Чарльз Диккенс - Замогильные записки Пикквикского клуба

• Название: Замогильные записки Пикквикского клуба
• Автор: Чарльз Диккенс
• Издательство: С.-Петербургъ.
• Жанр: Классическая проза

Проходят годы, меняются вкусы, но ничто не в силах затмить блистательный образ восторженного и наивного чудака мистера Пиквика — плод вымысла классика мировой литературы Чарлза Диккенса.

Он рисует старую Англию с самых различных её сторон, прославляя то её добродушие, то обилие в ней живых и симпатичных сил, которые приковали к ней лучших сынов мелкой буржуазии. Он изображает старую Англию в добродушнейшем, оптимистическом, благороднейшем старом чудаке, имя которого — мистер Пиквик — утвердилось в мировой литературе где-то неподалёку от великого имени Дон-Кихота.

Роман «Замогильные записки Пикквикского клуба» является любимой книгой многих поколений читателей и олицетворяет в их глазах классическую Англию прошлого века.

---

Такъ какъ м-ръ Уэллеръ оказывалъ, повидимому, полную готовность привести въ исполненіе свою грозную ласку, то м-ръ Троттеръ постепенно сообщилъ своимъ чертамъ ихъ естественную форму и, сдѣлавъ радостный прыжокъ, воскликнулъ веселымъ тономъ:

— Что я вижу? Вы ли это, м-ръ Уокеръ!

— Вотъ оно какъ! — отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ. — Стало быть, вы рады меня видѣть?

— Охъ, какъ радъ! — воскликнулъ м-ръ Іовъ Троттеръ. — Если бы вы знали, м-ръ Уокеръ, съ какою горячностью, съ какимъ нетерпѣніемъ я добивался этой встрѣчи! Право, я съ ума схожу, м-ръ Уокеръ.

Съ этими словами м-ръ Троттеръ заплакалъ, зарыдалъ и, проникнутый чувствомъ необыкновеннаго восторга, заключилъ въ объятія своего знакомаго.

— Отвяжитесь, проклятый человѣкъ! — вскричалъ раздраженный Самуэль, стараясь освободиться отъ этихъ энергическихъ объятій. — Отвяжитесь, говорю вамъ. Что вы разревѣлись, какъ теленокъ?

— Я такъ обрадовался, м-ръ Уокеръ, право! — отвѣчалъ Іовъ Троттеръ, когда прошли первые порывы его восторга. — Вѣдь это, можно сказать, необыкновенное счастье!

— Право? Что-жъ вы намѣрены мнѣ сказать?

М-ръ Троттеръ не отвѣчалъ ничего, потому что розовый платочекъ, приставленный къ его глазамъ, усиленно функціонировалъ въ эту минуту.

— Говорите, негодяй, или я сверну вамъ шею! — повторилъ м-ръ Уэллеръ, грознымъ тономъ.

— Ахъ! — воскликнулъ м-ръ Троттеръ съ видомъ изумленной добродѣтели.

— Что-жъ вы хотѣли мнѣ сказать?

— Я? м-ръ Уокеръ!

— Не называйте меня Уокеромъ. Мое имя — Уэллеръ: вы это очень хорошо знаете. Ну, что вы хотите сказать?

— Цѣлую исторію, м-ръ Уокеръ, то есть м-ръ Уэллеръ — но вѣдь посудите сами… на первыхъ порахъ… если бы вы удостоили пойти въ такое мѣсто, гдѣ намъ можно было бы побесѣдовать безъ помѣхи. Если бы вы знали, какъ я искалъ васъ, м-ръ Уэллеръ…

— Старательно искалъ, могу представить, — сухо проговорилъ Самуэль.

— Очень, очень старательно, будьте увѣрены, — отвѣчалъ м-ръ Троттеръ съ выраженіемъ дѣтской невинности на своемъ лицѣ. — Вашу руку, м-ръ Уэллеръ.

Самуэль еще разъ оглядѣлъ своего пріятеля съ ногъ до головы и потомъ, какъ будто осѣненный внезапной мыслью, подалъ ему руку.

— Какъ поживаетъ вашъ добрый, любезный господинъ? — сказалъ Іовъ Троттеръ, когда они сдѣлали нѣсколько шаговъ. — О, это, я вамъ скажу, достойнѣйшій джентльменъ, м-ръ Уэллеръ. Надѣюсь, онъ не простудился послѣ этой страшной ночи?

При этомъ вопросѣ м-ръ Уэллеръ почувствовалъ сильнѣйшее желаніе испробовать ловкость и силу своего сжатаго кулака на тучныхъ ребрахъ сердобольнаго Іова; однакожъ, удерживая себя, онъ отвѣчалъ спокойнымъ тономъ, что господинъ его, слава Богу, совершенно здоровъ, благополученъ и веселъ.

— Ахъ, какъ я радъ! — воскликнулъ м-ръ Троттеръ. — Онъ здѣсь?

— A вашъ здѣсь? — спросилъ Самуэль вмѣсто отвѣта.

— Да, тутъ онъ на мою бѣду, и мнѣ больно замѣтить, м-ръ Уэллеръ, что господинъ мой затѣваетъ весьма недобрыя дѣла.

— Какія?

— Вымолвить страшно, м-ръ Уэллеръ.

— Опять дѣвичій пансіонъ?

— Нѣтъ, ужъ не пансіонъ, — отвѣчалъ сердобольный Іовъ, бросая на своего собесѣдника косвенный взглядъ, — ужъ не пансіонъ, м-ръ Уэллеръ.

— Не въ этотъ ли домъ вы запускаете свои лапы?

— Помилуйте, м-ръ Уэллеръ! Какъ вамъ не грѣхъ впутывать меня въ злодѣйскіе замыслы безчестныхъ людей! — отвѣчалъ Іовъ Троттеръ съ необыкновенною живостью. — Нѣтъ, сэръ, господинъ мой не знаетъ этого дома.

— A вы что здѣсь дѣлали? — спросилъ Самуэль, бросая проницательный взглядъ, — ужъ не случайно ли вы вышли изъ этой зеленой калитки?

— Послушайте, м-ръ Уэллеръ, я пожалуй, радъ открыть вамъ свои маленькіе секреты, потому что, ей Богу, я полюбилъ васъ съ перваго взгляда. Да и вы, кажется, были ко мнѣ благосклонны. Помните, какъ весело и дружелюбно провели мы то утро въ гостиницѣ "Вѣстникъ"?

— О, да, очень помню, — сказалъ Самуэль тономъ негодованія, — помню.

— Ну, такъ вотъ изволите видѣть, — продолжалъ Іовъ Троттеръ тономъ человѣка, открывающаго весьма важную тайну, — въ этомъ домѣ съ зелеными воротами живетъ очень много служанокъ.

— Это видно съ перваго взгляда, — перебилъ Самуэль.

— Очень хорошо-съ. Одна изъ нихъ, м-ръ Уэллеръ, по званію кухарка, сберегла честными трудами небольшой капиталецъ и желаетъ открыть мелочную лавку, если только, видите ли, судьба ея устроится по желанію сердца.

— Такъ.

— Именно такъ-съ, м-ръ Уэллеръ. Я встрѣтилъ ее первый разъ въ здѣшней городской капеллѣ, куда образованное общество собирается пѣть гимны, напечатанные въ той книжкѣ, которую вы, м-ръ Уэллеръ, видѣли въ моихъ рукахъ — эту книжку я всегда ношу съ собой. Здѣсь я познакомился съ этой дѣвушкой, и изъ этого знакомства, м-ръ Уэллеръ, y меня въ сердцѣ мало-по-малу выросла надежда, что мнѣ авось придется со временемъ быть содержателемъ мелочной лавки.

— И вы будете отличнымъ лавочникомъ! — отвѣчалъ Самуэль, озирая своего противника съ видомъ совершеннѣйшаго презрѣнія.

— Это еще Богъ знаетъ, м-ръ Уэллеръ: за будущее не можетъ ручаться ни одинъ человѣкъ, — продолжалъ сердобольный Іовъ со слезами на глазахъ. — Главная выгода здѣсь та, что я развяжусь, наконецъ, съ этимъ нечестивымъ человѣкомъ и буду въ состояніи, безъ всякой помѣхи, вести добродѣтельную жизнь, слѣдуя тѣмъ правиламъ, въ которыхъ я воспитанъ, м-ръ Уэллеръ.

— Должно быть, васъ чудесно воспитывали.

— О, да, м-ръ Уэллеръ, если бы вы только знали!.. — отвѣчалъ Іовъ Троттеръ, охваченный вдругъ воспоминаніями о чистотѣ и невинности дней своего юношества.

Онъ немедленно вынулъ изъ кармана розовый платочекъ и горько заплакалъ.

— И вы были, вѣроятно, примѣрнымъ ученикомъ въ приходской школѣ,- замѣтилъ м-ръ Уэллеръ.

— Вы не ошиблись, сэръ, — отвѣчалъ Іовъ, испуская глубокій вздохъ, — въ училищѣ меня всѣ любили, и, сказать правду, я былъ идоломъ своихъ товарищей.

— Ну, конечно. Это меня не удивляетъ. Какимъ утѣшеніемъ и отрадой вы служили въ ту пору своей счастливой матери!

При этихъ словахъ полились обильные потоки слезъ и рыданій; кончики розового платка совсѣмъ закрыли глаза чувствительнаго юноши.

— Какой чортъ тебя душитъ? — сказалъ раздраженный Самуэль. — Послушай ты, плакса…

— Ахъ, извините, м-ръ Уэллеръ: ей Богу, я никакъ не могу обуздать своихъ чувствъ, — сказалъ Іовъ Троттеръ. — Кто бы могъ подумать, что мой господинъ пронюхаетъ о моихъ переговорахъ съ вашимъ господиномъ? Вѣдь онъ все разузналъ и немедленно уговорилъ молодую дѣвушку притвориться, будто она никогда не слыхала о немъ. Содержательницу пансіона тоже подкупилъ онъ, и въ ту же ночь, вы знаете, мы укатили на почтовыхъ. Если бы вы знали, м-ръ Уэллеръ, что теперь y него на умѣ! Меня просто морозъ по кожѣ подираетъ!

— Такъ вотъ оно какъ было, — сказалъ м-ръ Уэллеръ. — И вы не врете, любезный?

— Нѣтъ, сэръ, честное слово; повѣрьте моей совѣсти.

Въ это время они подходили къ воротамъ гостиницы.

— Очень хорошо, это мы увидимъ, — сказалъ Самуэль, — a между тѣмъ мнѣ надобно кой о чемъ потолковать съ вами, Іовъ Троттеръ. Если y васъ нѣтъ особенныхъ занятій нынѣшній вечеръ, то я бы попросилъ васъ прійти въ восемь часовъ въ гостиницу "Большого бѣлаго коня".

— Извольте, сэръ, съ большимъ удовольствіемъ

— Не надуете?

— Помилуйте!..

— Ну, такъ смотрите y меня въ оба, не то я зайду опять въ зеленую калитку, и тогда… понимаете?

— Будьте увѣрены, сэръ, не опоздаю ни одной минутой, — сказалъ Троттеръ.

Затѣмъ онъ крѣпко пожалъ руку Самуэля, поклонился и ушелъ.

— Берегись, Іовъ Троттеръ, берегись, — говорилъ Самуэль, провожая его глазами, — на этотъ разъ, авось, мы порасквитаемся малую толику.

Кончивъ этотъ монологъ и потерявъ, наконецъ, изъ вида сердобольнаго Іова, м-ръ Уэллеръ махнулъ рукой и пошелъ быстрыми шагами въ комнату своего господина.

— Все идетъ какъ по маслу, сэръ, — сказалъ Самуэль.

— Что?

— Я отыскалъ ихъ, сэръ.

— Кого?

— Этого шаромыжника и его плаксиваго слугу съ черными волосами.

— Возможно ли! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ съ величайшей энергіей. — Гдѣ они, Самъ, гдѣ они?

— Помалчивайте, сэръ, теперь мы все обдѣлаемъ на славу.

И, помогая одѣваться своему господину, м-ръ Самуэль Уэллеръ постепенно раскрылъ передъ нимъ свои соображенія и планъ будущихъ дѣйствій.

— Когда-жъ это будетъ сдѣлано? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.

— Все въ свое время, — отвѣчалъ Самуэль.

Но удалось ли прозорливому слугѣ осуществить свой планъ, мы тоже увидимъ въ свое время.

Глава XXIV. Ревность Петера Магнуса и бѣдственныя послѣдствія ночныхъ похожденій ученаго мужа

По прибытіи въ комнату, гдѣ наканунѣ происходило дружеское изліяніе взаимныхъ чувствъ въ обществѣ дорожнаго товарища, м-ръ Пикквикъ нашелъ, что этотъ джентльменъ уже нагрузилъ на свою особу всѣ драгоцѣнности, извлеченныя изъ двухъ разноцвѣтныхъ мѣшечковъ и сѣраго узелка, прикрытаго оберточной бумагой. М-ръ Магнусъ, проникнутый сознаніемъ собственнаго достоинства, ходилъ по комнатѣ взадъ и впередъ, обнаруживая всѣ признаки чрезвычайнаго волненія, бывшаго слѣдствіемъ ожиданія великихъ событій.