К. Селихов - Мир приключений 1984

• Название: Мир приключений 1984
• Автор: К. Селихов
• Издательство: "Детская литература"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1984

Ежегодный сборник научно-фантастических и приключенческих повестей и рассказов советских писателей.

---

Я удивленно посмотрел на экран. Оказывается, моя кулинарка бабуся имеет личный канал связи с комиссаром Звездного совета. Впрочем, тот тоже, наверно, любит вкусно поесть. Я знал немало известнейших людей, которые откровенно гордились тем, что им довелось пробовать стряпню моей бабушки.

— Фаркаш, вы с моим внуком уже знакомы, — сердито сказала бабушка, кивая на меня. — Не нравится мне вся эта история с Изумрудной. Вы не находите, что вам давно следовало известить Службу безопасности?

— Я уже пришел к такому выводу. Моя информация час назад передана в оперативный отдел службы.

— Этот юноша завтра отбывает. Какие меры безопасности приняты?

— Утром ему будет вручен несъемный браслет Службы здоровья. На ВП-станции Изумрудной объявляется режим повышенной готовности с круглосуточным дежурством. На случай возможных передвижений Северцева в другое полушарие дополнительно подвешены два автоматических стационарных спутника, которые обеспечат ему связь со Станцией в любой точке планеты. К утру будет закончено дублирование канала ВП-связи Земля—Изумрудная.

— А робот?

— Проверен и проинструктирован.

— Вы заблокировали у него цепь Первого Закона?

— Да. И весь Совет, и командные машины — все за то, что риск допустим. Роботы класса ноль сверхнадежны. А Петрович к тому же очень воспитанный, я бы сказал — деликатный механизм. Ему можно доверять.

— Где блок-кольцо?

— Оно будет вручено Северцеву перед отлетом.

— Ну ладно, — пробурчала бабушка. — По-моему, все правильно. Извините за беспокойство, и спокойной ночи. Но утром я вас подниму ни свет ни заря.

— Спокойной ночи, — сказал Фаркаш и погас.

Весь этот стремительный разговор я слушал с возрастающим удивлением. Только сейчас я догадался, что моей особой все это время занимались десятки люден — работали, обеспечивали мою безопасность, запускали спутники, беспокоились… Еще больше поразила меня бабушка, которая запросто говорила с одним из самых запитых людей на планете, да причем так, словно требовала от него отчета. Разговор был явно деловой, а не просто дружеский. Но додумать свои мысли я не успел, потому что бабушка так же стремительно, как и Фаркаша, атаковала меня.

— Чувствую, впутался ты в пакостное дело. Не стоило бы тебе туда ездить, да теперь ничего не попишешь — рыцарское слово надо держать. Ох уж эта мне твоя принцесса — как ее, Ганелона? Надумала же такое… Выдрать бы ее как Сидорову козу… Ведь тебя на этой Изумрудной придавят, как цыпленка, ты и пикнуть не успеешь. Отравят, зарежут, пристрелят! А ну-ка, внучек, дай мне позывные твоей красотки…

Она снова ткнула в какую-то кнопку.

— Иван, это я. У меня сейчас состоится один разговор. Есть предположение, что его могут подслушать, — наверно, подсунули где-нибудь микрофончик… Так вот, обеспечь мне полную секретность. Заглуши любые передачи от моего собеседника, запеленгуй приемники и выяви их. Проверь, пет ли где записывающих устройств. Если обнаружишь, записи сотри, предварительно переписав, и выяви, кто их поставил. Ты все понял?

— Да, все, — ответил невидимый Иван.

— Даю тебе пятнадцать минут. Заодно проверь и у меня с внуком. Пока.

Я открыл было рот, чтобы задать бабусе вопрос, но она успела вызвать кого-то еще.

— Люций, ты уже спишь? Поднимайся. Всю информацию об Изумрудной немедленно ко мне на стол. И быстренько отыщи кого-нибудь из Космостроя. Даю тебе полчаса сроку.

Секундой позже бабушка разговаривала уже с кем-то другим.

— Здравствуй, Генрих, — сказала она. — Мне срочно нужна Окати-сан, победительница последнего Спора монтажников, и вся финальная десятка. Достань их мне хоть из-под земли. Через час доложишь об исполнении.

Она повернулась ко мне.

— Шел бы ты спать, Аника-воии. Завтра у тебя будет хлопот полон рот. Да и у меня тоже — по твоей милости. Дай-ка я тебя поцелую.

— Бабуся, ты кто? — спросил я недоуменно, подставляя ей лоб. — Я всегда думал, что ты кулинарка…

— Кто, кто… Дед Пихто, вот кто, — проворчала она, подталкивая меня к дверям. — Бабушка я тебе. И мне очень хочется, чтобы ты вернулся живой с этой самой Изумрудной. Иди, иди, не упирайся. Бабушек надо слушаться — они плохого не посоветуют. А ну марш в кровать, профессор кислых щей, магистр лошадиных наук! И чтобы немедленно спал!

Но в эту ночь я долго не мог уснуть.

ЧАСТЬ 2. БОЙ

Сегодня девочка должна была умереть.

Ее звали Эола, и ей было семь лет от роду: лукавые глазенки, нос пуговкой, короткие косички, пухлые щечки, за которые так и хочется ущипнуть. Она бегало с подругами по росистой траве, распугивая сонных лягушек, радуясь неповторимому чуду нового дня. Она еще ничего не знала.

Этот день начался для нее так, как начинались все остальные, — с теплых брызг изумрудного солнца, упавших на пол возле кроватки, с непередаваемого, неосознанного по малолетству ощущения радости бытия, наполнявшего всю ее при пробуждении. Она проснулась, и вместе с ней проснулись три мира, три непохожих, разных мира, в которых она жила — одновременно во всех трех: мир Света, мир Звуков, мир Запахов. Они всегда просыпались вместе с ней, а проснувшись, начинали спорить за обладание маленькой хозяйкой.

Мир Света радовал ее разноцветными радугами, которые солнце зажигало в капельках росы, повисших на серебристой паутине: красными фонариками ягод, притаившихся под шершавыми зелеными листочками; бесконечностью изумрудного неба, на котором весело резвились похожие на пушистых котят облака. Еще мир Света владел цветами, золотыми и фиолетовыми закатами, россыпями желтого песка на речном берегу, узорами на крылышках бабочек и простым волшебством цветных стекляшек, через которые было так удивительно смотреть на все окружающее.

Мир Света имел странную особенность. Он почему-то всегда исчезал, стоило закрыть глаза. Тогда торжествовал мир Звуков. Что-то щелкало, шуршало, шелестело, брякало и повизгивало со всех сторон — то тише, то громче, иногда где-то далеко-далеко, а порой совсем рядом, словно в ней самой. О чем-то болтали на ветках птицы; оттуда же неслось постоянное шу-шу-шу — это терлись друг о друга листья; звонко падали в пустое ведро капли воды из крана; жуки шуршали в листьях, и звенела, тычась в стекло головой, бестолковая муха. Иногда — это случалось только рано утром — где-то за домами возникал тревожный, надрывистый вой, похожий на плач огромного механического существа, одинокого и обиженного. Это плакал Завод.

Из всех звуков Эола не любила только его: едва он возникал, отец торопливо уходил из дома на долгие часы. Звук был резок и неприятен, он раздирал уши и вселял непонятную тоску. К счастью, от него можно было избавиться, заткнув уши двумя маленькими пробочками, всегда лежавшими в нагрудном кармашке.

Пробочки обладали удивительным свойством: за ними полностью исчезал мир Звуков. Только третий мир, мир Запахов, существовал постоянно, потому что Эола не могла не дышать, сколько ни пыталась.

У мира Запахов были свои чудесные свойства, не похожие на все остальные. Стоило отгородиться от всего существующего темнотой и тишиной, как он проникал в тебя, рассказывая о чем-то своем, неповторимом и волнующем. И сколько бы ты ни пряталась, ни увертывалась, рано или поздно приходилось сказать себе: “Да ведь это на нашей клумбе расцвели розы!” Можно было угадать, когда на деревьях развернутся клейкие листочки; запах дыма сообщал, что где-то затопили печь; скошенная трава издалека безмолвно кричала о себе щемящим запахом молодого сена; в темноте можно было узнать по запаху духов, что вошла мама; огромная, добрая, теплая соседская корова так и пахла парным молоком; а о том, что на кухне жарят блины, ветер рассказывал по всей округе. Еще был запах лимона, от которого сводило скулы, и родной запах папиных волос, который особенно слышен, если подышать ему прямо-прямо в затылок; и вызывающий слезы запах лука; терпко пахла спелая дыня, и совсем по-другому — сырая земля; запахи сразу сообщали о том, что готов кофе или только что разрезан на дольки огурец.

Девочка еще не знала, что сегодня она умрет, а с нею вместе умрут и три ее волшебных мира. Но остальные знали. И единственное, что они могли сделать — это подарить ей неведение.

Ортон стоял у окна и смотрел, как его дочь бегает по росистой траве, оставляя за собой темные полосы. Семь лет он со страхом ждал этого дня, ежедневно моля богов, чтобы они смилостивились над его девочкой и оставили ее жить. В глубине души он не верил, что небо услышит его. С какой надеждой молился он о даровании жизни его первому ребенку, веселому карапузу Бику! Но боги не вняли мольбам, не подарили малышу ни одного лишнего дня.