Анатолий Коган - Войку, сын Тудора

• Название: Войку, сын Тудора
• Автор: Анатолий Коган
• Издательство: "HYPERION"
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1990
• ISBN: 5-368-01038-3

Основу романа составляют приключения и подвиги Войку Чербула, сначала — рядового бойца, затем — сотника и наконец — капитана в войске Штефана Великого, господаря Молдавии. Все три части романа — «Высокий Мост», «Мангупская княжна» и «Час нашествия» — издавались отдельно.

Повествование охватывает самый драматический период средневековой истории Молдавии — 15 век, когда господарь (теперь — национальный символ страны и самый любимый её герой Штефан чел Маре) смог остановить нашествие турок на Европу на холмах своего государства. Автор органично сплетает исторические факты, холодную логику, идеи гуманизма, романтизм и элементы фэнтэзи.

---

— Я говорил тебе, сынок, — повернулся князь к молодому сотнику с прежней, слегка растерянной улыбкой. — За все надо платить. Часто — дорогой ценой.

Дорога то ныряла в долину, то взбиралась на возвышенность, открывавшую взору большую часть полуострова. Крым тонул в синеве охватывающего его моря, в голубизне южного неба, в сиреневой дымке ущелий и гор. На склонах, обступивших древний шлях, крестьяне рыхлили землю, обновляли крепиды — низкие каменные стены, уходящие вверх ступенями террас. Над террасами виднелись крестьянские усадьбы: вся долина, в сущности, была одним непрерывно тянущимся селом с разбросанными по склонам каменными домами, перемежавшимися полями и садами. И молодого белгородца удивило, как бережно был возделан каждый клочок этой древней, щедрой земли. Но если каждый клочок земли Феодоро был расчищен под сад или пашню, каждая вершина была здесь приспособлена для обороны. На каждой вырисовывались зубчатые стены и башни небольших замков и крепостей.

Навстречу попадались охраняемые воинами купеческие караваны. Встретилась высокая арба, сопровождаемая хмурыми витязями в кольчугах, при копьях и мечах. Верх двухколесного воза был затянут шелковыми занавесками, из-за них доносился звон лютни.

— Невесту повезли к жениху, — князь Александр неожиданно подмигнул Чербулу. — Хочешь, заберем ее себе? Прикажем отряду двигаться дальше, а сами с Иосифом вернемся и отгоним этих псов. Разве мы не справимся с ними втроем?

Войку ошеломленно взглянул на князя.

— Разве здесь не твоя государева дорога, базилей? Не под твоей защитой на ней путник?

На румяных губах красавца князя промелькнула уже знакомая сотнику странная усмешка.

— А мы не скажем им, кто мы есть, — заметил он. — Строгий ты, однако, не дашь своему господину порезвиться. Разве я только базилей?

Войку молчал, вскинув голову, устремив на князя прямой взгляд, за который и получил на Молдове прозвище Оленя. Глаза юного воина не могли солгать.

— Я пошутил, пошутил, — сказал Палеолог, невольно отводя глаза. — Ведь ты у меня рыцарь и девичий заступник, какие давно уже не водятся на земле.

Из-за ближней скалы показалось море. Еще несколько минут езды, и перед ними открылась Каламита.

Городок располагался на берегу бухты, в том месте, где в нее впадает Черная речка. Люди жили здесь, как и в Мангупе, тысячи лет; но только за полтора века до описываемых событий, когда владения Феодоро вышли к морю, прадед Александра и Исаака князь Алексей Старший построил тут крепость. Только половина ее окружности была охвачена стенами, перед которыми тянулся высеченный в скале глубокий ров. Со стороны моря Каламите просто не нужны были стены. Отвесный обрыв делал ее здесь неприступной.

Князь приказал отряду располагаться на отдых, и воины сгрудились у пропасти. Там, за синем морем, если выплыть из бухты и свернуть к северу, синел невидимый за далями родной лиман и белели стены Монте-Кастро. Что там, дома? Может быть, пока они здесь в безделье, друзья и братья снова бьются с грозным, неотступным супостатом? Может быть, они нужнее дома, чем в прекрасном, но чужом Крыму?

Через полчаса в каламитскую гавань вошла большая галера. Князь Александр вышел ее встречать. Палуба судна была пуста, лишь несколько матросов убирали паруса. Вскоре к берегу подошла шлюпка. В лодке, кроме гребцов, были только генуэзец-патрон и витязь в гуджумане, при тяжелой сабле, в котором Чербул с бьющимся сердцем признал земляка.

Базилей всматривался в новоприбывших, и лицо его все более мрачнело.

Наконец гости высадились и, подойдя, преклонили колена. Князь с нетерпением вскрыл поднесенный ему витязем продолговатый футляр, вынул из него свернутую грамоту и впился в нее глазами. Лицо базилея окаменело. Он дочитал и уже равнодушно передал лист Иосифу.

— Пан капитан и вы, мессер Гвидо, — сказал он учтиво, — добро пожаловать в Каламиту.

Вскоре пан Галич, капитан куртян из Сучавы, сидел в самой большой таверне города в окружении соотечественников. Все знали уже, с чем прибыл гонец господаря Молдавской земли. Капитан не привез обещанных Штефаном базилею пяти сотен воинов; огромная армия турок опять стояла на Дунае под командованием Сулеймана Гадымба. Ждали только падишаха, и Штефан-воевода со своим небольшим войском в готовности ожидал врага у Облучицы. Вдоль Днестра пошаливали татары; говорили, что хан Крымского улуса, изменив старой дружбе, готовится ударить Молдове в спину. Штефан-воевода не мог прислать ни одного бойца; но из любви к брату Александру и ради их общих замыслов приказал трем сотням своих витязей служить Палеологу и далее, до нового повеления.

11

— Хочешь, Войко, помахать саблей? — услышал сотник на заре. И увидел Теодориха, склонившегося над ним со свечой в руке. Войку улыбнулся и принялся натягивать сапоги.

Во дворе крепости Чербул увидел князя Александра. Стоя на коленях перед базилеем, бородатый детина в безрукавке из овечьего меха орошал вельможную длань Палеолога горючими слезами.

— Твои деды-прадеды, княже, — рыдал детина, — искони были нашими правыми государями! И мы, твои сироты, от века почитали себя людьми высокого дома Палеологов. Защити же, милостивец, своих верных рабов!

Князь похлопал по плечу плачущего крестьянина и приказал седлать коней. Несколько минут спустя небольшой отряд, возглавляемый Иосифом, был готов выступить.

— Погодите! — базилей внезапно остановил оруженосца и, подойдя к воинам, разыскал среди них человека своего роста. — Долой с коня! — приказал тому. — Сними одежду!

— Мой базилей! Тебе с нами нельзя! — воскликнул все понявший Иосиф.

— Молчи! Разве князь не человек? — с озорной усмешкой оборвал его Палеолог.

Скоро Александр, поменявшись платьем с молдавским витязем Жунку, во главе двух десятков конников мчался в еще темную приморскую долину. Жунку, так негаданно наряженный потомком цезарей, оторопело глядел им вслед с крепостной стены.

Проскакав с небольшим отдыхом целый день, отряд к вечеру въехал во двор большого монастыря. Конники подкрепились и переночевали в нем, а с зарей поспешили дальше через тихие крымские долины, вдоль сверкающих быстрых речек, по укромным дорогам среди садов и сквозь леса.

К полудню добрались до большой ореховой рощи. Все спешились. Крестьянин повел воинов, державших под уздцы коней, между зелеными великанами по малозаметной тропинке. Вскоре роща кончилась; шедшие впереди остановились, прячась за высокими кустами.

Перед ними открылась площадь большого села. По ту сторону ее, словно взобравшись друг другу на плечи, уходили вверх дома деревни. А на площади разыгрывалось странное действо. Пятеро воинов в полном рыцарском вооружении, с опущенными забралами и мрачными гербами на больших щитах, сидя на могучих и рослых конях, молча наблюдали, как вооруженные пешие солдаты творят расправу над несколькими связанными людьми. Одни хлестали длинными бичами обнаженных по пояс страдальцев, привязанных к врытым в землю позорным столбам. Другие срывали рубахи с новых жертв, готовя их к экзекуции. И еще двое тащили к высокой виселице седобородого крестьянина.

Александр Палеолог знаком велел садиться в седла.

Между тем седого крестьянина приволокли под виселицу, на шею ему надели петлю. Один из всадников в доспехах поднял руку, и вешатели не мешкая начали подтягивать обреченного наверх.

Князь Александр гикнул, как делали, бросаясь в сечу, свирепые татары. И отряд вырвался из-за кустарника у рощи.

За считанные мгновения молдавские витязи доскакали до середины утоптанного сельского майдана. Конные латники не успели вынуть из ножен длинных мечей, ни даже наставить тяжелых копий. Четверо сразу были сбиты с коней, и только пятый, отцепив от седла боевую секиру, пытался защищаться. Но на него мчался уже во весь опор князь Александр. Нырнув под занесенную руку рыцаря, базилей со всего размаху ударил противника круглым татарским щитом. И конник в панцире свалился наземь.

Иосиф на полном скаку перерезал веревку, старик упал к подножью виселицы. Пешие солдаты — человек пятнадцать — с громкими криками пытались скрыться в роще, но их тут же схватила и связала наблюдавшая за казнью угрюмая толпа крестьян.

Десять воинов, соскочив с коней, поставили пленников, неуклюжих в своих стальных оболочках, на ноги и проворно прикрутили к тем же столбам, к которым только что были привязаны истязуемые. Затем отряд поскакал дальше.

Теодорих еще в дороге рассказал Войку, что они спешат к высокой скале у моря, где несколько лет назад построили крепкий замок пятеро братьев Гризольди, отпрысков богатого купеческого рода из Генуи. Прибыв в Крым под началом старшего, Кастеллино, эти вчерашние торговцы нарекли себя баронами, набрали отряд головорезов и захватили пять деревень в сельской округе, некогда отвоеванной генуэзцами у феодоритов. Из воздвигнутой здесь небольшой, но грозной крепости новоявленные бароны вооруженной рукой управляли захваченными ими селениями. Крестьян по обычаям Запада, объявили крепостными, грабили и заставляли работать на самозванных господ. Как и другие самозванные феодалы-генуэзцы, Гризольди поставили на площадях и дорогах знаки своей власти и права суда — позорные столбы и виселицы.