Евгений Витковский - Против энтропии (Статьи о литературе)

• Название: Против энтропии (Статьи о литературе)
• Автор: Евгений Витковский
• Жанр: Публицистика

---

Так много всего упустил или опустил как несущественное в своем обзоре Рассел, что — уже дочитывая его книгу — я был почти уверен, что и о романе Марка Твена "Таинственный незнакомец" он тоже не упомянет, ибо произведение это, при всей его глубине, для великого американского писателя все-таки второстепенно. К счастью, я ошибся, Рассел эту книгу в свой обзор все же включил. Поэтому поразительный монолог Сатаны, написанный атеистом, но звучащий по-настоящему грозной средневековой эсхатологией, читатель здесь найдет ("Это правда, то, что я тебе открыл: нет Бога, нет мира, нет людей, нет земной жизни, нет небес, нет ада. Все это — сон, глупый, нелепый сон!") — однако никакого вывода отсюда не воспоследует. Книга Рассела — в значительной мере обзор, и лишь отчасти осмысление человеческой веры в Дьявола. Рассел, по счастью, не позитивист и не марксист, и не сводит человеческую веру к двум измерениям, к плоскости, — как стремится это сделать еще один неизвестный ему дьявол, планетарный демон Земли Гагтунгр, упоминаемый Даниилом Андреевым в "Розе мира", — однако все же Рассел и не Мильтон: для серьезного осмысления столь огромной темы нужен, кроме серьезного исторического подхода, еще и огромный литературный дар, а он среди людей слишком редок.

Исповедь переводчика "Назидательных картинок" (Гюйгенс-старший)

Мир лицедействует перед очами Бога

Константин Гюйгенс Комедиант

Бытует мнение, что дети гениев гениями не бывают никогда: природа на них "отдыхает". Да и вообще количество гениев среди человечества — по самой оптимистичной оценке — один на миллион. В принципе это означает, что даже теперь, при пятимиллиардном населении земли на ней сейчас живет пять тысяч гениев. Вообще-то целый народ... Только распылен этот народ, как никакой другой. Впрочем, в прежние века население было меньше, но когда гений был нужен и мог появиться — он обычно появлялся. Нужен был гений, чтобы войти в первую пятерку поэтов, пишущих на одном из важнейших языков Европы. Нужен был гений, чтобы изобрести для часов минутную стрелку. Велика ли вероятность, что первый гений окажется отцом второго? В астрономии такие величины называют пренебрежимо малыми. Но они есть, сколько ими ни пренебрегай.

"Золотой век Нидерландов", век XVII, дал миру множество гениев — в науке, в живописи, в поэзии. Перечислять великих голландских художников, тех самых "малых" голландцев, которые на поверку оказываются отнюдь не малыми -занятие неблагодарное, сотня страниц уйдет. Поэзия и драматургия того же времени у нас известны меньше, но и тут грех жаловаться: величайший поэт и драматург Нидерландов, "голландский Шекспир" Йост ван ден Вондел (1587-1679), издавался у нас не раз: и в "Литературных памятниках", и в "Библиотеке всемирной литературы", и в серии "Рождество Христово 2000"; обширно печатались и двое других великих: сын амстердамского сапожника Гербрандт Адрианс Бредеро (1585-1618), автор фривольных песен, комедий и фарсов, сатирик и весельчак, и сын амстердамского бургомистра Питер Корнелис Хофт (1581-1647), лирик-сонетист, драматург и политический деятель одновременно. Этой тройке жителей Амстердама традиционно противопоставляется единственный величайший поэт Гааги, столицы страны — Константин Гюйгенс[0.14] (1596-1687), правильней — ХЕйгенс, но поздновато традицию написания менять — а привилось оно преимущественно из-за того самого сына поэта Христиана Гюйгенса, который изобрел минутную стрелку часов, описал кольца Сатурна, открыл волновую природу света, заложил основы теории вероятности и разве что не разрешил проблему квадратуры круга, хотя этой темой тоже занимался очень серьезно, — да еще и рисовальщиком был неплохим, и книги его издавались в России уже при Петре Великом, притом по личному повелению царя (к слову сказать, с самим Христианом Гюйгенсом Петр I разминулся во времени по печальной случайности, ибо прибыл в Голландию год спустя после его смерти). Отец же Христиана, Константин, оставил после себя девять томов сочинений, преимущественно поэтических — больше на родном голландском, меньше на любимой латыни, примерно столько же на популярном в Голландии французском, не говоря об отдельных стихотворениях на итальянском, английском, немецком, испанском, древнегреческом... рука устает составлять список.

Верьте или не верьте, но стихи старший Гюйгенс писал великолепные -хотя, быть может, и не все они таковы, но зато, начав сочинять в десять лет, продолжал он писать до девяноста, а его неизданные произведения публиковались и тогда, когда со дня смерти поэта давно минуло два столетия. Стоит упомянуть еще о том, что был Константин Гюйгенс выдающимся композитором, чьи произведения для флейты и для органа исполняются до сих пор, был он одним из главных политических деятелей своего времени, личным секретарем правителя Нидерландов, Фредерика-Хендрика, а затем его сына Вильгельма II, — словом, являл собой тип истинного homo universalis.

Гюйгенс-отец был знаком с Декартом, Донном, Корнелем — последний даже посвятил ему пьесу. Он переписывался с Рембрандтом и покупал у него картины. Гюйгенс-сын с Декартом познакомиться не успел, ограничился общением с Ньютоном, — впрочем, не о сыне сейчас речь. Сын и родился-то в 1629 году, а нас с вами интересует очень краткий отрезок жизни отца, всего несколько месяцев, проведенных им в Гааге, прежде чем он как дипломат очередной раз отплыл в Англию в составе нидерландского посольства: с 18 августа по 21 ноября 1623 года.

Именно за эти три месяца и три дня создал Константин Гюйгенс произведение, которому едва ли сыщется аналогия в мировой поэзии: "Назидательные картинки", цикл из 18 стихотворений, представляющих собой попытку синтезировать высшие достижения голландской поэзии с высшими достижениями в живописи.

Родной город Гюйгенса, Гаага — вообще город парадоксов. Людям, знакомым пусть даже не с голландским, а с английским языком, навсегда запоминается при его изучении странное правило: все города мира для англичан — женского рода, одна лишь Гаага — мужского. Преподаватели обычно не могут объяснить причины, но она известна и отчасти анекдотична: традиционно столица Северных Нидерландов располагалась не в городе, а... в деревне. До 1808 года Гаага не была городом! Эндрю Марвелл, великий английский поэт-метафизик и заклятый враг Голландии, писал в 1653 году в сатире "Поругание Нидерландов":

А где у них столица? Да нигде!
В Гааге, то есть черт те знает где.
В деревне! Собираешься в Гаагу,
Бери с собой мотыгу, а не шпагу!

(перевод В.Топорова)

Впрочем, и сам Константин Гюйгенс в написанном сразу после "Назидательных картинок" цикле "Голоса городов и деревень" поместил миниатюру, посвященную Гааге, и начал ее словами: "Деревня деревень!.." Гаага, конечно, по всем признакам была городом (да еще столицей) — но традиция дороже и, не упраздни ее Наполеон, Гаага, того гляди, числилась бы в деревнях и теперь.

Чем был родной "город" Гюйгенса? Современный исследователь, Поль Зюмтор, пишет о Гааге времен "золотого века":

"В Гааге, резиденции статхаудера, поиску форм красоты, располагавших к отдыху или тешащих тщеславие, уделяли больше внимания, чем в торговых городах. Нигде вы не нашли бы такой свежей и прозрачной воды, как здесь. Гаага, наверное, была единственным городом в Голландии, на немногочисленных каналах которого не было видно ни одной из тех лодок, которые вечно сновали в суматошных торговых портах. К парку "Лес" прилегал богатый квартал: особняки иностранных послов и дворец принцев Оранских."[0.15] Но надо напомнить, что по дороге из Гааги на север, всего через три лье (т.е. примерно через двенадцать километров), лежал Лейден с основанным в 1575 году университетом, — а оттуда до Амстердама пути было всего ничего. Читателю будет интересно узнать, что по переписям начала XVII века в Гааге жило шестнадцать тысяч человек, в Лейдене — сорок пять тысяч, а в Амстердаме — более ста тысяч. В маленькой Голландии до всего было рукой подать, и материал для своих "Назидательных картинок" Константин Гюйгенс брал в разных местах: короля в Голландии не было в те времена вовсе, зато именно послы жили во множестве, и первым по хронологии написания в "Назидательных картинках" стоит именно "Посол". Впрочем, через самое короткое время в посла (точнее, в секретаря посольства, направленного в Англию, ко двору короля Иакова I) превратился и сам Константин Гюйгенс, именно его сможет увидеть в качестве "Посла" на соответствующей иллюстрации читатель, перелистав страницы этой книги.

"Профессора" Гюйгенс определенно списывал с лейденского прототипа. Причем списал, очевидно, с такой портретной точностью, что не решался это стихотворение печатать даже через много лет. Окончив Лейденский университет в 1617 году, молодой поэт и шесть лет спустя определенно боялся обидеть кого-то из своих наставников. Кого? Есть серьезные основания предполагать, что имелся в виду прославленный филолог Даниэл Хейнсиус (1580 — 1655), профессор Лейденского университета с 1602 года, переводчик Аристотеля на латинский язык, издатель произведений Гесиода, Горация, Сенеки, Овидия, Теренция, Вергилия, при этом еще и сам — поэт. Хранящийся в архиве Гюйгенса автограф "Профессора" перечеркнут, а слева сверху рукой автора приписано -"Не для печати". И в самом деле, на протяжении XVII века "Назидательные картинки" выходили шесть раз — в 1625, 1634, 1641 и 1644 годах, а также в "итоговой" книге автора "Васильки" (1658 и 1672 гг.), но "Профессору" пришлось ждать публикации... до 1891 года! В попытке восстанеовить историческую справедливость, мы помещаем возле перевода "Профессора"... именно портрет Даниела Хенйсиуса.