Лариса Соболева - Белая кошка в светлой комнате

• Название: Белая кошка в светлой комнате
• Автор: Лариса Соболева
• Жанр: Детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-39291-9

Странное дело попало к следователю прокуратуры Архипу Щукину: некто в черном семь раз стрелял в молодого бизнесмена Валентина Самойлова почти в упор и… не убил его! Вскоре выясняется, что из того же пистолета были застрелены сначала дед, а затем отец Валентина… Что это? Вендетта по-русски? Основную роль в расследовании Щукин отвел изучению архивов – и, обращаясь к трагическим событиям полувековой давности, не ошибся. Совершая один за другим грамотные ходы, он вычислил того, кто стрелял. И… оставил преступника на свободе! Что это? Очередная загадка? Самоуправство следователя, превышающего свои полномочия? Или снова ложный след – а значит, поиски придется начинать сначала?..

---

– Особенными?

– Образ современного офицера весьма неприглядный. Во всяком случае, то, что мы видим по телевидению и читаем в газетах, приводит в шок. Недаром родился анекдот: офицер царской армии до синевы выбрит и слегка пьян, офицер советской армии слегка выбрит и до синевы пьян. Так вот в то время офицеры были элитой. Посудите сами, на сторону большевиков перешло довольно много офицеров царской армии, благодаря им красные немало побед одержали в Гражданскую войну. Затем многие из них стали преподавать в военных учебных заведениях, воспитав не только отличных военных, но и культурных, достойных уважения людей.

– И что с ними стало? – намекнул Щукин, мол, я неплохо знаю историю.

– Это отдельный вопрос. В нестабильное время на одного порядочного человека всегда приходится десять негодяев. Естественно, негодяев было полно и в армии. Как и везде. Так вот, к полковнику Огареву наша Василиса нанялась домработницей…

5

– Васечка… – канючила ночью Дарья, тормоша сестрицу в постели. – Ну, расскажи, расскажи: как они там живут? Чего у них есть?

– Отстань, спать хочется, – уткнулась носом в подушку Василиса.

– Васечка, экая ты… – толкала ее Дарья. – Ну, же! Полковник Огарев такой… важный… такой серьезный… видать, умный-преумный. А жена у него, ну, такая красивая-красивая… как картинка?..

– Вовсе не красивая, – перевернулась на спину Василиса. – Худая. Мне б ее одежу, я б куда краше была. И папиросы курит. Тьфу!

– Это ты, Васька, от зависти…

– Кому по хребту врезать? – прикрикнул на дочерей из-за дощатой перегородки отец.

Дарья упала на подушку, тихо хохоча. Папаша лишь грозится, а ни разу пальцем не тронул. Потом она повернулась к сестре, замерла, глядя на нее. Свет от керосиновой лампы (папаня не разрешал электричество попусту жечь) падал на высокий лоб, матовые щеки, подбородок. Василиса лежала, о чем-то задумавшись, поглаживала русую косу.

Ваське двадцать пять лет, у нее есть комната в настоящей квартире – от мужа досталась, – где на кухне двенадцать столов с керосинками стоят, по числу хозяев. Но Василиса часто ночевать к родителям приходила, чтоб кобели-ухажеры не надоедали. Каждый день папаша сестрицу чихвостит, мол, замуж иди, покуда зовут, а она ему: хозяйкой хочу сама над собой быть. А кто зовет-то? Голь перекатная да пьянь подзаборная. Ну, есть парочка приличных, так не нравятся они Ваське.

«До чего ж она красивая, – думала Дарья, глядя на сестру. – Только не скажу ей этого, ни за что не скажу!» Вообще-то Дарье все взрослые женщины казались необыкновенно красивыми. Она мечтала поскорее стать взрослой, постоянно ощупывала грудь, на сколько та выросла, да в зеркальце гляделась, хороша или не хороша. Вот станет женщиной, сошьет себе юбку узкую – точь-в-точь как у полковничихи Огаревой, и такую же блузку лиловую, и шляпку купит, да как выйдет… Ух!

– У них там четыре комнаты, – мечтательно прошептала Василиса. – Все большие, светлые. Спальня, где хозяева спят, детская, где мальчики играют и спят, потом столовая и кабинет. Кухня есть. Коридор квадратный. И зеркало висит в целый рост…

– Ух, ты! – села Дарья. – А еще чего есть?

– Полы из паркета…

– А чего это такое?

– Это, – повернулась на бок Василиса и подперла голову рукой, – такие маленькие дощечки, плотно-плотно приставленные друг к дружке, а сделаны квадратиками, поняла?

– Ага, – кивнула Дарья, хотя ничегошеньки не поняла.

– Еще у них ванна есть…

– А это еще что?

– Это такое корыто, но большое и белой краской покрашено. В наше корыто только сесть можно, а в ванне лежишь, и вода тебя всю укрывает, поняла? И пианино стоит в столовой, на нем музыку играют.

– А что полковничиха делает?

– Елена Егоровна? Читает. Мальчиков воспитывает, гостей принимает. Еще она играет на пианино, и так быстро ее пальцы по клавишам бегают, будто цыплята клюют их. Она мальчиков учит, сама учит играть…

– Понятно, ничего не делает. Ой, Васька, а я заметила, какие у нее пальцы тонюсенькие и длинные, не то что у нас – лапищи.

– Отчего ж лапищи? – рассматривая со всех сторон свою ладонь, проговорила Василиса. – Я вон всякий раз после работы маслом постным руки смазываю. А у Елены Егоровны крема в баночках стоят, и духи в пузырьках, пахнут…

– Цыц, дуры! – рявкнул снова отец за перегородкой. – Нет от них покоя. И лампу потушите, неча керосин жечь.

Василиса дунула на лампу, наступила тьма. Дарья крепче прижалась к сестре, зашептала о сокровенном:

– А скажи, хорошо ли замужем?

– Ничего хорошего там нет.

– Да? А чего ж папаша тебя замуж гонит?

– Вот сам пусть и идет.

– И тебе никто-никто не нравится? А Борька Власов? Он управдом, с портфелем ходит. Маманя говорит, любая за него пойдет. А Федька Косых?

– Нравится мне один, – вдруг призналась Василиса, легла на живот и заговорила так, что у Дарьи внутри защекотало: – Веришь, вижу его, и сердце колотится шибко-шибко, аж не продохнуть. А как глянет на меня, так все и опускается…

– Чего опускается?

– Не знаю. Кишки, наверно. Прям падают до самых пяток. Скажи он мне лишь одно словечко, не устояла б.

– А чего сделала б? – удивилась Дарья. – Легла бы?

– Дурочка ты еще, – обняла сестру Василиса. – Я только сейчас и поняла, чего бабе от мужика надобно, но тебе рано об этом говорить. А зовут его Фрол Самойлов. Он тоже военный, к Огаревым приходит часто. До чего пригож… Только заметила я, что он на Елену Егоровну заглядывается. Или мне показалось?

– Показалось! – заверила сестру Дарья. – Ты вон какая красавица!

– Мать, подай кочергу, щас девок учить буду уважению, – застонал отец. – Мне завтрева вставать ни свет ни заря, а они… ух, выдры бессовестные!

Сестры замолчали и вскоре уснули. Не знала Дарья, что скоро ядовитая змея – вражда – проползет между ними, а начнется все с малости.

Дарья приставала к Василисе, чтоб та показала ей, как живут Огаревы. Однажды сестра прибежала:

– Скоренько собирайся, мои все в гости уехали.

Накинув телогрейку, так как время было вечернее и осеннее, Дарья перебежала двор, поднялась на второй этаж за сестрой. Войдя в квартиру Огаревых, она рот открыла и не закрывала его до самого конца. Василиса, предупредив сестру, чтоб даже пальцем ничего не трогала, водила ее по комнатам и посмеивалась. Все увидела своими глазами Дарья: и зеркало в человеческий рост, и ванную комнату с большим белым корытом, и столовую с огромным круглым столом посередине, и спальню с кроватью, на которой поместилась бы вся ее семья, и детскую. У пианино не удержалась, приподняла крышку, пока Васька отвлеклась, и тронула белую клавишу. Бум-м-м! – задребезжала басом клавиша, Дарья вздрогнула сначала от этого звука, а потом от окрика сестры:

– Я ж сказала: не трогать! Идем!

– Покажи платья полковничихи! – упиралась Дарья. – Васька!

Но сестра уже тащила ее к выходу, пообещав показать платья в следующий раз. На крыльце у подъезда они столкнулись с высоким мужчиной в военной форме. Васька вмиг стала не Васькой, а другой – остолбенела, зарделась (красные щеки стало видать даже в сумерках), вся собралась, глаза опустила. «С чего бы это?» – подумала Дарья. Мужчина отступил, пропуская девушек, но Васька незнакомым голосом пропела:

– Вы к Огаревым? А их нет. В гости уехали.

– Жаль… – протянул он и пошел прочь. На середине двора остановился, вернулся. – Василиса, не поможете ли найти женщину, чтоб убирала у меня, готовила?

– Отчего ж! – возрадовалась та, а Дарья несказанно удивилась: чего это Васька радуется, словно он ей отрез на платье подарил? – Конечно, помогу. Нынче не всякому доверишься, люди так и норовят стащить чего… А вы… один живете?

– Один. У меня две комнаты, мебели почти нет, работы будет немного.

– А… – осталась довольна его ответом Васька. – Да вот, моя сестра подойдет.

– Не слишком ли мала? – взглянул он на Дарью, которая, к своему неудовольствию, почувствовала, что ее щеки тоже рдеют.

– Да что вы, Фрол Пахомыч! – рассмеялась Васька и выглядела при том дурой. – Она уж большая, все умеет. И готовит, и стирает, и убирает. А что не знает, так спросит.

– Правда, умеешь? – спросил он Дарью.

– Ага, – хмуро ответила та.

– Я согласен. Завтра приводи сестру…

Самойлов назвал адрес – выяснилось, что живет он рядышком, – и ушел. Васька смотрела ему в след и таяла, как сосулька на печке. Не знала Дарья, что за планы вызрели в головке сестры. К поденному труду Дашутка не тяготела, все больше книжки читала, ее и дома-то из-под палки заставляли работать, а тут Васька за нее решила! Дарья рассердилась на старшую сестру, как не сердилась ни разу, в бешенстве влетела домой. И ни уговоры, ни просьбы, ни угрозы Васьки – а она даже угрожала! – не действовали, Дарья все твердила: «Не буду у него работать». Пока не пришли отец с матерью. Папаня в данном вопросе проявил жесткость, кулаком по столу бахнул: