Анатолий Брусникин - Герой иного времени

• Название: Герой иного времени
• Автор: Анатолий Брусникин
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-066111-4, 978-5-271-27234-9

 Действие нового романа А.Брусникина происходит на Кавказе во времена "Героя нашего времени" и "Кавказского пленника". Это географическое и литературное пространство, в котором все меняется и все остается неизменным: "Там за добро - добро, и кровь - за кровь, и ненависть безмерна, как любовь".

---

- Мишель, папа? у себя?

Я обернулся.

На пороге, вся в ореоле солнечного света, лившегося из дверного проема, стояла тонкая, стремительная девушка в чем-то белом, а может быть, светло-голубом. Я толком не разглядел наряда, пораженный прелестью ее лица. Веселое, оживленное, разрумянившееся от быстрой ходьбы, оно, вероятно, показалось мне таким несказанно прекрасным еще и потому, что я очень давно не видел барышень из хорошего общества. А впрочем, это я задним числом рационализирую - и преглупо делаю. Что ж самого себя обкрадывать? Миг, когда я впервые увидал Дашу, был и остается одним из драгоценнейших в моей жизни. Кажется, этот эффект называют coup de foudre[3].

Я уж писал, что своего собственного лица в двадцать три года воскресить в памяти не могу, но юную Дарью Александровну, стоит мне зажмуриться, вижу, словно она и сейчас передо мною.

Вижу поднятые кверху, по тогдашней моде, золотые волосы с затейливыми пружинками свисающих локонов; чуть удлиненные, полные молодой жизни глаза; нетерпеливо приоткрытые губы, верхняя - тонкая, нижняя - пухлая; влажно поблескивающие зубки. Во весь остаток жизни эти черты являлись в моем представлении наивысшим образцом красоты, и даже не совсем правильный, немного вздернутый носик, когда я встречал его у других женщин, казался мне чертой очаровательной.

Неприятный адъютант вскочил, отвечав пофранцузски, что Александр Фаддеевич у себя, и один. Девушка уж хотела пройти в кабинет, но вопросительно задержала взгляд на мне. Полагаю, моя непрезентабельная фигура в штабной обстановке смотрелась дико.

Поймав этот взор, адъютант Мишель пояснил:

- Комендант форта Заноза, прибыл с донесением.

Я, спохватившись, стукнул каблуками:

- Мангаров.

И тут - клянусь - лицо чудесной барышни изменилось, словно она только сейчас как следует меня рассмотрела. Мне даже показалось, будто она тоже потрясена, как и я.

После секундной паузы она тихо, дрогнувшим - да, дрогнувшим! - голосом молвила:

- Дарья Александровна Фигнер...

Помедлила еще, как бы желая что-то прибавить, но качнула головой и быстро скрылась за большими белыми дверями.

Я пришел в несказанное волнение. Она не осталась ко мне равнодушной! Или, быть может, померещилось?

- Elle est si belle! Comme une apparition...[4] - мечтательно произнес адъютант.

Прекрасное видение словно бы растопило между нами лед.

- Так вы говорите, срочное донесение? Ежели хотите, доложу. Но сами видите... - Он кивнул на кабинет. - К его превосходительству из Петербурга третьего дня приехала дочь. Он всё время с нею. Если что-то не очень важное, осерчает.

Я встрепенулся, вспомнив о деле.

- Нет-нет, это очень важно! И совершенно секретно. Докладывайте.

- Ну, глядите.

Он зашел в кабинет и через полминуты вернулся с Фигнером. Не дослушав даже моего представления и не подавая никакого признака, что вообще меня помнит, генерал сдвинул рыжеватые брови и закричал:

- Как смели вы оставить крепость? Кто дозволил вам являться в Серноводск без вызова? - Его лысина в мгновение налилась кровью. Начальник Средне-Кавказской линии славился вспыльчивостью и крутонравием. - Я вас за это под арест посажу!

- Извольте. Только сначала выслушайте, - отвечал я. - Я не от блажи сто верст по горам проскакал.

Дерзя, я не слишком рисковал. Мне было известно, что Фигнер любит офицеров "с характером", а кроме того привезенное мной сообщение должно было произвести впечатление.

Так и вышло.

Коротко и четко, пока без подробностей, я изложил суть.

Его превосходительство переменил тон.

- Да верно ли? - озабоченно сказал он. - А ну-ка, пойдемте. Капитан, - велел он адъютанту, - Честнокова ко мне, быстро! О том, что слышали, никому.

Мы вошли в кабинет. Попросив у дочери извинения и предупредив, что вряд ли придет к чаю, Фигнер поцеловал барышню в лоб, и она вышла, но перед тем одарила меня еще одним взглядом, от которого меня зазнобило. Определенно, я ее заинтересовал!

- Сейчас придет майор Честноков, штаб-офицер жандармского корпуса. Расскажете всё при нем, чтобы не повторять дважды. Этот вопрос по его части.

Буквально через минуту в дверь деликатно стукнули, и сразу вслед за тем мягкой, невоенной походкой вошел маленький человек в голубом мятом сюртуке, с такими же примятыми чертами лица. Он обратился к генералу по имени-отчеству, тот отвечал тем же:

- Вот, Иван Иванович, послушайте-ка, какие новости раздобыл для нас комендант Занозы.

У меня есть основания собой гордиться - после короткой внутренней борьбы порядочность возобладала над честолюбием. Возможно, причиною этой нравственной победы была прекрасная Дарья Александровна - мне казалось, будто всё, что я делаю, теперь происходит перед ее испытующим взором.

- Новость добыл не я, а солдат Никитин. Я взял его с собой. Прикажите, он доложит вашему превосходительству сам.

О Галбации поминать я не стал. Абреку благодарность русского начальства нужна, как репей ослиному хвосту. Другое дело - разжалованный.

- Это который Никитин? - негромко осведомился майор, впиваясь в меня прищуренными глазками. - Уж не сибирский ли сиделец?

- Тот самый, - удивился я подобной вездесущести. Даже восхитился, подумав, что, как жандармов ни ругают, а свою службу они несут исправно, всем бы так. Мало ли на Среднем Кавказе гарнизонов, да и ссыльных полно, а вот ведь сразу вычислил своего подопечного!

Жандарм покачал головой, но ничего не сказал.

Вызвали Никитина.

Он держался уверенно, говорил сухо, излагая одни лишь факты и воздерживаясь от каких бы то ни было суждений.

После первой же фразы, заметив грамотность речи, генерал перебил его и спросил, какова его история, но ответить Олегу Львовичу не пришлось - майор сделал это сам, наклонившись к самому уху его превосходительства, и говорил до того тихо, что я кроме жужжания ничего не разобрал. Фигнер нахмурился и велел Никитину продолжать, что тот преспокойно и сделал.

Несколько раз, всё более и более возбуждаясь, генерал задавал вопросы - на каждый у Никитина имелся исчерпывающий ответ.

- Что-то здесь не то, - вставлял, например, его превосходительство. - На что Шамилю посылать к нам Хаджи-Мурата? Он же аварец. Резонней было бы отправить его на возмущение собственного ханства. Там, доносят, неспокойно.

Никитин ему:

- Мой кунак, тоже аварец, говорит, что Шамиль не хочет пускать Хаджи-Мурата в родные края. Боится, что, завладев Аварией, наиб объявит себя независимым. Имам держит своего помощника на коротком поводке. Вот и в Семиаульский поход за ним следует.

В конце концов начальник, кажется, перестал сомневаться в достоверности известия.

Подойдя к карте, он взъерошил волосы по краям плеши, взволнованно заговорил, словно бы сам с собой:

- Если замысел Шамиля удастся, выйдет лихая штука. Против нас встанет единый Кавказ, от моря и до моря. На одном морском сообщении нам Закавказья не удержать. Если еще и султан или шах персидский увидят в том свой шанс, да нагрянут новой войной, быть большущей беде... - Он щелкнул пальцами. - С другой стороны, ежели мы, будучи предупреждены о рейде, замкнем Шамиля с Хаджи-Муратом в долине, враги наши разом лишатся головы и правой руки. Тогда и покорению Кавказа конец!

Командующий сладко улыбнулся. Ход его дальнейших мыслей был мне понятен: и закончит эту затянувшуюся войну не кто иной как генераллейтенант Фигнер - со всеми проистекающими из сего приятными последствиями. Оставалось лишь надеяться, что, осененный славой и монаршей милостью, его превосходительство не забудет тех, кому он обязан своим счастьем.

Ах, как же я сокрушался в своем благородном порыве - что уступил первенство Никитину! Я совсем не подумал о Дарье Александровне! Сейчас я ей, конечно, не пара, но когда бы настало время награждать героев, мое положение могло бы сильно улучшиться. Все помнят, как после штурма Ахульго государь пожаловал штабс-капитана Шульца прямо в полковники и флигель-адъютанты, а разве можно сравнить мелкое геройство какого-то Шульца с заслугой человека, благодаря которому покорен Кавказ? Тогда и Дарья Александровна имела бы право не стесняться своего ко мне расположения! И вот я сам, добровольно, отвел себе вторую роль, хотя решение срочно скакать в Серноводск к Фигнеру принял я, а вовсе не Никитин!

Моим терзаниям положил конец майор Честноков.

- Александр Фаддеич, - сказал он с ужимкой, как бы конфузясь, что омрачает начальниковы мечтания, - я бы не торопился с решением. Источник, согласитесь, малоосновательный. Один разбойник где-то что-то услыхал, сказал одному каторжнику, тот передал одному зеленому офицерику, а мы уж готовы жахнуть из всех орудий.

- Позвольте, господин майор, это оскорбление офицерского звания! У государя императора "зеленых офицериков" на службе не бывает! А каторжники - на каторге! - возмутился я. - И если вы думаете, что жандармский мундир позволяет вам...