных людей, – делать ставки на меру наказания. Все ждали, когда привезут графа, жаждали видеть его унижение. Мне неприятно было глядеть на толпу, алчущую чужого позора. Каково же будет графу Свешникову идти мимо этих людей?

Но вот показалась арестантская карета, сопровождаемая всадниками. По толпе прокатилась волна возгласов, я выскочил из своей кареты. Дальнейшее происходило так быстро, что я не успевал опомниться.

Арсения Сергеевича вывели из арестантской кареты. Одет он был легко – в сюртуке и с непокрытой головой, руки у него были свободны, а не связаны. Он остановился на миг и оглядел толпу, словно кого-то искал. Граф не смутился под взглядами сотен глаз, держался хладнокровно, в нем не чувствовалось ни сожаления, ни страха. Зато собравшиеся замерли, жадно следя за каждым движением Свешникова. Толпа перед зданием суда превратилась в одного азартного игрока, ждала чего-то небывалого, скандального. И это небывалое случилось.

Когда графа повели в суд, внезапно из толпы вырвалась женщина и кинулась к Арсению Сергеевичу. Она через вуаль поцеловала его в губы, тесно прижавшись к нему телом. Я узнал ее. Это была Мари Белозерская. Тотчас к ней ринулся полицейский, грубо схватил со спины за руки и беспардонно потащил в сторону. Ну тут уж я не выдержал, бросился на помощь Мари.

– Убери руки, скотина! – рявкнул я на полицейского, вырвал Мари и втолкнул ее в свою карету, сел рядом. – Что вы наделали, Мария Павловна! Это безрассудство! Вас наверняка узнали.

Она молчала, опустив голову, нервно перебирая пальцами муфту…

И тут до нас докатился глухой звук, очень похожий на… выстрел.

Я обмер, прислушиваясь к крикам, доносившимся из здания суда. Ахнула Мари, закрыв лицо руками в перчатках. Что случилось? Ведь это действительно прогремел выстрел, спутать его с другими звуками невозможно. Я опрометью кинулся в здание суда, расталкивая всех, кто попадался мне на пути. Вбежав внутрь, увидел спины. Полиция теснила толпу, но мне удалось прорваться – я имел достаточную силу! – к Арсению Сергеевичу.