Ефим Лехерзак - Москва-Лондон

• Название: Москва-Лондон
• Автор: Ефим Лехерзак
• Жанр: Исторические приключения

---

— Да, вероятно… Ну, благослови тебя Господь, Томми. Я буду молиться за тебя и твой успех. Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

— Благодарю тебя, дружище, но я бы хотел еще на несколько минут задержать тебя.

— Ради бога, Томми. Время в твоем распоряжении.

— Еще раз благодарю тебя, Том. Видишь ли, на днях меня посетил мистер Уильям Форрест. Тебе о чем-нибудь говорит это имя?

— О господи! Этому-то святому крикуну и стихоплету чего от тебя понадобилось? Уж не собираешься ли ты на старости лет удариться в поэзию под наставничеством этого субъекта? Или он и тебя явился поучать, как и этих несчастных королей?

— Да нет, — засмеялся Грешем, — пока все-таки он ограничивается лишь государями и их приближенными. Но если говорить серьезно, то в его поэме «Приятная поэзия деятельности государя», которую я прочел, к сожалению, совсем недавно, а ты, я полагаю, и вовсе не читал…

— И правильно полагаешь, Томми! В моей голове уже не хватает места для переваривания и обработки всех твоих идей, и заколачивать туда еще какие-то бредни этого неистового проповедника я не только не хочу, но и не могу. Однако если у тебя есть время и желание просветить меня насчет стихоплетства этого субъекта — валяй, я тебя слушаю, хотя и абсолютно убежден, что из стихов невозможно выжать что-нибудь полезное и нужное в жизни…

— А вот вообрази себе — можно! — воскликнул Грешем, пристукнув обеими ладонями по подлокотникам кресла.

— Например?

— Он требует запрещения вывоза шерсти из Англии, яростно клеймит всех тех, кто живет в роскоши и праздности, а тех, кто проводит время в тавернах, харчевнях, публичных домах и играет в карты, кости, беспробудно пьет, он настоятельно рекомендует королю нещадно и публично бить плетьми и насильно заставлять работать. По-моему, это уже кое-что, не правда ли, дружище?

— Ну, положим… Хотя об этом и в прозе, и в стихах вечно и совершенно бесполезно со всех мыслимых трибун или вообще где попало орут, надрываясь от натуги праведной, все политиканишки, дабы обратить на себя внимание толпы, этой главной тягловой силы любых социальных потрясений. И ты хочешь, чтобы я записал себе на память всю эту дребедень блаженного Форреста? В стихах? В прозе? Как-то по-среднему?

— Нет, дорогой мой, этого ты можешь не записывать. Но вот одна его мысль мне показалась весьма занятной и даже совсем неглупой. Я дал ему слово обкатать ее на опыте. Дело в том, что он предлагает ввести всеобщее обязательное образование в стране с четырехлетнего возраста. Ты представляешь себе, Том, к десяти-одиннадцати годам все люди в Англии получат необходимое образование и смогут либо начать уже зарабатывать себе на хлеб, либо продолжить учебу и к шестнадцати годам окончить университет! Блестящая, потрясающая, превосходная идея! И действительно, пора уже самым серьезным образом начать думать о том, как нам превратить нашу Англию в самую образованную страну Европы! Нам это становится жизненно необходимо! Иначе мы власть не удержим…

— Ее еще нужно иметь… Пока же она еще за горами… Но, черт возьми, Грешем, оставь ты хоть самую захудалую проблему для решения государственной власти! Должна же она заниматься еще чем-нибудь, помимо пожирания налогов?! Впрочем, боюсь, ты, как всегда, прав — на нее надежды мало… Но тогда…

— Тогда плюнем на большую политику и просто попытаемся заставить миссис Педагогику плодоносить!

— Черт возьми, Томми, ты собрался изнасиловать эту древнюю мумию? — засмеялся Одрич.

— А почему бы и нет? — смеялся и Грешем. — Пусть я буду первым мужчиной, оплодотворившим мумию! А теперь — дело, Том, дело. Продумай вместе с Форрестом или без него, как создать пяток таких школ с отлично организованным платным обучением. Я хочу, чтобы для начала это были дети купцов, и ты знаешь почему. Плату за обучение предусмотри не меньше двукратной стоимости содержания одного ученика в год. Разумеется, сюда должны войти все расходы на содержание учителей, строительство этих школ и все такое прочее. Для начала деньги дам я, но через три года я должен буду получить первую и притом значительную прибыль. Подсчитай, кстати, и всю эту сторону дела…

— Разумеется. Но все-таки, по-моему, такая форма обучения детей будет крайне обременительна для их родителей, особенно многодетных.

— Увы — да. Но не следует забывать, что это будут наши купеческие дети, а выколачивать из купцов деньги за обучение и воспитание их же детей мы попросим сэра Джона Грешема, который сделает это, пожалуй, лучше самого Господа Бога! Сколько тебе нужно времени для работы над всем этим?

— Хотя бы два месяца, Томми. Я ведь буквально завален делами подобного рода — ты, слава богу, всегда был потрясающе плодовит на идеи…

— Ах, Том, я так благодарен тебе! Но время безжалостно уносит наши годы, а еще столько потрясающих идей ждут, когда мы вдохнем в них жизнь! Нет, Том, только полтора месяца, и ни днем больше. К тому же я никогда

не ограничивал тебя в подборе нужного количества и необходимого качества работников.

— Да, это так, — улыбнулся Одрич, — но ты до сих пор не нашел еще хотя бы одного такого тяглового осла, как Том Одрич!

— И не стану делать этого, ибо Том Одрич — явление абсолютно непо-вторимое и уникальное! Том Одрич — и этим все сказано!

— Ладно уж… льстец несчастный… — Грешем обнял друга и сочно поцеловал его в обе щеки. Тот сделал то же самое. — Стареем, Томми, стареем… — со вздохом проговорил Одрич. — Становимся сентиментальными…

— Увы, дружище, усиленно гребем к пятому десятку… Тут уж не попрыгаешь на одной ножке… Хотя…

— Хорошо, Томми, я обещал тебе подумать и над этим…

Они весело засмеялись, ласково поколачивая друг друга по спине.

— Ты позавтракаешь со мною, Том?

— Нет, благодарю, я это сделаю дома. Все-таки сегодня воскресенье…

— Ну, тогда проваливай! Поцелуй за меня Порцию…

Глава XXV

Позавтракав, Грешем положил салфетку на стол. В ту же минуту дверь так называемой рабочей столовой открылась, и на пороге в низком поклоне согнулся главный дворецкий и управляющий всеми хозяйственными службами усадьбы сэра Томаса Грешема мистер Джеймс Коллинз, высокий, щегольски одетый господин с седыми висками, подкрученными кверху усами, но без бороды.

— Доброе утро, Коллинз, — приветствовал его Грешем. — Надеюсь, никаких неожиданностей вы мне не принесли?

— Доброе утро, сэр. Все делается или уже сделано в точном соответствии с вашими указаниями. Я лично и многократно проверяю решительно все

и всех!

— Благодарю вас, Коллинз, продолжайте в том же духе. Музыканты?

— Прибыли из Венеции вчера утром. Сеньор Карлуччи сразу же приступил к репетициям.

— Прекрасно. Цветы?

— В основном были доставлены вчера к ночи, сэр. Остальное было получено лишь полчаса назад.

— Все помещения дома готовы к приему королевской династии?

— О да, сэр. Все приведено в совершенно идеальный порядок.

— В два часа пополудни зайдите за мною, Коллинз, мы с вами осмотрим в последний раз абсолютно все. Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что речь идет о приеме королевской династии?

— О да, сэр, это неслыханная честь для меня!

— И не только для вас. Вы больше ничего не хотите мне сказать, Коллинз?

— Я уверен, сэр, вы всем останетесь довольны.

— В этом случае вас ожидает поистине королевская награда.

В кабинете Грешема ждал Роберт Кау.

— Кого вы сегодня примете, сэр Томас? — спросил он.

— Тех, — улыбнулся Грешем, — кого вы мне подкинете, Роберт! Целиком полагаюсь на ваш опыт и знание обстановки.

— Благодарю вас, сэр. Но сегодня у вас крайне мало времени…

— Да, Роберт, и сегодня все напоминают мне об этом.

— Простите, сэр Томас, но сегодня мы все так волнуемся…

— И это вполне естественно, дружище, — вздохнул Грешем. — Ведь насколько мне известно, далеко не каждый день в гости к купцам отправляется правящая королевская династия. Итак, кто же первый, Роберт?

— Преподобный Джон Уокер, сэр, если позволите.

— О, давненько я не видывал святого отца! Давайте-ка сюда этого отпетого прохвоста…

Сэр Томас Грешем умел делать не только членов парламента Англии, но и пастырей Божьих, если это могло принести надежный и устойчивый доход…

В Коунтергейтской тюрьме, этой мрачной юдоли лондонских банкротов, злостных должников без всякой надежды и отпетых мошенников с недурными видами на будущее, куда он зашел однажды по делам одного из своих незадачливых клиентов, Грешем увидел какого-то рыжего оборванца неопределенного возраста с грязной клочковатой бородой. Он держал замызганную, истерзанную Библию в черных от грязи и копоти руках и, по-видимому, что-то читал из Священного Писания десятку таких же рваных