Дон Делилло - Белый шум

• Название: Белый шум
• Автор: Дон Делилло
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003

Роман классика современной американской литературы Дона Делилло (р. 1936) «Белый шум» – комедия о страхе, смерти и технологии. Смерть невозможно отрицать. Каждый день она проникает в сознание с телеэкранов и страниц бульварных газет. Каждый день она проникает в тело дозами медикаментов и кислотными дождями. Человеческое сознание распадается под натиском рекламы и прогнозов погоды. Мы боимся смерти – и продолжаем жить. Несмотря на белый шум смерти…

В 1985 году «Белый шум» был удостоен Национальной книжной премии США.

---

– А в статье не сказано, что с ним случилось?

– Репортер его выследил. Минк живет в том же мотеле, где проводились все эти сомнительные эксперименты.

– И где этот мотель?

– В Немецком квартале.

– Где это? – спросил я.

– В Айрон-Сити. Старый немецкий район. За литейным заводом.

– Я и не знал, что в Айрон-Сити есть район под названием Немецкий квартал.

– Немцы там, конечно, больше не живут.

Я пошел прямо домой. Дениза ставила галочки в дешевой книжке под названием «Справочник бесплатных телефонных номеров». Бабетту я нашел возле кровати Уайлдера. Она сидела и читала ему сказку.

– Против спортивной одежды как таковой я ничего не имею, – сказал я. – Время от времени ходить в тренировочном костюме очень удобно. Но мне бы не хотелось, чтобы в нем ты читала Уайлдеру сказки на ночь или заплетала Стеффи косички. Спортивный костюм ставит под угрозу все, что делает эти минуты такими трогательными.

– Может, я не просто так надела спортивный костюм.

– Вот как? И зачем же?

– Собираюсь побегать.

– По-твоему, это хорошая мысль? На ночь глядя?

– Что такое ночь? Она бывает семь раз в неделю. В чем тут уникальность?

– Сейчас темно, сыро.

– Мы что, живем под ослепительным солнцем пустыни? Подумаешь, сырость. К сырости мы притерпелись.

– Так Бабетта не говорит.

– Неужели жизнь должна остановиться только потому, что в нашем полушарии темно? Разве ночью что-нибудь физически противодействует бегуну? Мне необходимо дышать с трудом, задыхаться. Что такое тьма? Всего лишь другое название света.

– Никто не убедит меня в том, что особа по имени Бабетта и вправду хочет в десять часов вечера бегать по ступенькам стадиона.

– Дело не в том, чего я хочу, а в том, что мне необходимо. Моей жизни нет больше места в сфере желаний. Я делаю то, что должна делать. Дышу с трудом, задыхаюсь. Каждый бегун понимает, что это необходимо.

– Почему ты должна бегать вверх по ступенькам? Ты же не профессиональная спортсменка, которая пытается набрать форму после травмы колена. Бегай по ровной местности. Не превращай это в свое главное увлечение. Чем только люди не увлекаются в наше время.

– Это моя жизнь. Я склонна увлекаться.

– Твоя жизнь – не это. Это всего лишь физические упражнения.

– Необходимые бегуну, – сказала она.

– Мне тоже кое-что необходимо. Сегодня мне необходима машина. Не дожидайтесь меня и ложитесь спать. Может, я вернусь не скоро.

Я ждал, когда она спросит, ради какой таинственной миссии я должен садиться в машину и ехать куда-то дождливой ночью, не имея представления, когда вернусь.

Она сказала:

– Не могу же я дойти пешком до стадиона, пять или шесть раз подняться бегом по ступенькам, а потом тащиться до самого дома. Ты вполне можешь отвезти меня, подождать и отвезти обратно. Потом машина в твоем распоряжении.

– Не хочется. Что ты на это скажешь? Тебе нужна машина, ты ее и бери. На дорогах скользко. Ты знаешь, что это значит, не правда ли?

– Что это значит?

– Надо пристегиваться за рулем. Кроме того, на улице прохладно. Ты же знаешь, что значит прохладная погода.

– Что же?

– Надо носить лыжную маску, – сказал я ей.

Я надел пиджак и вышел из дома. После воздушнотоксического явления наши соседи Стоверы оставляли свою машину не в гараже, а на дорожке у дома – разворачивали к улице и не вытаскивали ключ зажигания. Я поднялся по дорожке и сел в машину. На приборном щитке и спинках сидений висели мешочки для мусора – полиэтиленовые пакеты, полные оберток от жвачки, использованных билетов, вымазанных губной помадой косметических салфеток, сплющенных жестянок из-под газировки, скомканных рекламных листков и квитанций, всякого сора из пепельниц, жареной картошки и палочек от фруктового мороженого, смятых купонов, бумажных носовых платков, расчесок со сломанными зубцами. Осмотревшись и освоившись, я завел мотор, включил фары и поехал.

Улицу Мидлбрук я пересек на красный свет. В конце выезда на магистраль, я даже не притормозил. До самого Айрон-Сити я ехал как во сне, свободный, оторванный от реальности. У пункта сбора пошлины я сбавил скорость, но не потрудился бросить в корзинку четвертак. Сигнализация сработала, однако в погоню никто не пустился. Что такое один четвертак для штата, задолжавшего миллиарды? Что такое двадцать пять центов, когда речь идет об угнанной машине стоимостью в девять тысяч долларов? Наверное, именно так люди избавляются от земного тяготения, от безотчетного гравитационного трепета, ежечасно приближающего нас к смерти. Перестают ходить по струнке и все. Не покупают, а воруют; стреляют, а не болтают языком. На мокрых от дождя подъездных дорогах к Айрон-Сити я еще два раза проехал на красный свет. На окраине стояли невысокие длинные строения – рыбные и овощные магазины, мясные лотки с обветшалыми деревянными навесами. Въехав в город, я включил радио – компания мне требовалась не на пустынном шоссе, а здесь, на булыжных мостовых, среди натриевых фонарей, где пустота неотступна. В каждом городе есть свои особые районы. Я миновал район брошенных автомобилей, район невывезенного мусора, район снайперской стрельбы, район тлеющих диванов и битого стекла. Осколки хрустели под колесами. Я ехал к литейному заводу.

Запоминающее устройство с произвольной выборкой, синдром приобретенного иммунодефицита, гарантированное взаимное уничтожение.

Я по-прежнему чувствовал себя необычайно легким – легче воздуха, бесцветным, лишенным запаха, невидимым. Но при всем ощущении легкости и нереальности во мне нарастало нечто иное, чувство совсем другого порядка. Некая волна, неодолимое желание, кипение страстей. Я сунул руку в карман и потерся костяшками пальцев о шероховатый стальной ствол «Цумвальта». Человек по радио сказал: «Где запрещено, там недействительно».

39

Я дважды объехал литейный завод, пытаясь отыскать следы былого присутствия немцев. Миновал сплошной ряд домов с террасами. Они стояли на крутом склоне холма – каркасные, с узкими фасадами, скаты крыш карабкались в гору. Под шум дождя проехал мимо автовокзала. Я не сразу нашел мотель – одноэтажное здание у бетонного быка автодорожной эстакады. Мотель назывался «Эстакада».

Невинны забавы, да жестока расправа.

Место безлюдное – размалеванный краской из баллончиков район складов и фабрик. В мотеле девять или десять комнат – всюду темно, перед входом ни одной машины. Трижды проехав мимо, я изучил обстановку, проехал еще полквартала и поставил машину под эстакадой, среди строительного мусора. Потом вернулся пешком. Таковы были первые три элемента моего плана.

Вот мой план. Проехать мимо места несколько раз, оставить машину на порядочном расстоянии, вернуться пешком, установить местонахождение мистера Грея под настоящим или вымышленным именем, трижды выстрелить ему в живот, чтобы боль оказалась максимальной, стереть с оружия отпечатки, вложить оружие в подрагивающую от помех руку жертвы, найти цветной мелок или тюбик губной помады и быстро написать на большом зеркале загадочные предсмертные слова, забрать у жертвы весь запас дилара, незаметно вернуться к машине, выехать на скоростную магистраль, направиться на восток, к Блэкс-миту, свернуть на старую дорогу, идущую вдоль берега реки, поставить машину Стовера в гараж Старика Тридуэлла, закрыть дверь гаража и под дождем, в тумане, пойти пешком домой.

Превосходно. Ко мне вернулось беззаботное настроение. Сознание прояснялось. Я осмыслял каждый свой шаг. С каждым шагом постигал процессы, отдельные детали, взаимосвязь явлений. Вода падала на землю каплями. Я все видел по-новому.

Над служебным входом имелся алюминиевый навес. На двери имелись желобки с маленькими пластмассовыми буквами – составлять объявления. Сейчас объявление гласило: «ЯД НЕПР ГОЛ ЦУП КО».

Тарабарщина, но качественная. Я пошел вдоль стены, заглядывая в окна. План таков: останавливаться у края каждого окна, прижавшись спиной к стене, и, поворачивая голову, осматривать комнаты по периметру. На одних окнах занавесок не было, на других – жалюзи или пыльные шторы. В темных комнатах неясно вырисовывались контуры стульев и кроватей. Над головой грохотали грузовики. В предпоследнем номере очень слабо мерцал свет. Немного не доходя окна, я остановился, прислушался. Повернул голову и краем глаза заглянул в комнату. В низком кресле, глядя вверх, на мерцающий свет, кто-то сидел. Я чувствовал себя частью хитросплетения структур и каналов. Я добирался до самой сути явлений. Готовясь применить насилие, нанести разящий удар, я постепенно уяснял фактическое положение вещей. Вода падает каплями, поверхности отражают свет.

Мне пришло в голову, что стучать не придется. Дверь будет открыта. Я сжал ручку, осторожно открыл дверь, неслышно вошел в комнату. Крадучись. Это нетрудно. Все это вообще не составит труда. Я стоял у двери и оценивал обстановку, обращая особое внимание на атмосферу комнаты, на вязкий воздух. Информация быстро поступала со всех сторон – быстро, но не сразу, небольшими порциями. Разумеется, там сидел мужчина, сидел развалясь, в кресле на низких ножках. Гавайская рубашка, шорты с логотипом «Бадвайзера». На ногах болтались пластиковые сандалеты. Приземистое кресло, смятая постель, ковровое покрытие, обшарпанный туалетный столик, унылые зеленые стены и потрескавшийся потолок. Телевизор висел на металлическом кронштейне, направлен экраном к человеку.