Мартин Романо - Всадники бури

• Название: Всадники бури
• Автор: Мартин Романо
• Издательство: АСТ, Северо-Запад Пресс
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-002766-4, 5-93698-032-4

…и снова Конан-Варвар отправляется в странствия, снова он принимает бой и снова выходит победителем.

АСТ, «Северо-Запад Пресс», 2001 г., том 62 «Конан и Всадники бури»

Мартин Романо. Всадники бури (роман), стр. 5-366

---

Однако слова туранского полководца звучали настолько убедительно, что Конан с несравненно большей охотой согласился бы принять его сторону, нежели сторону йелайского отшельника. Тем более, прежде тот говорил совсем иное!

— И, правда, это было бы слишком жестоко: похитить у родителей ребенка для того, чтобы оправдать свои политические амбиции, — не очень решительно произнес он. Откровенно говоря, киммериец назвал бы немало людей, которые бы опустились до подобной жестокости. Но если Зулгайен утверждал, что туранский правитель был не из числа таковых, стоило ему все же поверить. Этот человек умел отвечать за свои слова.

Старца, казалось, несколько обидело как явное недоверие Зулгайена, так и замешательство Конана. Однако он не собирался сдаваться.

— Ездигерд не сам решился выкрасть маленькую принцессу, — начал отшельник. — На это его подтолкнули жрецы.

Зулгайен нахмурился.

— Туранский правитель слишком слаб против жречества, — уверенно продолжал старец. — Оно не позволило ему вызволить из плена своего лучшего полководца, — взгляд отшельника метнулся в сторону Зулгайена. — Оно же заставило его похитить вендийскую наследницу. Подлинная власть Ездигерда в Туране совсем невелика. Почти все вместо него решают служители Эрлика.

Зулгайен, соглашаясь, кивнул черноволосой головой. Кому, как не ему самому, хорошо было известно все это.

И тут — Конан вдруг встретился с глазами стоявшего прямо перед ним старого отшельника. Они были огромные и… темно-зеленые. Он мог чем угодно поклясться, что еще какое-то мгновение назад глаза старца были совершенно черными, такими же, как в ту ночь, когда они разговаривали у костра возле входа в пещеру. Теперь же их цвет был точь-в-точь таким, как у крылатой твари, что преследовала Конана в Химелийских горах.

Киммериец тотчас же вытащил из ножен свой двуручный меч.

— О, Кром! Да ты вовсе не йелайский отшельник! — воскликнул он.

В темно-зеленых глазах отшельника или, вернее, того, кто скрывался под обликом отшельника, появился мимолетный проблеск испуга. Но он тут же исчез, и вместо него появилось зловещее торжество. В один миг улица опустела. Куда-то исчез весь люд. А затем — Конан не успел даже и глазом моргнуть, — как лже-отшельник вдруг превратился в огромную черную птицу. Только глаза остались теми же. О, Конан узнал бы эти глаза из миллиона других. Громко прохрипев, птица взмыла вверх.

Киммериец не сдержал ругательство. Задрав голову, он взглядом следил за птицей в небе. Его ладонь крепко сжимала рукоять меча. Тварь поднялась не очень высоко, всего локтей на десять над головой Конана. Расправив длинные черные крылья, она беспрестанно описывала круги. Потом, будто выпущенная кем-то стрела, снова ринулась вниз, к киммерийцу. Тот успел увидеть только летевшие прямо на него два огромных зеленых глаза и длинный загнутый крючком клюв твари, как им вдруг овладела невыносимая слабость. Он покачнулся и, не в силах более владеть собой, упал наземь. Меч с громким лязгом отскочил в сторону. В ушах у Конана что-то отвратительно трещало, а глаза с трудом различали солнечный свет. Сердце колотилось у него в груди с бешеной скоростью. Между тем, рассудок не покинул киммерийца. Но оттого-то еще мучительнее переносилось его состояние.

Внезапно раздался отчаянный птичий крик, такой громкий, что его звук перекрыл даже треск в ушах Конана. И от этого душераздирающего крика внутри киммерийца, казалось, все вдруг содрогнулось. Невыносимо болезненная судорога пробежала по его ослабевшему телу. Однако сразу после этого Конан почувствовал, как медленно, но уверенно стали возвращаться к нему прежние силы.

Первое, что Конан увидел, это Зулгайена, по-прежнему стоявшего подле него и державшего в руке огромное черное перо. Обнаружив на себе взгляд синих глаз киммерийца, полководец с искренним сожалением в голосе произнес:

Вот и все, что мне удалось, — кивком головы он указал на перо. — Хотя, должен признать, проклятая тварь вопила так, будто я ободрал ее всю, от головы до самого хвоста.

— Я слышал, — тихо ответил ему Конан, поднимаясь на ноги.

— Это был косальский гриф, — не без некоторого суеверного страха в голосе произнес туранец.

Конан, соглашаясь, кивнул.

— Я уже второй раз встречаюсь с этой тварью, — гневно говорил он. — Первый был несколько дней назад в Химелийских горах.

— Так вот в чем дело, — многозначительно произнес Зулгайен. В его глазах на мгновение блеснул странный огонек, будто полководцу стало вдруг известно нечто очень важное. Губы задела грустная улыбка. — Теперь я понимаю, почему отшельник из пещеры Йелай так настаивал, чтобы ты вызволил меня из плена.

— И в чем же причина? — в голосе Конана звучало нетерпение.

Но Зулгайен был столь потрясен своим недавним открытием, что, казалось, не обратил на тон киммерийца никакого внимания.

— Садись в седло! — сказал он. — Мы должны поспешить. А по дороге я постараюсь объяснить тебе все.

Когда они уже сели на лошадей и потянули поводья, Зулгайен снова заговорил:

— Известно ли тебе что-нибудь о религии Тарима?

— Совсем немного, — искренне ответил Конан. — Насколько я знаю, эта религия очень древняя. И к нашему времени сохранилась лишь в редких местах.

— Верно, — согласился полководец. — В моей стране, как нигде больше, культ Тарима считался главенствующим еще несколько поколений назад, до правления Оскавиота, прадеда Ездигерда. — И снова, как только Зулгайен упомянул о своем правителе, в его черных глазах мелькнула гневная искорка. — К тому времени жречество Тарима утвердило свою верховную власть в Турана, равно как и сейчас это сделало жречество Эрлика. Оскавиот, конечно, не желал мириться с этим. Ему нужна была полная власть. — Зулгайен улыбнулся. — Не буду утверждать, что он был в чем-то неправ. В конце концов, плох тот правитель, что довольствуется лишь вторым местом в своей стране! Оскавиот запретил поклонение Тариму. И любое непослушание преследовалось и подвергалось жесточайшим наказаниям. Тогда по воле правителя пострадало очень много людей, единственной виной которых была лишь их приверженность к религии Тарима, — полководец тяжело вздохнул. — Между тем, среди туранцев и до сих пор можно найти достаточно поклонников прежней веры, правда, мало кто из них отважится признать за собой это. Я сам был воспитан в храме Тарима и по сей день почитаю только этого бога, — не без гордости произнес он. — Но в отличие от других нисколько не скрываю своей приверженности к религии Тарима.

— Все это невероятно познавательно и увлекательно, — не выдержал тут Конан. — Однако при чем же здесь йелайский отшельник и та тварь с зелеными глазами, что преследует меня повсюду?!

— Говорят, что косальские грифы неразрывно связаны с религией древних огнепоклонников, — после некоторых раздумий продолжал Зулгайен. — А ведь Тарим — бог огня! — торжественно заключил он. — Это потом уже жрецы Эрлика, не в силах до конца уничтожить древний культ, обозвали его человеком, простым смертным, который, якобы, лишь проповедовал веру в Эрлика. На самом деле, все это ложь! Тарим сам был божеством, куда более древним. И огонь был его символом!

Глава IX «Снова в пещере Йелай»

В послеполуденные часы в южных горах обыкновенно бывает нестерпимо душно… Иссера-желтые, выгоревшие под безжалостным взглядом южного солнца травы источают сладковато-горький запах, от которого переносить духоту становится еще более мучительно. От жары все, будто в сонном томлении, замирает, даже ветер, отдавшись во власть собственной лености, прячется где-то в прохладных, окруженных скалами ущельях. И только иногда можно услышать, как прерывисто шелестит в траве одинокая змея. На небе не появляется ни облачка. А солнце сияет так ослепительно, что нельзя определить какого оно цвета: красного, оранжевого, желтого или, быть может, белого.

По узкой горной тропе один за другом двигались два всадника, имя одного из них было Конан, другого — Зулгайен. Их путь был достаточно долог, из Айодхьи сюда, в самое сердце Химелийских гор. Все это время всадники ехали не останавливаясь. С раннего утра в их рты не попадало ничего, кроме редких глотков воды из спрятанных под плащами фляжек.

Стройные могучие тела породистых жеребцов под ними были мокры от пота. Ноги, казалось, передвигались с трудом.

— Уже совсем скоро будем на месте, — оглядываясь по сторонам, произнес киммериец.

Правда, в его голосе не было слышно обычной уверенности. Дело в том, что за последних часа два говорил он это Зулгайену уже далеко не в первый раз, однако вместо того, чтобы насладиться наконец долгожданным отдыхом, они были вынуждены продолжать свой путь.

— Послушай, может быть, мы движемся неверной дорогой? — осторожно произнес туранец.