Чарльз Диккенс - Замогильные записки Пикквикского клуба

• Название: Замогильные записки Пикквикского клуба
• Автор: Чарльз Диккенс
• Издательство: С.-Петербургъ.
• Жанр: Классическая проза

Проходят годы, меняются вкусы, но ничто не в силах затмить блистательный образ восторженного и наивного чудака мистера Пиквика — плод вымысла классика мировой литературы Чарлза Диккенса.

Он рисует старую Англию с самых различных её сторон, прославляя то её добродушие, то обилие в ней живых и симпатичных сил, которые приковали к ней лучших сынов мелкой буржуазии. Он изображает старую Англию в добродушнейшем, оптимистическом, благороднейшем старом чудаке, имя которого — мистер Пиквик — утвердилось в мировой литературе где-то неподалёку от великого имени Дон-Кихота.

Роман «Замогильные записки Пикквикского клуба» является любимой книгой многих поколений читателей и олицетворяет в их глазах классическую Англию прошлого века.

---

— Очень можетъ быть.

— Ну, господа, дилижансъ готовъ, если вамъ угодно, — сказалъ кондукторъ.

— Вещи мои уложены? — спросилъ м-ръ Магнусъ.

— Уложены, сэръ.

— Всѣ?

— Всѣ.

— Красный мѣшокъ, напримѣръ?

— Уложенъ.

— A полосатый мѣшокъ?

— Уложенъ.

— A сѣрый бумажный узелокъ?

— Уложенъ.

— A кожаная картонка для шляпы?

— Ничего не забыто, сэръ.

— Теперь, не угодно ли вамъ садиться? — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Нѣтъ, нѣтъ, погодите, извините меня, м-ръ Пикквикъ, — отвѣчалъ Петеръ Магнусъ, останавливаясь на колесѣ. — Въ дѣлахъ этого рода я люблю совершеннѣйшую аккуратность; я вижу, кондукторъ виляетъ. — Эй, любезный!

— Что вамъ угодно? — откликнулся кондукторъ.

— Уложена ли кожаная картонка для шляпы?

— Да вѣдь ужъ я имѣлъ честь доложить вамъ, что ничего не забыто.

— Полно, такъ ли? куда вы ее уложили? Покажите.

Кондукторъ принужденъ былъ вынуть и показать владѣльцу требуемую вещь, и послѣ тщательнаго осмотра картонка опустилась опять подъ козла въ глубокій ящикъ. Успокоенный насчетъ этого пункта, рыжеватый джентльменъ постепенно обнаружилъ безпокойныя сомнѣнія касательно, во-первыхъ, краснаго мѣшка, который могли забыть, и, во-вторыхъ, полосатаго мѣшка, который могли украсть. Кондукторъ снова принужденъ былъ представлять наглядныя доказательства относительно неосновательности подобныхъ подозрѣній. Послѣ всѣхъ этихъ церемоній, продолжавшихся около четверти часа, рыжеватый джентльменъ согласился, наконецъ, взобраться на кровлю дилижанса, замѣтивъ предварительно, что теперь y него гора свалилась съ плечъ, и что онъ совершенно счастливъ.

— Подозрительны вы, сэръ, Господь съ вами, — сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій, искоса посматривая на незнакомца, когда тотъ возился на имперіалѣ.

— Да, почти такъ, когда дѣло идетъ насчетъ какихъ-нибудь бездѣлицъ, — сказалъ незнакомецъ. — Зато въ важныхъ случаяхъ я великодушенъ, какъ маленькій ребенокъ. Теперь я спокоенъ, совершенно спокоенъ.

— Еще бы! пора угомониться, — отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ. — Самми, помоги своему господину. Другую ногу, сэръ, вотъ такъ. Вашу руку, сэръ, понатужьтесь. Баста. Думать надо, сэръ, мальчикомъ вы были гораздо легче.

— Ваша правда, — сказалъ задыхаясь м-ръ Пикквикъ, продолжая взбираться на свое мѣсто.

— Ну, Самми, маршъ наверхъ, живѣй! — сказалъ м-ръ Уэллеръ. — Ступайте Вилльямъ, пошевеливайтесь. Берегите подъ аркой свои головы, джентльмены, нагибайтесь — вотъ такъ.

И дилижансъ покатился по Уайтчапелю, къ великому удивленію всего народонаселенія этого многолюднаго квартала шумной столицы.

— Сторона, сэръ, не совсѣмъ веселая, — сказалъ Самуэль, притрагиваясь къ полямъ своей шляпы, что дѣлалъ онъ всегда, при вступленіи въ разговоръ со своимъ господиномъ.

— Справедливо, Самъ, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ обозрѣвая прочищенными очками тѣсную и грязную улицу, по которой катился дилижансъ.

— Замѣчательно, сэръ, что устрицы и бѣдность идутъ рука объ руку всякій разъ, какъ выглядываютъ на свѣтъ.

— Что вы подъ этимъ разумѣете, Самъ?

— Ничего особеннаго, сэръ, только исторія вотъ какая: чѣмъ бѣднѣе мѣсто, тѣмъ больше охотниковъ до устрицъ. Здѣсь, напримѣръ, какъ изволите видѣть, дѣвчонки почти передъ каждымъ домомъ торгуютъ устрицами на своихъ запачканныхъ скамейкахъ.

— Хорошо. Что-жъ отсюда слѣдуетъ?

— A то, сэръ, что, если, примѣромъ сказать, какой-нибудь голоштанникъ не знаетъ, что ему дѣлать, онъ тотчасъ же выбѣгаетъ на улицу изъ своей квартиры и начинаетъ уписывать устрицы. Это, я полагаю, дѣлается съ отчаянья, сэръ.

— Съ чего-жъ больше? Разумѣется, — сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій; — соленую семгу тоже хорошо употреблять съ горя, особенно, если при этомъ водится хорошая настойка для утоленія жажды. Вотъ почему, сэръ, устрицы и семга идутъ рука объ руку съ бѣдными людьми.

— Это, однакожъ, замѣчательные факты, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — я запишу ихъ въ первомъ же мѣстѣ, гдѣ мы остановимся.

Тѣмъ временемъ они спокойно проѣхали шоссейную заставу. Послѣ глубокомысленнаго молчанія, продолжавшагося мили двѣ или три, м-ръ Уэллеръ старшій вдругъ поворотилъ свою голову къ м-ру Пикквику и сказалъ:

— Странную жизнь, сэръ, ведутъ эти шоссейцы.

— Кто? — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Шоссейцы.

— Что онъ хочетъ сказать? — спросилъ м-ръ Петеръ Магнусъ.

— Старикъ мой, джентльмены, разумѣетъ смотрителей шоссейной заставы, — замѣтилъ м-ръ Уэллеръ младшій объяснительнымъ тономъ.

— Ну да, конечно, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — жизнь ихъ, вѣроятно, заслуживаетъ вниманія во многихъ отношеніяхъ.

— Замѣтьте, сэръ, что все это — люди, испытавшіе большія несчастія въ своей жизни, — сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій.

— Какъ это?

— Не могу вамъ объяснить, только это сущая правда. Вотъ почему они удаляются отъ свѣта и скрываютъ свои горемычныя головы въ шоссейныхъ будкахъ. Здѣсь, съ одной стороны, они находятъ для себя уединеніе, a съ другой — они отмщаютъ человѣческому роду посредствомъ сбора пошлинъ.

— Скажите, пожалуйста, этого никогда мнѣ въ голову не приходило, — замѣтилъ м-ръ Пикквикъ.

— A вещь очень простая, — сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій, — будь они джентльмены, ихъ бы назвали мизантропами; a теперь просто-напросто величаютъ ихъ скалдырниками.

— Это стоитъ принять къ свѣдѣнію, — рѣшилъ м-ръ Пикквикъ.

Въ такихъ разговорахъ, назидательныхъ, забавныхъ и полезныхъ, незамѣтно проходило время въ продолженіе этой достопамятной поѣздки. М-ръ Самуэль Уэллеръ говорилъ безъ устали, сообщая множество интересныхъ замѣчаній, поступившихъ впослѣдствіи въ записную книгу ученаго мужа. Съ своей стороны, м-ръ Петеръ Магнусъ интересовался знать обо всѣхъ подробностяхъ относительно рода жизни и спеціальныхъ занятій президента Пикквикскаго клуба. На станціяхъ Петеръ Магнусъ, для препровожденія времени и для успокоенія своего сердца, продолжалъ наводить справки относительно своихъ узелковъ и разноцвѣтныхъ мѣшечковъ.

Въ Ипсвичѣ, на проѣзжей улицѣ, влѣво отъ большой дороги, стоитъ знаменитая гостиница, извѣстная всему міру подъ названіемъ "Большого бѣлаго коня", изображеннаго, для большей ясности, въ видѣ каменной статуи, съ размашистымъ хвостомъ и длинной гривой, которая, вмѣстѣ съ головою, возвышается на кирпичномъ пьедесталѣ y главнаго подъѣзда. Стоило только побывать одинъ разъ въ этой гостиницѣ, чтобъ не забыть во всю жизнь ея длинныхъ галлерей, презрѣвшихъ всякое украшеніе вродѣ ковровъ или половиковъ, и безчисленнаго ряда комнатъ, закоптѣлыхъ, грязныхъ, темныхъ, но снабженныхъ, однако же, всѣми удобствами для утоленія голода и жажды.

Здѣсь то, y воротъ этой пресловутой таверны, останавливался въ былыя времена дилижансъ изъ Лондона каждый вечеръ, въ одинъ и тотъ же часъ и здѣсь же, изъ этого лондонскаго дилижанса высадились теперь, невредимы и здравы, м-ръ Пикквикъ, м-ръ Самуэль Уэллеръ и м-ръ Петеръ Магнусъ, успѣвшій, наконецъ, окончательно успокоить свое сердце относительно сохранности своихъ вещей.

— Вы не здѣсь ли останавливаетесь? — спросилъ м-ръ Петеръ Магнусъ, когда еще разъ выступили на сцену его разноцвѣтные мѣшечки, бумажный узелокъ и кожаная картонка для шляпы, — вы не здѣсь ли останавливаетесь, сэръ?

— Здѣсь, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Ахъ, Боже мой, какое чудесное, необыкновенное стеченіе обстоятельствъ! — воскликнулъ м-ръПетеръ Магнусъ. — Вѣдь и я здѣсь останавливаюсь, рѣшительно здѣсь. Надѣюсь, мы обѣдаемъ вмѣстѣ?

— Съ удовольствіемъ, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ. — Впрочемъ, мнѣ надобно напередъ удостовѣриться, здѣсь или нѣтъ мои друзья. — Послушайте, любезный, остановился ли y васъ джентльменъ, по имени м-ръ Топманъ?

При этомъ вопросѣ, къ м-ру Пикквику лѣниво переваливаясь съ ноги на ногу и почесывая затылокъ, подступилъ трактирный служитель съ грязной салфеткой подъ мышкой, наблюдавшій до этой поры проѣзжающихъ и проходящихъ по широкой улицѣ. Онъ измѣрилъ ученаго мужа отъ полей его шляпы до нижней пуговицы его штиблетъ и сказалъ выразительнымъ тономъ:

— Нѣтъ.

— A другой джентльменъ, по имени Снодграсъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.

— Нѣтъ.

— A м-ръ Винкель?

— Нѣтъ.

— Стало быть, мои друзья еще не пріѣзжали, сэръ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Въ такомъ случаѣ мы обѣдаемъ вмѣстѣ. — Послушайте, любезный, покажите намъ особую комнату.

При этомъ требованіи, жирный слуга приказалъ другому слугѣ распорядиться относительно вещей обоихъ джентльменовъ, и потомъ, приглашая ихъ слѣдовать за собой по длинной галлереѣ, отвелъ имъ большую, дурно-меблированную комнату съ грязнымъ каминомъ, гдѣ трещало нѣсколько перегоравшихъ угольевъ, употреблявшихъ, повидимому, безполезныя покушенія освѣтить и развеселить это мрачное жилище. Черезъ часъ путешественники получили для своего продовольствія порцію тухлой рыбы съ черствой булкой, и когда обѣдъ былъ приведенъ подобнымъ образомъ къ желанному концу, они, съ общаго согласія, заказали бутылку рома и двѣ бутылки портвейна, со включеніемъ горячей воды и лимоновъ для приготовленія пунша. Вооружившись затѣмъ двумя огромными стаканами, наполненными живительною влагой, они дружелюбно усѣлись подлѣ камина, куда, по ихъ просьбѣ, подложили съ десятокъ новыхъ углей.