Михаил Волконский - Жанна де Ламот

• Название: Жанна де Ламот
• Автор: Михаил Волконский
• Жанр: Русская классическая проза

 В основе произведений одного из самых известных беллетристов начала ХХ века князя Михаила Николаевича Волконского - "неофициальная история" XVIII столетия, сплетающаяся из множества скандальных историй, дворцовых тайн, приключений и мистики. Интриги, власть, коварство, любовь и деньги - неизменные составляющие его авантюрно-приключенческих романов "Темные силы" и "Жанна де Ламот"

---

Глава XLIV

Объяснение

В записке княгини Марии Саше Николаичу было сказано: «Постарайтесь увидеться», — и он не понял, что это значит.

Происшедшую на его глазах сцену в Летнем саду, то есть то, как дук увел оттуда жену, Саша Николаич объяснил себе не грубой выходкой дука, на которую считал его не способным, а тем, что, очевидно, случилось дома у них что-либо очень важное, что потребовало немедленного возвращения домой княгини. Поэтому он прежде всего попробовал самый простой способ увидеться с княгиней, то есть прямо приехал к ней и велел доложить о себе.

Он приехал уже после объяснения княгини с дуком, и она немедленно приняла его. Он вошел в знакомую ему уже комнату, нижнюю гостиную с окнами в сад на балкон, и княгиня Мария тут встретила его.

— Вы мне написали! — заговорил Николаев, здороваясь с нею. — Я не знаю, как мне вас благодарить!

— За что?

— За те несколько строк и, главное, за обратную расписку отца дука моему отцу в том, что он получил все свои деньги обратно!

— Как расписку?.. Какую расписку?! — воскликнула княгиня Мария, пораженная его словами. — Я не посылала вам никакой расписки! Я вам только советовала подождать платить до тех пор, пока я вам не скажу этого сама, и вот сегодня именно это я и хотела сказать!!

— Вы хотели сегодня сказать мне, чтобы я заплатил Луку?!..

— Ну да, долг, который вы признали!

— Но тогда у меня не было обратной расписки, о которой я помнил довольно смутно… Мне казалось, будто она находилась среди документов моего отца, но, наверное, я этого не знал, потому что никогда внимательно не пересматривал этих документов, имевших, по-моему, значение лишь историческое, как память или как автографы. Но вы сами прислали мне эту записку.

— Да нет же! — перебила княгиня Мария. — Я не посылала вам!..

— Но те строки, с которыми вы обратились ко мне, были написаны на оборотной стороне этой расписки!

— Вы не шутите и не ошибаетесь?

— Нет, княгиня, но меня удивляет ваше недоумение.

— Я второпях написала на первом же попавшемся клочке бумаги, который мне подсунул Орест… Я и не подозревала, что это была обратная расписка отца дука.

«Опять Орест! — подумал Саша Николаич. — Впрочем, доискаться будет легко, откуда у него появилась расписка!»

В это время княгиня Мария тоже соображала, что ей делать? Она осознавала всю необходимость получить деньги с Николаева и в то же время видела полную невозможность заставить теперь его заплатить.

Теперь ясно было, что он написал свое письмо дуку вовсе не в силу ее совета, а в силу того, что имел в руках неопровержимые доказательства, что платить ему не следует.

— Простите! — сказала княгиня Мария. — Я вообще терпеть не могу денежных дел! О существовании обратной расписки я и не подозревала! Я очень рада, что она пришла к вам, хотя и косвенным образом, через меня!

Она решила сначала выяснить вопрос о расписке с мужем, а затем вернуться с Николаевым к разговору о его долге. В настоящую минуту она поспешила заговорить о другом.

А сам Николаев только и желал этого.

— Да! Не будем говорить о деньгах! — восторженно произнес он. — Есть вещи, которые нельзя оценить никакими деньгами!..

— Например?..

— Например, вашу улыбку!.. Да ведь хоть раз кто увидит ее, тот не сможет забыть то счастье, которое испытал, когда вы улыбнулись!..

И между ними начался тот разговор, который имели обыкновение вести влюбленные в начале девятнадцатого столетия, то есть разговор высокопарный, с деланными, метафорическими фразами, условными поэтическими выражениями, соответствовавшими эпохе. Но суть всего этого была та же самая, что и испокон века. Та же постепенность соблюдалась в разговоре, и княгиня Мария, поощрявшая своим вниманием любовное красноречие Саши Николаича, вела себя в данном случае, как все женщины, когда перед ними тот, кто им нравится.

Мало-помалу Саша сполз с низенького кресла, на котором сидел, и очутился на коленях; рука княгини Марии оказалась в его руках, и он припал к ней горячими губами…

Вечная песня… старая история… старая, как мир…

— Мария! — страстно шепнул Саша Николаич. — Я верю в то, что мы рождены друг для друга, что наши души давно слились на небесах, мы соединимся здесь, как они слились там, чтобы быть неразлучными… Я много думал о нас в последние дни и признал, что счастье для нас возможно… мы можем соединиться с тобой…

— Но я не могу оставить дука, моего мужа! — сказала княгиня Мария.

— Можешь… все можешь сделать… А для тебя это легче, чем для всякой другой!.. Ты обвенчана с дуком лишь по католическому обряду за границей и ваш союз скрепляет договором гражданского брака лишь Франция. Все это необязательно для тебя здесь, в России, как для православной и для русской подданной; мы можем обвенчаться по православному обряду.

Это было вовсе не то, чего желала княгиня Мария. Она хотела возвышенных поэтических отношений к молодому человеку, понравившемуся ей, но обстановка жизни, титул, знакомства и положение она хотела сохранить княжеские и оставаться по-прежнему женой дука дель Асидо. Перспектива стать просто госпожой Николаевой и пользоваться доходами с определенного капитала, а не швырять деньгами, когда и как заблагорассудится, вовсе не прельщала ее. И потому она не ответила на слова Саши Николаича тем восторгом, которого он ждал от нее.

А он был так уверен в этом восторге с ее стороны, что, увидев как будто нахмурившееся лицо княгини Марии, вдруг весь вспыхнул и заговорил взволнованнее прежнего, с нескрываемым испугом:

— Что значат эти нахмуренные брови и серьезно сжатые губы?.. Я не ждал этого… я думал, что когда я выскажу свой план, скажу, что нам можно будет соединиться навек перед Богом и людьми, то мои слова будут встречены с радостью.

— Вы слишком многого требуете от меня!

— Как многого?! — воскликнул Саша Николаич, не помня хорошенько, что говорит. — Да разве не вы улыбались и глядели на меня так, что я читал бессловесный ответ моему чувству в ваших глазах!.. Да сейчас… сию минуту я на коленях целовал ваши руки… разве после этого я не получил права назвать вас своей женой, если есть возможность сделать это перед законом?!

— Не все ли равно, чьей женой я буду называться?! — проговорила она так, что нельзя было разобрать, всерьез она это говорит или шутит.

Но Саша Николаич вдруг поднялся и выпрямился.

— Не говорите так! — почти закричал он.

— Да полноте, успокойтесь! — стала было уговаривать его княгиня.

Но Николаев, как закусивший удила конь, понесся вперед, не признавая никаких задержек.

— Как?! Примириться с тем, чтобы вы носили имя другого, чтобы этот другой был тот старый муж, которого бы мы обманывали, воруя у него наши поцелуи, наше счастье и скрывая его от людей, как ворованное?.. Нет, я на это не способен! Я и сам не хочу лгать и не могу уважать ту женщину, которая будет вместе со мной лгать… Я знаю, что многие идут на такую низость, но я слишком люблю вас…

— Кто вам дал право говорить мне все это? — вдруг с сердцем произнесла княгиня.

— Моя любовь, — начал было Саша Николаич.

— Вы не смели бы говорить о своей любви, если бы я не дала вам права, а потому вы ничего не можете требовать, кроме того, что я хочу вам позволить! А если вы забылись настолько, что не можете соразмерить ваши слова, то лучше уйдите и возвращайтесь, когда придете в себя!

— И уйду!.. И уйду! — с отчаянием неистовства повторил Саша Николаич. — Все пусть пропадет, но я уйду!

И, как будто боясь, что не выдержит и останется, он, схватившись за голову, выбежал на улицу.

Глава XLV Три двери в гостиной

Не успел Саша Николаич выбежать из комнаты в одну дверь, как в другой с балкона появился человек в больших темных очках, рыжеволосый.

Княгиня Мария при виде его невольно взялась за сонетку и хотела крикнуть, но он остановил ее, протянув к ней обе руки.

— Ради Бога не звоните и не пугайтесь! Я не сделаю вам зла!

— Что вам здесь нужно? — спросила княгиня, успокоенная робким и даже как будто приниженным видом посетителя.

— Я был тут на балконе и слышал ваш разговор с Николаевым!

Княгиня Мария не без труда припомнила, что перед нею стоит господин Люсли, который раньше приходил несколько раз к ее мужу по делу.

— Позвольте! — остановила она его. — Кто вам дал право быть у меня на балконе и подслушивать то, что я говорю у себя в гостиной?

— Случай! — подхватил Люсли. — Слепой случай привел меня сюда! У меня было дело к вашему мужу, я несколько раз к нему заходил, мне говорили, что его нет дома, и мне показалось, что лакей говорит это нарочно. Тогда я прошел садом в надежде, что встречу его или вас, и так попал на балкон и слушал ваш разговор.

— С вашей стороны это слишком дерзко, чтобы не сказать больше, — нахмурив брови, произнесла княгиня Мария. — Но что вам нужно от моего мужа?