Газета Троицкий Вариант - Газета Троицкий Вариант # 45 (19_01_2010)

• Название: Газета Троицкий Вариант # 45 (19_01_2010)
• Автор: Газета Троицкий Вариант
• Жанр: Публицистика

---

И вообще - что, собственно, девушка имела в виду? Может быть, самодостаточный — это современный эвфемизм для выражения без материальных проблем? Отчасти, наверно, так, но не только. Девушка, вероятно, хотела сказать, что она не только материально вполне самостоятельна, но и психологически уравновешенна, и способна реализоваться в работе, что у нее есть друзья, хобби. В общем, молодой человек нужен ей не в качестве жилетки, не в качестве соломинки для утопающего, она не планирует вцепиться в него бульдогом и повесить на него все свои проблемы. Но и сама не готова жертвовать собой, спасать от нищеты или алкогольной зависимости и вообще шастать по горящим избам.

Конечно, слово самодостаточный используется не только в брачных объявлениях. Говорят, например, самодостаточный ребенок, т.е., такой, которого не надо непрерывно развлекать. Сидит себе подолгу, рисует, в игрушки играет. Вообще это слово сейчас очень модно. В Интернете полно дискуссий о том, кто такой самодостаточный человек. Не то чтобы оно было совсем новым, но раньше оно употреблялось нечасто и было совершенно книжным. (Между прочим, вот я пишу, а «Ворд» мне слово самодостаточный подчеркивает: не знает он такого слова.) Притом относилось оно обычно не к конкретному человеку. Вот типичные примеры: В литературе классицизма и Просвещения выработался особый тип афористического мышления, то есть мышления отдельными закругленными и самодостаточными мыслями, по самому замыслу своему независимыми от контекста [М.М. Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского (1963)]; Гуманистическая антропология, признавшая человека существом самодостаточным, была естественной реакцией против подавленности человека в традиционном христианском сознании [Н.А. Бердяев. Проблема человека (1936)]. Сейчас же от былой книжности осталась разве что легкая претензия на глубокомыслие.

До последнего времени словари толковали слово самодостаточный как «то же, что самодовлеющий». Тут история слова самодостаточный пересекается с другой историей. Я говорю о непростой судьбе глагола довлеть. Он значил «быть достаточным» (ср. довлеет дневи злоба его, т.е. «достаточно для каждого дня своей заботы»; отсюда злободневный). Собственно, довлеть — того де корня, что довольно. Однако в современном русском языке он закрепился в совсем ином значении — «подавлять, тяготеть», возникшем по созвучию со словами давление, подавлять. Ср. Памятник довлеет над площадью, Над ним довлеет одна мысль... Еще в середине прошлого века словари признали это значение (хотя оно до сих пор остается несколько вульгарным). Это вызвало протесты пуристов. Академик В.В. Виноградов ответил заметкой, в которой проследил смысловые колебания глагола довлеть аж с конца XVII в. Сохранился замечательный документ — письмо писателя Федора Гладкова на имя президента Академии наук СССР А.Н. Несмеянова, содержащее полемику с В.В. Виноградовым (оно опубликовано в комментариях к трудам Виноградова). Прекрасен его финал: «Я нисколько не сомневаюсь, что культура языка для Вас не менее дорога, чем литераторам. И я думаю, что к этому сигналу писателя Вы не отнесетесь безучастно. Может быть, у Вас найдется минута затребовать гранку или верстку с этим злополучным словом и взглянуть, как толкуется оно в образцовом Словаре Академии Наук в противовес исторической лингвистике и здравому смыслу» (1952 г.).

По мере того, как забывалось старое значение глагола довлеть, утрачивало свою внутреннюю форму и книжное прилагательное самодовлеющий. Соответственно его синоним самодостаточный получал преимущество. К концу прошлого века он стал предпочтительным, а попав в массовый обиход, обзавелся и новым смыслом. Никак нельзя ведь сказать: самодовлеющий ребенок; Самодовлеющая девушка познакомится с самодовлеющим мужчиной...

Мода на слово самодостаточный вполне объяснима. В последнее время русский язык стал гораздо благосклоннее, чем раньше, смотреть на простое соответствие человека психической норме. Особенно ярко это проявилось в появлении новых значений у слов адекватный и вменяемый. Слово адекватный сейчас чрезвычайно активно используется применительно к человеку. При этом не указывается, чему этот человек адекватен. Просто - адекватный, т.е. без тараканов в голове, без неожиданных и странных проявлений, без комплексов, сверхценных или фиксированных идей. И главное, подразумевается, что все это - хорошо. Вменяемый — тоже хорошее качество человека. В юридическом смысле вменяемость предполагает, что человек отдает себе отчет в совершаемых поступках, поэтому его можно за них судить. Однако в обиходе это слово вовсе не связано с преступлениями: вменяемый — значит достаточно разумный, способный понять, что ему говорят. Он человек очень адекватный и абсолютно вменяемый — это сейчас едва ли не высшая возможная похвала. И за ней стоит какое-то совсем новое представление о жизни. Вспомним «Обыкновенное чудо» Шварца: — Вы сумасшедший? — Что вы, напротив! Я так нормален, что сам удивляюсь. Конечно, эту фразу говорит главный негодяй — Министр-администратор, и невозможно себе представить, чтобы ее произносил другой герой пьесы.

Царь недавно и встарь

325

326

Редко какой фильм приводит к столь явному расколу общества, как лента Павла Лунгина «Царь» с самобытным Мамоновым в роли Ивана Грозного и бесподобным Янковским в роли митрополита Филиппа. С одной стороны — лавры кинофестивалей, с другой — видеообращение писателя Вячеслава Манягина к Президенту и его «Комиссии по фальсификации» с просьбой запретить прокат фильма как клеветнический и наносящий урон России.

Ну, ясное дело: с одной стороны — профессиональные патриоты вроде того же Манягина или профессора и низложенного декана исторического факультета Петербургского университета И.Я. Фроянова, а с другой — отъявленные либералы вроде телеведущего Сванидзе. Но ведь и в православной церкви тот же раскол: петербургский священник Алексий Успенский начал в прессе кампанию против этого фильма, а другой церковный деятель, иеромонах Симеон (Томачинский), поместил в Интернете яркую статью в защиту фильма, с подзаголовком «взгляд клерикала». Многие ревнители православия восприняли фильм как апологию идеи о главенстве церкви над государственной властью, а православный журналист Владимир Семенко в статье «Большая ложь Павла Лунгина» открывает им глаза: Лунгин же убивает православную идею о грехе и покаянии, настаивая всей тканью фильма, что греха нет, что человек безгрешен, а идея грешности лишь оправдывает тиранию и деспотизм.

Спор ультрапатриотов с либералами основан на принципиально разной оценке личности Ивана Грозного: великий государь, вдвое увеличивший территорию страны и проведший прогрессивные реформы, или тиран и мучитель, после которого население уменьшилось вдвое и наступила Смута. И соответственно — на принципиальной оценке российской истории: светлая и вдохновляющая во всех своих эпизодах или кровавая и ужасная по крайней мере в некоторых. Разоблачители Лунгина вытаскивают многие эпизоды, которые на деле выглядели не так: Псков был взят не в те годы, Иван не лично расправлялся с митрополитом Филиппом и т.д. Артисты их не устраивают: Мамонов гораздо старше, чем был Иван в годы введения опричнины, у Янковского в лице недостаточно святости.

Я тоже мог бы указать неточности и художественные просчеты в фильме: царица Мария Темрюковна действует как современная скандальная дива шоу-бизнеса, шут (Охлобыстин), пожалуй, перебарщивает своими вольностями. Но в целом фильм производит сильное впечатление, а на неточности жаловаться в «Комиссию по фальсификации» бессмысленно: перед нами художественное произведение, а не диссертация и не учебник истории. Требовать от него достоверности всех деталей — всё равно что изучать биографию Ришелье по «Трем мушкетерам». А вот общая картина исторического прошлого всё же должна быть верной и отношение к нему — продуманным.

В поисках этой реальности и справедливости защитники Ивана Грозного всячески преуменьшают число жертв (определяя их по Иванову синодику убиенных) и ссылаются на гораздо большие количества погибших при западных современниках Ивана — на Варфоломеевскую ночь во Франции и т.п. Ну, во-первых, ссылки на западные зверства не оправдывают домашних на востоке, а во-вторых, суть и ужас тирании ведь не в количестве убитых (хотя и это имело значение), а в атмосфере произвола и террора, случайно падающего на любого, в вечных подозрениях, в неправедных, по капризу властителя возникших обвинениях, в его наслаждении пытками и казнями. Легко находить оправдание, когда речь идет о муках другого, а вот если сам оказался бы на дыбе или на костре.