Джордж Хиггинс - Друзья Эдди Койла

• Название: Друзья Эдди Койла
• Автор: Джордж Хиггинс
• Издательство: Эрика
• Жанр: Боевик
• Год: 1994
• ISBN: 5-85775-033-4

Эдди Койл — ветеран преступного мира Бостона. Он — торговец-посредник, поставляющий мафии краденное оружие. Его «друзья» — это «шестерки» и «крутые» бостонской мафии. Роман подробно описывает изнутри будни гангстерского бизнеса (в том числе и серию вооруженных налетов на банки), и оперативную работу спецподразделений полиции по борьбе с организованной преступностью, «механику» подпольных торговых сделок между гангстерами и американскими военнослужащими…

Роман, написанный в жесткой манере, представляет собой классический пример криминального боевика нового типа (в духе Джозефа Вомбо), без романтического флера показывающий жестокий поединок между гангстерскими синдикатами и правоохранительными органами Америки.

(Фильм с одноименным названием вышел в США в 1973 году. Режиссер Питер Йейтс).

---

- Я тебе вот что скажу. Главное, что меня тревожит, это фургон. Может, это смешно, потому что ты, наверное, считаешь, что меня должны беспокоить прежде всего ребята в фургоне, или парень, которого я и знать не знаю, — он наблюдает за мной шибко пристально у меня в баре…

Чуть севернее, на Тремонт-стрит, сразу за информационным стендом и фонтаном парочка проповедников собрала вокруг себя небольшую толпу идущих на работу секретарш и зевак. Женщина была высокого роста, с сильным голосом; в руках она держала мегафон, помогавший ей вести проповедь. Мужчина-коротышка обходил слушателей и раздавал им листовки. Ветер приносил обрывки ее речи, которая отвлекла внимание Диллона от попрошаек.

- И вот что интересно, — говорил он. — Когда я сюда шел, я все глядел по сторонам — нет ли кого поблизости, кто слишком мной интересуется, и если да, то кто бы это мог быть. В общем, иду я себе, перехожу улицу, иду мимо вон тех двоих, и эта тетка говорит: «Если вы не примете Иисуса, Господа нашего Христа, вы погибнете, погибнете и будете гореть в вечном огне». Ну а теперь скажи-ка мне, с чего это я вдруг стал задумываться о таких вещах? Пару недель назад два джентльмена из Детройта пришли ко мне, заказали по стаканчику, потом огляделись по сторонам и, знаешь, что один мне сказал: мы, говорит, должны сотрудничать в одном деле. Он мне дал время подумать, и пока я думал, я позвонил кое-кому. Так что очень быстро ко мне подоспели шесть или семь приятелей, а я, улучив момент, выскочил в подсобку и взял там кусок трубы, который у меня на всякий случай припасен. Я им врезал пару раз, и мы их вышвырнули на улицу.

А позавчера вечером заваливаются ко мне пятеро жлобов — судя по рожам, вылитые индейцы — это, значит, для разнообразия, заказывают сначала «огненной воды», а потом начинают у меня мебель крушить. Так что мне опять пришлось звать своих и пускать в ход ту же трубу.

И после всего этого вон та баба будет мне вкручивать про вечные муки ада, я-то считаю себя не совсем уж глупым, по большому счету, ну время от времени, конечно, я бухаю по-черному, но только я точно тебе говорю: я бы подошел к ней с той самой трубой под мышкой и спросил: «Ну, а что ты мне скажешь про этих ребят из Детройта, скажи уж! И про индейцев. Что, твой Иисус меня за них накажет?» А потом взял бы ее за буфер да вмазал ей этой трубой по роже, чтобы в чувство привести.

Молодой бродяга заловил в самом центре площади упитанного бизнесмена средних лет. Так они и стояли у всех на виду.

- Я тебе вот еще что скажу, — продолжал Диллон. — Этот сопляк, может, и впрямь бездомный, голодный и больной, но он красиво двигается. Наверно, раньше в баскетбол играл. Ну да ладно, у меня еще чуточку смекалки сохранилось, и трубу свою я сегодня не взял, так что я тетке ничего не сказал и не вмазал ей, как хотел. Да что с них взять, раз уж им втемяшилось в башку, что надо торчать на улице целый день и разоряться про Царствие Божие, — от этого же любой свихнется! Я знал одного парня, мы с ним встретились в Люисбурге, когда я загремел туда по приговору Федерального суда, три… нет, четыре года назад. Я уж не помню, за что он сидел. В общем, неплохой парень. Здоровенный такой, бывший боксер. Он сам родом откуда-то из под Бедфорда. Мы с ним закорешились.

Я первым вышел. Сюда вернулся. Сообщил ему, где я. Когда его помиловали, он отправился к себе, к жене и к ее матери, но знал, где меня искать, если вдруг я ему понадоблюсь. И очень скоро я ему понадобился. Потому что обе эти бабы очень скоро ему всю плешь проели. Португалки-зануды, знаешь, есть такие. Представляешь, что они учудили, пока он в тюряге парился? Решили, что нечего им больше в католичках ходить — и заделались свидетелями Иеговы. А-ат-лично! Парень возвращается домой — он был классный строитель, — находит работу, каждый вечер дома. Так вот, по телику идет бейсбол или что там еще, а они его тащат на угол к ближайшему супермаркету, чтобы он там с ними проповедовал Христа каждому встречному-поперечному.

Так он стал наезжать ко мне — как выпадет свободный денек, так он ко мне: пожить в тишине и покое. А потом смотрю: он как-то приехал, а назад не едет. Я и говорю ему: ты чего тут делаешь? А он: «Слушай, Бога ради, только ты уж мне не начинай эту волынку». У меня была комнатенка, я как раз тогда с женой разъехался — и комнатенка свободная была. Я его к себе пустил. Живи, парень. Он смотрит телевизор, пивко попивает, пока я целый день на работе, не знаю уж, чем он еще занимался. Может, что и делал.

Ну, натурально, в свое время инспектор по делам о помиловании подает рапорт, что, мол, парень перестал приходить отмечаться — а это правда — и что его жена заявила, что он не появляется дома, — что тоже правда — и что он снюхался с известным уголовником (это я) — и это тоже правда — и что он бросил работу и его нынешнее местонахождение неизвестно. Короче, как-то вечером заявляется ко мне судебный исполнитель и парня опять в тюрягу сажают: за нарушение условий помилования. Плюс пьянство. Да, чуть не забыл. Говорю тебе: эти две бабы запроповедывали ему мозги так, что он загремел обратно в тюрягу. С такими людьми разве можно по-хорошему? Да с ними и говорить смысла нет.

Диллон расправил плечи, откинулся на спинку скамейки и тут же опять согнулся. Упитанный бизнесмен сделал обманное движение корпусом и спасся от молодого попрошайки.

- Это меня беспокоит, понимаешь? Просто есть вещи, с которыми можно справиться, а есть вещи, с которыми, как ни крути, ничего нельзя поделать. Пока понимаешь это, пока сечешь разницу — если сечешь, жить еще можно. Бот почему я так напрягся, когда увидел эту тетку с мегафоном: потому что только на минуту я вдруг перестал сечь эту разницу. Ведь можно вляпаться в такую историю, что уже ничего не сможешь сделать и никак не выпутаешься.

Стая голубей совершила привычный шумный круг над тротуаром и опустилась около старушки, которая начала бросать им крошки из большого картонного пакета.

- Я тут слышал недавно — парень выступал по телевизору, — сказал Диллон. — О голубях рассказывал. Назвал их летучими крысами. По-моему, здорово сказанул. Он что-то рассказывал, что им надо скармливать то ли аспирин, то ли еще что-то, чтобы они все подохли. Представляешь, он ведь это вполне серьезно говорил. Этому парню голуби насрали раз-другой, вот он и взбесился. То ли костюм испортили, то ли еще что. Так он решил до конца дней мстить этим голубям — потому что они испоганили его стодолларовый костюм. Да только ему за ними не угнаться. В одном только Бостоне, наверное, десять миллионов голубей, и каждый день они откладывают яйца, а это значит, что количество голубей все время растет, и все они срут на нас — тонны говна! В любую погоду. А этот парень из Нью-Йорка говорит, что скоро он их всех истребит.

- Так ты слушай, что я тебе говорю, — продолжал Диллон, — ты пойми. Не то, чтоб я тебе не доверял или что еще. Я же знаю, ты парень свой, мне так сказали, и я верю. Но то, о чем ты просишь — я же за такое дело должен буду до гробовой доски бегать от них, понимаешь? Что, сбежать куда-нибудь, спрятаться? Да нельзя от них спрятаться, вот и все — от них не спрячешься. Этот парень, о котором я тебе говорил, помнишь, у него жена заделалась Свидетелем Иеговы? Так вот, это никак не повлияло на ее привычки, а как он мне рассказывал, она очень уважала это дело. Два раза каждую ночь — это уж будь любезен! В Люисбурге он мне все говорил, что копит малафью, сам ни раз себя не ублажал, потому как, когда он домой вернется, ему надо будет отчет держать за каждую каплю. Когда он сюда в первый раз заявился, немного трехнутый, я его спросил, ну и как, говорю, у тебя с ней в этом деле? А он мне говорит: «Знаешь, говорит, ей никогда не нравилось только одно: брать в рот. Но с тех пор, как я вернулся, говорит, все время ее на это дело подбиваю — так у нее по крайней мере рот занят». Понимаешь? Мужик совсем офонарел, мужик из сил выбивается, работает как вол, и понимает, что все понапрасну, и в один прекрасный день просто делает ноги, пакует чемоданишко и рвет от нее когти, куда глаза глядят. Тут только один выход.

Понимаешь, я-то это знаю. Если уж чему быть, значит того не миновать. Один мой кореш, которому я как-то дал от ворот поворот — не стал ему подавать, погнал про меня волну, что я, якобы, тусуюсь с людьми, с которыми мне бы не стоило тусоваться. Что правда: конечно, а иначе я бы тут с тобой не сидел. Но он-то сам, похоже, тем же занимается. Все ведь стараются выискать себе контакт — кто ж будет срать в свой колодец, может, как-нибудь из него придется водицы напиться. Словом, пошел слушок, что собирается большое жюри, а потом до меня доходит слух, ну, ты сам знаешь, какой.

- Видел я этот фургон, — добавил Диллон. — Вот это меня и поразило. Можно посадить в этот фургон двух ребят — так они тебе хоть Папу Римского добудут. Я такой движок видел за всю жизнь только раз — в «кадиллаке». Так что бежать-то некуда, поскольку куда бы ты ни побежал, этот фургон рванет прямехонько за тобой следом. А ветровое стекло… Этот фургон похож на старенький хлебный, какие раньше были, может, на молочный фургон, и на ветровом стекле — там с правой стороны есть окошечко, которое можно открыть и высунуть наружу ствол винтовки. Если ты едешь на тачке впереди этого фургона и им надо тебя подстрелить — будь спок, они тебя подстрелят. Представляешь, они, похоже, поставили там даже гироскоп. Как в самолете. Так что они от тебя не отцепятся. И вот представь: ты на Мистик-бридж, этот хренов фургон летит за тобой, правая створка ветрового стекла поднимается, и я хочу спросить — тогда что прикажешь делать? Тут тебе остается только искренне раскаяться в содеянном — вот что тебе и остается, потому что у тебя будет только выбор между их винтовкой и рекой, а это уже не играет особой роли.