Татьяна Веденская - Муж объелся груш

• Название: Муж объелся груш
• Автор: Татьяна Веденская
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-41215-0

Эх, кабы знать Маше, чем закончится ее семейная жизнь, о которой столько мечталось, десять раз бы подумала – стоит ли вступать в брак! Выставил Машу с дочкой муж за порог, и оказались мать и дитя у ворот родительского дома. Но любовь зла, и Мария готова сделать все, что угодно, лишь бы вернуть супруга! А стоит ли оно того, девочки? Время покажет…

---

– Хоть бы салон натопил! – возмутилась общественность.

– Авось надышите, – причмокнул добрый водитель и закрыл скрипучую дверь. Я пристроилась в проходе, сунула коляску к окну и стала смотреть в мутную пробуждающуюся темень. Куда я еду? Зачем? Что я хочу доказать? Наверное, единственное, самое главное, что гонит меня в этот холод, это нежелание, чтобы он имел право думать, будто поступил со мной справедливо. Нет, все не так. Он бросил меня, сделал несчастной, разбил мне сердце. Он виноват в том, что я хожу по дому, не зная, куда себя приткнуть. Он и только он повинен в том, что я так себе противна. Он уничтожил мою жизнь, так пусть хоть не думает, что по моей вине. И если уж он решится оставить нас, оставить мать своего ребенка, свою жену, то пусть… пусть ему будет от этого плохо, пусть хоть иногда совесть чирикнет ему, что он поступил не так, как подобает мужчине.

– Будете выходить?

– А, что? – встрепенулась я, и образ мужа, образ нашей встречи, все те слова, что я старательно продумывала, чтобы потом ему сказать, тут же вылетели у меня из головы. На меня смотрела женщина лет шестидесяти, видимо симпатичная, но сейчас одетая в огромный безразмерный пуховик явно поверх ста свитеров и в пуховый платок под большой некрасивой шапкой. Холод убивает красоту наповал.

– Выходите?

– А мы где?

– «ВДНХ». Дайте я вас обойду, – недовольно фыркнула она.

– Я выхожу, – кивнула я, вытаскивая из уголка коляску. Сонька, надо отдать ей должное, дрыхла под своими попонками, не замечая ни толпы, ни огней, ни эскалаторов. Мы перешли на сторону легкого метро, поднялись и поехали на «Тимирязевскую», а оттуда дальше, на «Петровско-Разумовскую». В другое время, в другом состоянии, с Люськой или с Денисом… нет, пожалуй, все-таки с Люськой, я бы чувствовала себя в этой смешной вагонетке как на аттракционе. Для большинства он и был исключительно способом развлечься, но не для меня, не сегодня, не при двадцати восьми по Цельсию.

Мы добрались до места почти в срок. Некоторое время я потратила на то, чтобы разыскать клинику в глубинах местных дворов. Когда я вошла в белое здание, ледяная, с мороза, мечтающая только о том, чтобы плюхнуться куда-то и начать греться, греться и оттаивать себя и Соню, мне продали синие пластиковые бахилы и отправили в регистратуру. Я зарегистрировалась, назвала все наши данные, объяснила цель визита. Регистраторша, дама с тусклым усталым взглядом, посмотрела на меня при этом с жалостью и еще немного с презрением.

– Тридцать первый кабинет. Предполагаемый отец где?

– Он еще не подъехал. Мы его подождем, – ответила я. Дама кивнула и перестала обращать на нас внимание. Мы с Соней сидели на лавочке и смотрели на входные двери. Дочь периодически начинала скучать, вскакивать с места, носиться по коридору и визжать. Я ловила ее, уговаривала, читала ей сказку, давала копаться в сумке, кусала губы, но Дениса все не было и не было. Я уже устала смотреть на часы. Он опаздывал на сорок минут, когда я решила, что надо все-таки позвонить.

– Сонечка, отдай маме сумочку, маме надо позвонить, – попросила я деточку. Соня не одобрила этого, но сумку отдала.

– Мне! – только на всякий случай заявила она, чтобы у меня не было сомнений.

– Конечно, тебе. Сейчас, только найду телефончик. Где же он? Черт, мы что, забыли его с тобой?

Телефона не было. Тут я заволновалась окончательно. Я подошла снова к тусклой регистраторше и, сбиваясь от смущения, объяснила ей ситуацию, попросила позвонить. Она с иронично-всепонимающим видом выставила в окошечко аппарат:

– Звоните.

– Спасибо, – кивнула я и набрала номер Дениса. Домашний номер, ибо, естественно, как и все нормальные люди, я не помнила наизусть номера его мобильника. На третьем гудке трубку подняли.

– Алло, – нежно спросила Ядвига. От одного ее голоса меня бросило в дрожь. Или это из-за холодов?

– Ядвига Яковлевна, а где Денис? Я его тут уже почти час жду, – поинтересовалась я, после чего на том конце провода повисла невразумительная пауза, полная шуршания и суеты.

– Марусечка, это ты? Ты где? – переспросила Ядвига голосом уж совсем напрочь проржавевшим и фальшивым.

– Я в клинике. А где Денис?

– Денис… Подожди секундочку, – прямо-таки елейным голосом попросила она.

– Он что ж, дома? – ахнула я.

– Сейчас! – крикнула она уже издалека и исчезла совсем.

Я стояла и не знала, что вообще мне на все это сказать. Через несколько секунд трубку взял Денис, что повергло меня в окончательный шок.

– Алло, – как ни в чем не бывало пробормотал он своим сухим голосом.

– Денис? – совсем по-другому отреагировала я. – Ты какого же лешего дома?

– Маша? Ты где? – еще больше заинтриговал меня он.

– Я? В клинике. В чертовой клинике, твою мать! С ребенком в пяти одеялах! А ты что же, дома? Что ты, на хрен, делаешь – дома?!

– Я… у меня машина не завелась. Мороз же, «Жигули» не заводятся, – пояснил он после некоторого раздумья.

– Что? – только и смогла выжать из себя я, стоя перед стойкой регистратуры с открытым ртом.

– Знаешь что, я тебе пытался дозвониться.

– И что? Ты знал, что мы едем. Взял бы такси!

– Знаешь, я не буду перед тобой оправдываться, – возмутился он. – Ты все это затеяла. Не надо было тащить ребенка в такой мороз. Что ты за мать?! – начал было он, но тут, надо признать, чаша моя переполнилась, и я повесила трубку.

– Выяснили все? – с любопытством уточнила регистраторша. От этого у нее даже глаза как-то засияли поярче. Интересная у нее все-таки работа.

– Он не придет.

– Понятно.

– Да, понятно. – Я, потупившись, поплелась к лавочке.

– Эй, девушка. Да вы не расстраивайтесь, такое часто случается. Мужики через одного не приходят. Сами, по доброй воле, приходят только те, кто хочет разобраться. А многие вообще не желают ничего знать.

– Это, кажется, наш случай, – понуро кивнула я.

Регистраторша, осмотрев меня повнимательней, вышла из своей будки и взяла меня за руку.

– Знаете, можно же и по-другому. Можно сделать экспертизу так, чтобы ему никуда ехать было не надо. Достаточно взять у него волосы или, скажем, ногти. Хотите, я дам вам набор для сбора биоматериала? Так будет проще.

– Да нет, спасибо. Лучше уж без этого, – отмахнулась я, представив, как я прихожу к Денису и требую у него ногти.

– Зря вы. Это надо сделать обязательно, тогда и с алиментами будет легче разбираться. А чего, лучше, чтобы он отвертелся? Пусть уж помогает, верно?

– Не знаю. Спасибо, я подумаю. У меня такое чувство, что я уже установила отцовство, – пожала плечами я, начиная натягивать на Соньку ее тужурки, носки и прочие валенки с ушанками.

Ребенок оказывал упорное сопротивление, стаскивая все, что я только что на нее нацепила. Я сжала зубы и молча продолжала надевать снятое. Когда она попыталась вывернуться из куртки и упала на пол, я подтащила ее за руку обратно, приблизила к себе, посмотрела ей в глаза и сказала:

– Чего ты кочевряжишься? Быстро одевайся, и пошли. Папе своему ты не нужна, так что никого у тебя, кроме меня, нет!

– Ма-ам? – переспросила Сонька, глядя на меня своими большими и такими совершенно моими голубыми глазами. Я моментально устыдилась, втряхнула ее в куртку, поцеловала в нос и потащила прочь из этого ужасного места. Холод гнал меня, щипал, кусал за голые руки, я забыла надеть перчатки, но мне было все равно. Как я добралась до дому, не помню. Пока мои ноги тащились по обледеневшему городу, пока ехали на метро, пока толкались на остановках, я думала только об одном – о том, что я больше ни за что не хочу ничего даже близко знать о человеке по имени Денис Жданов. И как же хорошо, что при замужестве я не меняла фамилию. И что я теперь вообще не желаю иметь с ним ничего общего. И чувство это было столь же ярким, сколь и новым для меня. Мне хотелось, чтобы он просто исчез и больше никогда не появлялся в моей жизни. Пока мы с Сонькой пересекали отмороженный город, у меня внутри что-то опрокинулось или, может быть, перевернулось, но перевернулось совсем, напрочь, без шансов на восстановление. Я больше не любила его. Разве можно вот так сразу, в одну секунду перестать любить? Получается, что можно. Стоит только часок-другой пробежаться по морозу, стоит подумать одну-две умные мысли, и все – там, где была любовь, остается пепел. И еще немножечко слез, куда же без них.

– Ну как дела? – взволнованно спросила мама, встречая нас в коридоре. – Сделали анализ?

– Ага, – кивнула я, хищно улыбаясь.

– А ты телефон забыла. Он там звонил, кажется.

– А я знаю, – еще более хищно ответила я и прошла в комнату. Телефон лежал, как я и предполагала, у меня на столе. Я взяла его в руки, открыла крышечку, посмотрела журнал вызовов. Кто бы сомневался! Денис звонил мне, когда я уехала из клиники. Уже после этого нашего разговора. Вот ведь… так, Маша, спокойно. Успокойся, пожалуйста, этот человек тебе больше никто.

– Машунь, а когда результаты будут известны? Через две недели? Я почему спрашиваю, ведь в феврале двадцать восемь дней, это не будет влиять? – интересовалась мама, с подозрением глядя на меня. Еще бы, я явно была не в себе, но в тот момент этого даже не понимала.