Дон Делилло - Белый шум

• Название: Белый шум
• Автор: Дон Делилло
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003

Роман классика современной американской литературы Дона Делилло (р. 1936) «Белый шум» – комедия о страхе, смерти и технологии. Смерть невозможно отрицать. Каждый день она проникает в сознание с телеэкранов и страниц бульварных газет. Каждый день она проникает в тело дозами медикаментов и кислотными дождями. Человеческое сознание распадается под натиском рекламы и прогнозов погоды. Мы боимся смерти – и продолжаем жить. Несмотря на белый шум смерти…

В 1985 году «Белый шум» был удостоен Национальной книжной премии США.

---

Я ждал, когда он скажет, что я продлеваю себе жизнь на много лет.

– Кстати о воде, – сказал он, – вы подвергались когда-нибудь воздействию промышленных контаминантов?

– Чего?

– Отравляющих веществ, содержащихся в воздухе или воде.

– Именно об этом вы обычно спрашиваете после сигарет?

– Этот вопрос программой не предусмотрен.

– Вы хотите спросить, не работаю ли я с каким-нибудь материалом наподобие асбеста? Конечно, нет! Я преподаватель. Преподавание – это моя жизнь. Я всю жизнь работаю в колледже. При чем тут асбест?

– Вы слышали когда-нибудь о деривате ниодина?

– А что, должен был – судя по распечатке?

– У вас в крови обнаружены следы этого вещества.

– Откуда им взяться, если я о нем никогда не слышал?

– Судя по данным магнитного сканера, они есть. Я сейчас смотрю на цифры в скобках, с маленькими звездочками.

– Вы хотите сказать, что обнаружили в распечатке первые неоднозначные признаки едва заметного состояния, вызванного воздействием минимально допустимой утечки?

Почему я вдруг заговорил ходульными фразами?

– Показания магнитного сканера не вызывают сомнений, – сказал он.

Что случилось с нашим обоюдным молчаливым согласием быстро покончить со всеми пунктами программы без пустой траты времени и бесплодных дискуссий?

– Что происходит, если в крови у человека обнаруживаются следы этого вещества?

– У него образуется туманный сгусток, – сказал он.

– Но я думал, никто толком не знает, какой вред ниодин «Д» причиняет людям. Крысам – да.

– Вы же сказали, что никогда о нем не слышали. Откуда вы знаете, причиняет он вред или нет?

Тут он меня перехитрил. Я почувствовал, что он заговаривает мне зубы, обманывает меня, принимает за идиота.

– Знания обновляются ежедневно, – сказал он. – Мы располагаем противоречивыми данными, указывающими на то, что в результате воздействия этого вещества определенно может образоваться сгусток.

Его уверенность стремительно крепла.

– Отлично. Перейдем к следующему вопросу. У меня мало времени.

– Как раз сейчас я должен вручить запечатанный конверт.

– Что там у вас дальше? Физзарядка? Ответ категорически отрицательный. Терпеть ее не могу и делать отказываюсь.

– Отлично. Я вручаю конверт.

– Позвольте спросить – из праздного любопытства: что такое туманный сгусток?

– Возможное новообразование в организме.

– А туманным он называется потому, что вы не можете получить его четкое изображение?

– Мы получаем очень четкие изображения. Оптический блок формирует самые четкие изображения, которые только возможны в пределах человеческих сил. А туманным сгусток называется потому, что он бесформенный и не имеет явных границ.

– Какой вред он может причинить в том случае, если события будут развиваться по наихудшему из возможных сценариев?

– Может послужить причиной смерти.

– Говорите прямо, черт возьми! Я презираю этот современный профессиональный жаргон.

Он стойко переносил оскорбления. Чем больше я злился, тем больше ему это нравилось. Парень, пышущий энергией и здоровьем.

– Теперь пора попросить вас заплатить в регистратуре.

– А как же калий? Я приехал сюда прежде всего потому, что содержание калия у меня – значительно выше нормы.

– Калием мы не занимаемся.

– Отлично.

– Отлично. Последнее, о чем я обязан вас попросить, – это отвезти конверт вашему врачу. Ваш врач в этих условных знаках разбирается.

– Значит, это всё. Отлично.

– Отлично, – сказал он.

Неожиданно для себя я сердечно пожал ему руку. Через несколько минут я уже был на улице. По газону неуклюже топал мальчишка и пинал перед собой футбольный мяч. Другой малыш сидел на траве и снимал носки, хватая их за пятки и дергая. Литературщина, раздраженно подумал я. Улицы изобилуют приметами бурной жизни, а герой с грустью размышляет о последней фазе своего угасания. Переменная облачность, ветер умеренный, с ослабеванием к заходу солнца.

Вечером я прогулялся по улицам Блэксмита. Мерцание голубоглазых телевизоров. Голоса в трубках кнопочных телефонов. Где-то далеко бабушка с дедушкой, прижавшись друг к другу в кресле, нетерпеливо приникли к трубке, а в это время посредством модуляции несущих волн образуются звуковые сигналы. Это голос их внука, взрослеющего мальчишки, чье лицо красуется на моментальных снимках, стоящих в рамках вокруг телефона. Глаза стариков светятся радостью, но к этой радости примешивается, омрачая ее, осознание какой-то сложной и прискорбной ситуации. Что говорит им юнец? Он несчастен из-за отвратного цвета лица? Хочет бросить школу и всю рабочую неделю трудиться в магазине «Фудленд» – укладывать товары в пакеты? Он уверяет их, что любит укладывать товары в пакеты. Только это и доставляет ему удовольствие. Первым делом кладешь галлоновые кувшины, упаковки баночного пива выравниваешь по краям, для тяжелых товаров – двойной пакет. У парня это отлично получается, он уже приобрел сноровку и, даже не успев еще ни к чему притронуться, ясно видит, как должны быть расположены в пакете товары. Похоже на дзэн, дедуля. Я выхватываю из стопки два пакета, аккуратно засовываю один в другой. Главное – не помять фрукты, следить, чтобы не разбились яйца, мороженое – в сумку-холодильник. Каждый день мимо проходят тысячи людей, но меня никто не замечает. Мне нравится, бабуля, это абсолютно безопасно, именно так я хочу прожить всю жизнь. А старики, любящие его несмотря ни на что, с грустью слушают, прильнув к трубке глянцевитого «Тримлайна», белой «Принцессы», стоящей в спальне, простого коричневого «Ротари» в обшитом панелями дедушкином подвальном убежище. Старик запускает пятерню в копну своих седых волос, старуха подносит к глазам очки со сложенными дужками. Склоняющаяся к западу луна то и дело скрывается за стремительно несущимися по небу облаками, времена года сменяются в мрачном монтаже, покуда вокруг не воцаряется зимнее безмолвие, глубокая тишина ледяного ландшафта.

Ваш врач в этих знаках разбирается.

37

Долгая прогулка началась в полдень. Я не предполагал, что все это выльется в долгую прогулку. Думал, поразмышляем немного о том о сем – Марри с Джеком, – побродим полчасика по территории колледжа. Но вышло так, что мы почти до вечера кружили по городу, совершив серьезную сократовскую прогулку, имевшую практические последствия.

Мы с Марри встретились после его семинара по автокатастрофам и побрели вдоль внешней границы территории, мимо обшитых кедровым гонтом кооперативных домов, занявших свою обычную оборонительную позицию среди деревьев – мимо скопления жилых домов, настолько хорошо гармонирующих с окружающей средой, что на зеркальные стекла окон то и дело натыкаются птицы.

– Вы курите трубку, – сказал я.

Марри заискивающе улыбнулся:

– Это неплохо смотрится. Мне нравится. Это производит впечатление.

Улыбаясь, он потупился. Черенок у трубки был длинный и узкий, а чубук имел форму куба. Светло-коричневая трубка, похожая на некий старый, видавший виды предмет домашней утвари – быть может, на древнюю реликвию меноннитов или шекеров. Интересно, не подобрал ли Марри ее в тон к своим длинным бакенбардам, придававшим его лицу некоторую суровость. Казалось, его жесты и обороты речи скованы традицией строгой добродетели.

– Почему мы не в состоянии осмыслить смерть? – спросил я.

– Это же очевидно.

– Вот как?

– Иван Ильич кричал три дня. Большей осмысленности от нас добиться нельзя. Толстой и сам силился понять. Он до ужаса боялся смерти.

– Такое впечатление, будто наш страх и становится ее причиной. Будто научись мы не бояться, каждый мог бы жить вечно.

– Мы сами приближаем ее своими разговорами. Вы это имеете в виду?

– Не знаю, что я имею в виду. Знаю только, что я просто делаю вид, будто продолжаю жить. С медицинской точки зрения, я уже умер. У меня в организме растет туманный сгусток. За такими вещами медики следят, как за искусственными спутниками. И все это – результат воздействия побочного продукта, образовавшегося при производстве инсектицида. В моей смерти есть что-то неестественное. Какая-то она ограниченная, неполноценная. Я застрял где-то между небом и землей. На моей надгробной плите следовало бы выгравировать баллончик с аэрозолем.

– Хорошо сказано.

– В каком смысле – хорошо сказано? Я хотел, чтобы он со мной поспорил, поднял мое умирание на более высокий уровень, придал мне уверенности.

– Вы считаете, что это несправедливо?

– Разумеется! А что, разве мой ответ банален?

Казалось, он пожал плечами.

– Подумайте о том, как я жил. Разве была моя жизнь бешеной погоней за наслаждениями? Разве был я одержим стремлением к самоуничтожению, разве употреблял запрещенные препараты; гонял на быстроходных машинах, злоупотреблял алкоголем? Бокал сухого хереса на вечеринке для преподавателей. Я ем легкую пищу.