Олег Овчинников - Доказательство

• Название: Доказательство
• Автор: Олег Овчинников
• Жанр: Научная Фантастика

Нигилист Евгений Базаров гостит в имении родителя своего друга Аркадия. Поспорив однажды со стариком Кирсановым, он, чтобы доказать свою правоту, берется за дело. И вот во дворе дома появилась непонятная громоздкая конструкция…

fantlab.ru © Elhana

---

— О, нет! — рассмеялся Николай Петрович. — Само по себе это сооружение не есть доказательство. Оно только… только средство для noлучения оного. Перед тобой уникальной конструкции невиданный доселе летательный аппарат.

— Ах, вот что! Что-то вроде аппарата Montgolfier? И в чем же его уникальность и невиданность? В том, что вместо горячего дыма он летает на керосине? — Иронично приподняв бровь, Павел Петрович наполовину обернулся к Базарову. — И насколько высоко вы предполагаете вознестись на нем, господин нигилист?

— Нет ничего общего между моим изобретением и воздушным шаром братьев Монгольфье! — равнодушно отвечал Евгений. — Я назвал его «Небесный Летун». Но это не вполне верно. Я предполагаю взлететь на нем высоко, выше неба — с тем, чтобы облететь вокруг нашу планету, увидеть своими глазами, что она кругла, как арбуз, и тем самым завершить наш с вами глупый спор.

Лицо Павла Петровича сделалось цвета переспелого вышеупомянутого арбуза. Широко раздувая ноздри и привставая слегка на носки, чтобы оказаться вровень со своим противником, он прокричал Базарову прямо в лицо:

— Да знаете ли вы, что такое есть ваша затея? Эфто уже не просто глумление, эфто святотатство! И ты… — он обратил гневный взгляд на брата. — Mein Gott! Ты! Мой родной брат! Стал потворщиком в этом предосудительном… нет — преступном начинании!

— Ну, это теперь надолго, — флегматично заметил Базаров. — Это и вам как доктор говорю. Вы вот что, Николай Петрович. Прикажите слугам, пусть зальют пока керосин. Вот сюда и сюда. А у меня еще дела кой-какие остались.

И, не слишком церемонно отодвинув Павла Петровича плечом, прошествовал в свой флигель.

Аркадий нашел его в пяти минутах ходьбы от усадьбы, на поросшем высокой осокой берегу ручья. Евгений был занят тем, что одного за другим доставал из принесенной банки лягушат, разглядывал их на ладони, как будто прощаясь, и бросал в воду. Когда Аркадий подошел ближе, он расслышал, что его друг вполголоса приговаривает при этом:

Высокая осока, не будь к нему жестока,
Не будь к нему жестока, жестока не будь!
От чистого истока в прекрасное глубоко,
Где так не одиноко, он начинает путь.

Это проявление «романтизма» — эти стихи были столь неожиданными в устах Евгения, который обычно бежал всего романтического, называя его в лучшем случае блажью, что Аркадий тотчас же пожалел, что обнаружил своего товарища в такую неурочную минуту; ему стало стыдно и захотелось уйти потихоньку, пока Базаров не заметил его. Но он превозмог неловкость и позвал:

— Евгений!

— Ну? — Базаров не обернулся.

— Я с тобой полечу!

Евгений долго ничего не отвечал. Лягушонок, прижатый к его ладони большим пальцем, беспомощно трепетал лапками; так же трепетало сердце в груди Аркадия.

— Лети, — ответил наконец Базаров. — Только не относись к этому, как к подвигу. Лучше как к научному опыту. Это не опасней, чем стреляться на дуэли с отставным военным. Или, к примеру, вскрывать тифозного покойника немытым ланцетом. Чтоб вышло как в анекдоте: умер-де от вскрытия.

Только теперь Евгений обернулся и невесело посмотрел на Аркадия.

— Однако нелегко тебе будет сказать эту новость твоему батюшке. Он ведь сам помогал… И керосин его… Нелегко… Э-эх! — Базаров размахнулся и забросил лягушонка метров на двадцать вниз по течению ручья.

Бульк!

— А я говорю тебе, что этот вопрос решенный, — по десятому разу увещевал Николая Петровича Аркадий. — Я лечу с Базаровым, и ни ты, отец, и никто другой не сможет мне воспрепятствовать.

Это официальное «отец» вместо привычного ласкового «папаша» окончательно убедило Николая Петровича в решимости Аркадия. Однако старик — а в этот миг он ощущал себя именно стариком, бессильным и всеми покинутым — все никак не мог остановиться и продолжал беспомощно причитать, мелко тряся головою:

Как же так! Ведь ты мой единственный… любимый мой сын! Наследник!.. И — покидаешь! Навсегда покидаешь!

— Ну что ты! — Аркадий, решивший для себя, что до самого расставания будет с отцом спокоен и строг, чтобы дольше необходимого не откладывать отправление — вон уж Базаров, явно от скуки, принялся ходить вокруг своего «Летуна» и поочередно пинать каждую его опору, как будто меряя их на прочность — тут не сдержался и порывисто обнял родителя. — Почему навсегда? Не ты ли всего полчаса назад уверял Павла Петровича, что у Базарова все наперед просчитано и путешествие сие не сулит ему никаких опасностей или неожиданностей?

— Я тогда еще не знал, что ты собираешься с ним, — срывающимся голосом оправдывался отец.

— Так что ж изменилось? Евгений говорит, что «Небесный Летун» легко вынесет двоих. Мы только облетим разок вокруг Земли — и тут же назад. И потом, у тебя в любом случае остается еще Митя. И Фенечка… Федосья Николаевна. Ты их береги, отец. — И, видя, что Николай Петрович что-то собирается ему возразить, склонился к его уху и прибавил шепотом: — И отчего ты на ней не женишься?

Этим он заставил отца пораженно замолчать.

Тем временем та самая Фенечка, о которой только что вспоминали отец и сын Кирсановы, вышла к Базарову и, краснея и запинаясь, промолвила:

— Вот, это вам… разрешите… сама пошила.

И повязала ему на шею длинный шарф ярко-лилового цвета.

— Благодарю, — сказал Базаров.

— Вы только возвращайтесь, — присовокупила Фенечка, краснея еще более. — Нашему Мите вы очень полюбились.

— Непременно, — сдержанно пообещал Базаров.

Когда Фенечка проворно удалилась, на ходу прикладывая краешек рукава то к левому, то к правому своему глазу, Базаров заговорил с Павлом Петровичем, который давно подавил свое раздражение и теперь держался преувеличенно холодно:

— Вы, я вижу, тут единственный человек, не подверженный чувствам. Могу я просить вас об одном одолжении?

— Извольте.

— Признаться, я не рассчитывал, что Аркадий соберется лететь со мной. И теперь пребываю в растерянности: если взять его, то внутри не останется места для управляющего устройства. Это не беда, оно будет отлично действовать и на расстоянии от «Летуна», это я предусмотрел, но у меня возникла надобность в человеке, который сумел бы разобраться в управлении и отправил бы нас, не сочтите за фигуру речи, на небеса.

— Что за устройство? Где оно?

— Вот.

Базаров показал Павлу Петровичу небольших размеров деревянный ящик, похожий на шарманку: с боковой стороны у него торчала длинная изогнутая ручка.

— И как он действует?

— Очень просто. Вот, видите эту рукоять? Вокруг нее нарисованы отметины с нумерами. Эту рукоять вам нужно будет повернуть так, чтобы она остановилась точно напротив единицы. Справитесь?

— И это все?

— Да. Дальше мы как-нибудь сами. Главное — чтобы у вас рука не дрогнула.

— Не волнуйтесь, не дрогнет. А что означают сии цифири?

— Это… — Евгений замялся, не зная, как бы попроще объяснить. — Это разные скорости. Единица как раз соответствует семи верстам. Или, проще сказать, одной старой нашей миле.

— Семь верст за час? Не слишком ли быстро? — ехидно спросил Павел Петрович. — Лошадь и то быстрее бежит.

— Семь верст за секунду, — не выказывая злорадства, поправил его Базаров. — По моим расчетам такого разгона нам вполне хватит, чтобы оторваться от Земли и выйти на эллиптическую орбиту… Да вы сильны ли в кривых второго порядка?

— Не вам учить меня порядку! — высокомерно заявил Павел Петрович. — И про кривые мне не нужно объяснять. Я и прямую до сих пор способен без линейки прочертить.

— Ну и хорошо. Так вот, ежели прокрутить рукоятку до нумера два, то «Небесный Летун» разгонится до полутора миль за секунду, одолеетземное притяжение и по параболе устремится прочь от планеты. А тройкою обозначена скорость в две с четвертью мили, то бишь в шестнадцать с лишним верст, которая могла бы по гиперболической кривой зашвырнуть нас туда, куда и подумать страшно, не то что… Впрочем, к чему думать о том, чего не случится? И в этом я готов полностью полагаться на вас. Так, стало быть, справитесь?

Павел Петрович удостоил Базарова сдержанного кивка.

Евгений отвернулся и крикнул:

— Аркадий, шинель свою не забудь! Там холодно будет.

С приготовлениями было покончено; несмотря на возражения Базарова, Николай Петрович не успокоился, пока слуги не переложили пол «Летуна» свежей соломкой, «чтоб не растрясло»; Аркадий уже залез внутрь, и только его голова в студенческой фуражке высовывалась наружу, глядя на окружающих мужественно и вместе с тем немного снисходительно; а сам Евгений все медлил — то проверял, достаточно ли сух фитиль, опущенный в керосин, то сызнова начинал наставлять Павла Петровича: «Не забудете? Только до единицы!», вызывая у того лицевые судороги, как от оскомины. Евгений как будто ожидал чего-то или просто не решался покинуть твердую землю.