Жюльетта Бенцони - Страсти по императрице. Трагические любовь и судьба великих женщин

• Название: Страсти по императрице. Трагические любовь и судьба великих женщин
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Издательство: Этерна
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-480-00183-9, 2-84100-247-0

Великие императорские династии Европы просуществовали до первой четверти XX в. Троны Романовых в России, Габсбургов в Австрии, Гогенцоллернов в Германии пали в атмосфере шекспировских трагедий. Автор этой книги, восстанавливая историю, рисует лики знаменитых императриц: ослепительной Сисси; последней русской царицы Александры Федоровны; Виктории Английской. Рядом всплывают образы Марии Ветсеры, юной девушки, покончившей жизнь самоубийством в Майерлинге; супруги эрцгерцога Родольфа Стефании Бельгийской; императрицы Мексики Шарлотты, впавшей в безумие. Все эти прекрасные дамы, отмеченные ореолом несчастья, остаются для нас навечно восхитительными.

---

По правде говоря, когда она глядела в зеркало, собственное отражение вселяло большие надежды на успех: бело—розовое личико хрупкой, прелестной девушки — блеск и очарование черт невольно наводили на мысль о саксонском фарфоре… Она умна и хорошо воспитана, любит музыку и играет на музыкальных инструментах. У нее добрая душа, а единственные явные недостатки — легкомыслие, вполне простительное в этом возрасте, и ясная предрасположенность к подначкам. И посему ей нравилось «приводить в ярость» Вильгельма, когда тот приходил в дом ее родителей с продолжительными визитами — в это время оба вели себя как дети. Но Элиза и Вильгельм могли и часами молчать, когда им случалось гулять рядом по саду, — ни единого слова, но общение их так красноречиво…

Увы, после вмешательства фон Шильдена — об этом девушка, разумеется, ничего не знала — эти приятные отношения сильно изменились. Началось с того, что во время рождественского поста Вильгельм ни разу не появился во дворце Радзивиллов. Более того, получив приглашение на прием, прислал короткую протокольную записку: сообщил о невозможности своего участия — его полку приказано выехать на маневры. Записка адресована матери Элизы, а она, бедное дитя, напрасно прождала письма от друга. Потом стало еще хуже!

В один прекрасный день Вильгельм все—таки явился. Полная счастья, Элиза, как всегда, кинулась ему навстречу, едва заслышав топот его коня во дворе, с криками:

— Вильгельм! Дорогой мой принц! Наконец—то вы приехали! Как я рада!

Порыв ее угас на последней ступени великолепной мраморной лестницы; он не бросился навстречу с протянутыми вперед руками, как делал обычно милый Вильгельм, а застыл, словно по команде «Смирно!», и медленно переломил надвое свое большое тело в протокольном поклоне. Стоявший за его спиной старый генерал—его тень, произвел то же самое.

— Рад снова видеть вас, Элиза! Не могла бы княгиня, ваша мать, принять меня?

Девушка, глубоко пораженная, не нашла в себе сил ответить. Почему здесь этот старый генерал, зачем Вильгельм привел его с собой. Принц словно понял этот молчаливый вопрос и слегка обернулся к своему ментору.

— Едва не забыл представить вам генерала фон Гершфельда — король, мой отец, специально приставил его присматривать за мной.

Единственный раз Элизе изменило чувство юмора: за каким чертом Вильгельму нужно, чтобы за ним присматривали, когда он хочет встретиться с ней?!

— Мама дома, — проговорила она наконец ровным голосом. — Я сообщу ей о вашем визите.

И скрывая слезы, прошла в вестибюль дворца, сопровождаемая Вильгельмом и старым генералом.

Никогда ни один визит к княгине Радзивилл не проходил столь мрачно, как посещение Вильгельма в сопровождении старого генерала. Княгиня посмотрела на молодых людей поочередно: на лице Элизы явно горе, принц буквально проглотил саблю. Девушка чувствовала настоящее отчаяние: никогда еще не испытывала такого ощущения беспомощности, одиночества, душевной тоски… Ее дорогого Вильгельма словно подменили!

Чтобы избавиться от хлынувшей потоками тревоги, решила отвлечься и встала.

— Забыла вам сказать, дорогой Вильгельм, у нас появились новые пони, совершенно великолепные. Не хотите ли взглянуть?

Принц тут же вскочил на ноги, словно подброшенный пружиной, сохраняя при этом чопорное выражение лица.

— Буду рад. Готов следовать за вами, княжна.

Но радость Элизы от того, что ей наконец удалось вытащить его из салона, оказалась кратковременной. Старый генерал почти одновременно с Вильгельмом встал и последовал за ним. Надежды девушки остаться хотя бы на мгновение наедине с любимым развеялись как дым. Куда ушли недавние милые разговоры… как заговорить сердцу под хмурым взглядом старого кривоногого служаки?!

Она приободрилась при мысли, что в королевском дворце вскоре предстоит бал: обычно Вильгельм после обязательных «рабочих», танцев на все остальные приглашал только ее.

Увы, пусть перед выездом из дворца Радзивиллов зеркало подтвердило ей, что она очаровательна, — дорогой Вильгельм пригласил ее на танец всего лишь раз, а когда по окончании танца повел ее в буфет, освежиться напитками, девушке пришлось констатировать, что генерал фон Гершфельд как тень следует за ними. Вернувшись домой после этого ужасного бала, она, бедное дитя, упала на постель и зарыдала.

— Он меня больше не любит!.. — бормотала Элиза в паузах между рыданиями. — Он даже не смотрит на меня! Может, я ошибалась? Может, он меня никогда и не любил?.. О, Вильгельм, Вильгельм!.. За что?

Будь она более опытной, непременно заметила бы явную грусть на лице принца, а возможно, и горестные взгляды, которые он бросал на нее тайком. Но она сама невинность, еще и страдала легкой близорукости.

А несчастный Вильгельм нес свой крест. Элизу он обожал — теперь так сильно, как никогда. Ему пришлось приложить все силы, чтобы держать себя в руках в ее присутствии и соблюдать линию поведения, которую сам себе предписал. Но это становилось все труднее, страдания — все более невыносимыми, и молодой человек спрашивал себя, как долго сумеет стоически выносить эту пытку.

И однажды вечером, по окончании праздника во дворце Радзивиллов, когда он прощался с матерью Элизы княгиней Марией, нервы несчастного внезапно сдали. Весь вечер Элиза сторонилась его как зачумленного, даже не улыбнулась ему, когда он появился во дворце, — эту презрительную отчужденность возлюбленной вынести он уже не смог…

Произошло ужасное: поднося к губам руку княгини Марии, Вильгельм отчаянно зарыдал, — естественно, это породило сильное волнение всех присутствовавших. Такое, что фон Шильден, считавший дело Радзивиллов списанным в архив, едва не потерял сознание.

Но Вильгельму не было никакого дела до обмороков фон Шильдена, он устал страдать. Сразу по возвращении домой бросился к столу и нервной рукой написал несколько слов: «Я люблю вас! Я никогда никого не любил и не полюблю, кроме вас… А у меня даже нет права говорить вам это…»

Получив эту записку, Элиза опять забилась в рыданиях, но теперь это были слезы счастья и облегчения. Прежде она не испытывала такого страха потерять любимого.

Зимой 1821 года в королевском дворце в Берлине устроили праздники — целый ряд — в честь сестры Вильгельма принцессы Шарлотты, вышедшей замуж за великого князя Николая, наследника российского престола, и прибывшей с мужем навестить родных. Балы, концерты, живые картины, последовали один за другим. Юная Элиза, естественно, принимала участие во всех этих увеселениях со свойственным ее возрасту воодушевлением. Тем более что на небе ее счастья больше не возникало ни единого облачка. Жила как во сне, в блистательной толпе видела лишь своего дорогого, единственного Вильгельма; делала вид, что не замечает знаков внимания, которые оказывал ей с ее красотой, наследный принц Фридрих Вильгельм. Он для нее всего лишь брат возлюбленного!

Что касается Вильгельма, он купался в волнах романтизма со странным чувством, что ежесекундно рискует умереть от распирающей его страстной любви. Однажды вечером этот крепкий, здоровый молодой человек едва не упал в обморок; увидел в одной из живых картин свою Элизу, в лазурных муслинах, исполнявшую роль юной гурии, которую свирепые стражники остановили у дверей рая, — его чувствительная душа увидела в этом плохое предзнаменование.

Позже, на балу, — она появилась в белом шелковом платье, украшенном белоснежным лебедем, — подумал: «Как прекрасна!» — и едва не разрыдался снова. Никто и никогда не любил так, как он! Никогда прусская сентиментальность не достигала таких вершин в жизни принцев!

Однако при дворе был некто, от чьего взора не ускользнуло это странное поведение. Принцесса Шарлотта, ставшая в результате женитьбы и благодаря русской православной церкви великой княгиней Александрой Федоровной и ждавшая дня, когда станет царицей, всегда питала к младшему брату чувство, которое можно назвать тайным предпочтением. Она хорошо его знала, и то, что он влюблен — раньше не замечала, — не ускользнуло от нее. Однажды утром решила его исповедовать:

— Скажи, Вильгельм, ты любишь эту юную Элизу?

— Люблю ли я ее?! Обожаю и не могу представить свою жизнь без нее! Мысль, что придется от нее отказаться, становится мне все более невыносима, по мере того как проходит время. Не думал, что можно так страдать от любви.

— Все зашло настолько далеко?

— Больше того! Если она не станет моей женой — жизнь сделается для меня лишь нескончаемым мучением!

— Не стоит так драматизировать. Ты знаешь, как я тебя люблю, — глубоко страдаю, видя, что ты так угнетен. Обещаю, приложу все свои силы, чтобы сделать тебя счастливым! Эта малышка очаровательна, вижу, что вы и впрямь друг друга любите!

— Ты очень добра. Но что ты можешь сделать?