Анатолий Коган - Войку, сын Тудора

• Название: Войку, сын Тудора
• Автор: Анатолий Коган
• Издательство: "HYPERION"
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1990
• ISBN: 5-368-01038-3

Основу романа составляют приключения и подвиги Войку Чербула, сначала — рядового бойца, затем — сотника и наконец — капитана в войске Штефана Великого, господаря Молдавии. Все три части романа — «Высокий Мост», «Мангупская княжна» и «Час нашествия» — издавались отдельно.

Повествование охватывает самый драматический период средневековой истории Молдавии — 15 век, когда господарь (теперь — национальный символ страны и самый любимый её герой Штефан чел Маре) смог остановить нашествие турок на Европу на холмах своего государства. Автор органично сплетает исторические факты, холодную логику, идеи гуманизма, романтизм и элементы фэнтэзи.

---

— Маленький шарик опиума в ее питье сделает твое дело лучше всех ваших чар, — сказал Лайош, с сомнением следивший за приготовлениями в мрачной берлоге Чьомортани, куда они все перешли.

— От опиума она очнется, от истинной страсти — нет, — ответил Цепеш. — Да и что за наслаждение, если на ложе с тобой — несогласное тело? Это давно не по мне. Потом же, очнувшись, она себя убьет — я знаю таких. А я не хочу ради минутного торжества потерять навеки такую женщину: моя встреча с нею — нежданный дар небес.

— Куда уж! — ехидно, хотя и с опаской поглядывая на кузена, усмехнулся Лайош. — Просто божественный сюрприз. Не подкинули бы тебе небеса, дорогой братец, вместе с нею другого сюрприза, возможно — зреющего в ее чреве природного отпрыска ее супруга.

Цепеш сдвинул брови.

— Дурак! — презрительно бросил он. — Если даже она родила бы от палача или лотра — и тогда кровь ребенка была бы священна. Ибо не тебе, существу низкому, дано оценить возвышенное. Не было на свете рода выше Палеологов и Комненов. На западе были и есть короли, на севере и у нас — князья, не более.

— И все-таки шарик моего снотворного лучше бы сделал твое дело, — вздохнул Лайош. — Можно и пару шариков — в жаровню…

— Твое зелье хорошо, братец, — снисходительно молвил князь, — но покамест с ним подождем. Там будет видно.

И началось действо, долженствовавшее заставить упрямую пленницу броситься на шею похитителю. Разложив рубашку, украденную у Роксаны, бабка посыпала ее волшебным пеплом из погребальной урны, отпрянула, посыпала снова — до семи раз взывая к духам света и тьмы, к богу и дьяволу, звездам и планетам, земле и небу, воде и огню, бабка Чьомортаниха скакала, выла, тряслась. А под конец пустилась в танец, и Цепешу показалось, что перед ним кружится и пляшет сбежавшая с болота огромная взбесившаяся жаба.

62

Войку Чербул лежал на боку на своей соломе, слушал магистра Армориуса. Появившись снова, будто пройдя сквозь стену, магистр смазал ушибы витязя темной мазью, которую принес в крохотном глиняном горшочке, и боль исчезла. Теперь он рассказывал Войку, откуда пошли жестокие Дракулы, — не притчу, но случившееся в минувшие времена.

Первые вотчины Дракул, действительно, лежали в Мунтении, в Карпатских горах, близ пределов Трансильвании. И первый из них, Дан Дракул, вовсе не был прозван так за сходство с духами. В бою с немецкими рыцарями этот карпатский бан добыл добрый шлем, украшенный зубчатым гребнем, наподобие драконьего, за что вначале получил прозвище Дракон, а затем и Дракула: последнее слово, чаще звучавшее в устах его земляков-мунтян, было для них и понятнее, и удобнее в употреблении. По землям банов, мимо их замка проходила большая дорога, и Дракулы с одних обозов брали пошлину, другие грабили дотла. Земли одних крестьянских общин и боярчат, пользуясь своей властью, скупали по дешевке, других — захватывали. Баны богатели, набирали силу. Боковая ветвь Дракулешт, перебравшись за горы, обосновалась в Трансильвании, построила замок, получила от короля Владислава баронский титул.

Первые мунтянские господари из этого рода во всем повиновались туркам, к тому времени уже утвердившимся на Дунае. Еще до падения Константинополя[63] отец Цепеша, Влад Дракул, вместе с беглербеем Румелии[64] совершил поход на Семиградье; оба войска, мунтянское и турецкое, были разбиты секейскими и венгерскими полками и бежали. После этого поражения Влад долго еще оставался покорным туркам, послав даже собственного сына, тоже Влада, заложником в Адрианополь.[65] Но настал день возвращения княжича, и отца словно подменили. Именно тогда от города к городу, из страны в страну начала переходить весть о безмерной жестокости наследника мунтянского престола.

— Он слишком долго прожил среди турок, — заметил Войку в этом месте.

Цепеш был жесток, но храбр. Взойдя на престол после смерти отца, Влад отказался платить туркам дань и первым на них ударил. За пятнадцать лет до бегства Войку с Роксаной в Семиградье Цепеш начал войну, продолжавшуюся почти год и прославившую его рядом с такими героями, как Янош Хуньяди, спаситель Белгорода.

Началось все с того, что конные четы мунтян, ведомые гетманом и верными Цепешу боярами, появились у турецких крепостей, охранявших переправы через Дунай на болгарской стороне. Никопольский бей Гамза с войском выступил, чтобы отбить внезапное нападение. Но возле Джурджу, во время ночлега, Цепеш неожиданно атаковал его лагерь; бежавшие в ужасе турки пытались укрыться за стенами крепости, но вместе с ними в раскрытые ворота крепости ворвались и воины Влада. Гамза и многие другие пленные были посажены на колья.

Султан Мухаммед, получив необычные для турок вести, сам двинул войско на столицу княжества, Тырговиште. На подступах к городу армия Мухаммеда остановилась на ночлег. Османский лагерь досыпал последние часы, когда поднялся переполох. Это дерзкий князь Влад с семью тысячами своих бояр и ратников, переколов ножами часовых, пробрался внутрь. Мунтяне почти дошли, поджигая возы и палатки, до белого шатра падишаха, когда дорогу им преградили бешлии двух славнейших придунайских воевод — Иса-Бека и Махмуда.

Воевода Влад и его мунтяне, захватив немалую добычу, ушли в леса. Пришедшее в себя войско султана так и не сумело схватить смельчаков.

Турки продолжали двигаться по выжженной, превращенной в пустыню земле. И ушли бы тогда османы восвояси, не свергнув мятежного князя, если бы не бояре. Великие паны страны предали своего государя; явившись со своими воинами к султану, бояре пали ниц, моля о прощении, и прокляли Влада. Цепеш бежал к семиградскому родичу за Карпаты. А султан, посадив на мунтянский престол своего любимца Раду Красивого, возвратился в Стамбул.

— Влад все-таки был молодец, — сказал Войку.

— Был, — кивнул магистр. — В ту пору его, казнившего лютой смертью пленников, еще можно было понять, если не простить. Совершенное же им в дальнейшем не поддается человеческому разумению. Ведомо ли тебе, сын мой, за что король Матьяш продержал его в темнице несколько лет?

— Нет.

— За изменническое письмо, посланное султану. Влад Цепеш изъявил Мухаммеду покорность и предлагал провести его войска в Семиградье и Венгрию.

— Поделом барсу, сменившего когти на змеиное жало, — проронил Войку. — Ну а родич его, барон?

— Глава семиградской ветви Дракулешт, — ответил старец, — более уже мадьяр, чем валах. Цепеша он боится, князь — воля и сила, князь — помазанник. И все-таки Цепеш во многом у него в руках: барон многое знает о делах Влада, и ценности, какие тот при бегстве захватил, к рукам успел прибрать; да и тех людишек, которых родич еще верными почитает, барон давно купил. Теперь ты знаешь, у кого в яме сидишь, — пояснил старец, — и чего от них можешь ждать.

— А сами вы, отец?

— Меня охраняют многие силы, — сказал Армориус. — И первая — жадность Дракулы. Жадный Лайош мнит, что когда-нибудь даже камни этого замка, благодаря мне, станут чистым золотом, а он — самым богатым из живущих. Ты слышал, юноша, о философском камне?

— Слышал, да не видел, — улыбнулся Чербул.

— Увидишь! — с таинственным видом возгласил магистр, и глаза его на мгновение блеснули безумием. — Он у меня скоро будет! Только о том — ни слова никому…

63

Догадка, мелькнувшая у Войку, оказалась верной. Подобно Антонио Венецианцу, магистр Армориус был архитектором, скульптором, математиком, философом, знатоком древних наречий и текстов. Семиградский старец тоже путешествовал по многим странам, изучая и сравнивая увиденное в них. Сверх того, однако, магистр Армориус был еще и алхимиком — одним из тех смельчаков, которые, познавая тайны сущего, пытались выковать из своих знаний ключи к превращению веществ. И прежде всего — в золото, в алмазы, в драгоценные сапфиры, изумруды, рубины. И сами верили тому.

Несколько лет назад Армориус поселился в Брашове, предложив магистрату и горожанам свои услуги в качестве зодчего, астролога и врача. В клиентах и заказах у него не было нехватки; и вскоре он, купив дом, устроил в нем лабораторию, в которой продолжал свои таинственные опыты. Построенные им в городе прекрасные здания, приписываемые ему чудесные исцеления принесли магистру славу; многие клялись, что неведомо откуда приехавший в Брашов волшебник вот-вот получит камень, обращающий в золото все, к чему хозяин им прикоснется.

Эти слухи дошли до барона Дракулы. Лайош как раз собрался перестроить и обновить родовое гнездо, обветшавшее и неудобное для жилья. Лайош предложил Армориусу на время переселиться к нему, чтобы составить чертежи и возглавить работы, назначив магистру большую плату. Чтобы Армориус не прерывал высокомудрых исследований, барон предложил ему оборудовать в подвале замка большую лабораторию. Магистр, конечно, почуял западню. Но тем не менее дал согласие.