Газета День Литературы - Газета День Литературы # 56 (2001 5)

• Название: Газета День Литературы # 56 (2001 5)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

"На днях я пригласил к себе в кабинет гувернантку моих детей, Юлию Васильевну. Нужно было посчитаться.

— Садитесь, Юлия Васильевна! — сказал я ей. — Давайте посчитаемся. Вам наверное нужны деньги, а вы такая церемонная, что сами не спросите… Ну-с… Договорились мы с вами по тридцати рублей в месяц…

— По сорока…

— Нет, по тридцати… У меня записано… Я всегда платил гувернанткам по тридцати рублей в месяц. Ну-с, прожили вы два месяца…

— Два месяца и пять дней…

— Ровно два месяца… У меня так записано. Следует вам, значит, шестьдесят рублей… Вычесть девять воскресений… вы ведь не занимались с Колей по воскресеньям, а гуляли только… да три праздника…"

— Какой крохобор! — прервала чтение жена. — И почему у него в двух месяцах девять воскресений, а не восемь? И чего она молчит!

Я продолжал читать:

"Юлия Васильевна вспыхнула и затеребила оборочку, но… ни слова!..

— Три праздника… Долой, следовательно, двенадцать рублей… Четыре дня Коля был болен и не было занятий… Вы занимались с одной только Варей… Три дня у вас болели зубы, и моя жена позволила вам не заниматься после обеда… Двенадцать и семь — девятнадцать. Вычесть… останется… гм… сорок один рубль… Верно?"

— Вот зануда! — опять не выдержала жена. — А ведь есть такие, сейчас особенно много их развелось.

Я продолжал:

"Левый глаз Юлии Васильевны покраснел и наполнился влагой. Подбородок ее задрожал. Она нервно закашляла, засморкалась, но — ни слова!..

— Под Новый год вы разбили чайную чашку с блюдечком. Долой два рубля… Чашка стоит дороже, она фамильная, но… Бог с вами. Где наше не пропадало? Потом-с по вашему недосмотру Коля полез на дерево и порвал себе сюртучок… Долой десять… Горничная тоже по вашему недосмотру украла у Вари ботинки. Вы должны за всем смотреть. Вы жалование получаете. Итак, значит, долой еще пять…"

Я посмотрел на жену. Она молчала. Подбородок ее тоже дрожал.

— Знаешь, — сказала она с внезапной хрипотцей, — если у Починка или Сванидзе, у Матвиенко или Киселева есть домработницы — да конечно, есть! — то они точно так же считаются с ними. Я уверена…

"— Десятого января вы взяли у меня десять рублей…

— Я не брала, — шепнула Юлия Васильевна.

— Но у меня записано!

— Ну, пусть… хорошо".

Не поднимая глаз от книги, я видел, как жена нервно, до побеления косточек стиснула пальцы.

"— Из сорока вычесть двадцать семь — остается четырнадцать…

Оба глаза Юлии Васильевны наполнились слезами… На длинном хорошеньком носике выступил пот. Бедная девочка!

— Я раз только брала, — сказала она дрожащим голосом. — Я у вашей супруги взяла три рубля… Больше не брала…

— Да? Ишь ведь, а у меня и не записано! Долой из четырнадцати три… остается одиннадцать… Вот вам ваши деньги, милейшая! Три… три… три… один и один… Получите-с!

И я подал ей одиннадцать рублей… Она взяла и дрожащими пальчиками сунула их в карман.

— Merci, — прошептала она".

Я посмотрел на жену. В ее глазах стояли слезы, и она тоже прошептала:

— Какая там гувернантка, какая Юлия Васильевна… Это о нас, о нашем народе, о сегодняшней России. Учителям целый год не выдают зарплату, потом сунут такие вот "одиннадцать рублей", и они уже не знают, кого благодарить, всех благодарят: и президента-лыжника, и жирную манекенщицу, и этого Починка, похожего на летучую мышь, на лету пожирающую мошек… И разве только учителя? Господи!.. Вон в Ленинграде седьмого ноября вышли на демонстрацию с лозунгом "Убей в себе Чубайса!" Не просто Чубайса, а в себе!..

Но вот конец рассказа:

"Я вскочил и заходил по комнате. Меня охватила злость.

— За что же merci?

— За деньги…

— Но ведь я же вас обобрал, черт возьми, ограбил! Ведь я украл у вас! За что же merci?

— В других местах мне и вовсе не давали…"

Жена уже не могла сдержать слезы и сквозь душившие ее спазмы прерывисто шептала:

— Нет, мы сейчас… пали еще ниже… Ведь нам-то "в других местах"… то есть совсем недавно… давали все вовремя… и сполна… И так быстро забыть это!..

"— Не давали?" — продолжал я читать. — "И не мудрено! Я пошутил над вами, жестокий урок вам дал…"

— Знаешь, — опять прервала жена, — мне тоже иногда кажется, будто все, что творится сейчас в стране, это лишь злая шутка, жестокий урок, дурной сон, но однажды мы проснемся и сон сгинет!

"— Я отдам вам все ваши восемьдесят! Вот они в конверте для вас приготовлены! Но разве можно быть такой кислятиной? Отчего вы не протестуете? Чего молчите?.."

— Да, вот так и мнится ныне русским людям: кто-то придет и вернет им конверт с украденными деньгами…

"— Разве можно на этом свете не быть зубастой? Разве можно быть такой размазней?

Она кисло улыбнулась, и я прочел на ее лице: "Можно!"

Тут уж я сам прервал чтение и сказал:

— Сейчас такой размазней стали у нас даже военные, даже офицеры… Одни из них вместо того, чтобы поднять бунт, пристрелить парочку чибисов, — сами стреляются. Другие, генералы и маршалы, шлют запросы в НАТО: "Будьте любезны, если у вас есть свободная минутка, ответьте нам, пожалуйста, не вы ли потопили нашу подводную лодку "Курск"?.."

И дочитал самые последние строки рассказа:

"Я попросил у нее прощения за жестокий урок и отдал ей, к великому ее удивлению, все восемьдесят. Она робко замерсикала и вышла… Я поглядел ей вслед и подумал: легко на этом свете быть сильным!"

А жена сказала:

— Нам наши «восемьдесят» никто не отдаст, потому что те, в чьих руках сейчас сила, хорошо понимают: имея ее, легко быть на этом свете наглецом и грабителем.

Юрий Лопусов «И ВАУЧЕР — ВМЕСТО КРЕСТА»

Не успели мы в 1-м номере "Русского смеха" дать небольшую подборку эпиграмм Юрия Лопусова, как известный мастер краткого и веселого жанра выпустил целую книжку блестящих миниатюр под незатейливым, но конкретным названием "100 эпиграмм". Отобрав кое-что из нового сборника, сегодня мы вновь публикуем Юрия Лопусова, который в Союзе писателей России — один из руководителей секции сатиры и юмора, а в современной русской литературе — безусловный лидер по части и дружеских, и не очень, но всегда метких и острых посланий к своим современникам.

СОВЕТСКОМУ ПОЭТУ АНДРЕЮ ДЕМЕНТЬЕВУ, УЕХАВШЕМУ В ИЗРАИЛЬ

Он громче всех хвалил Советы,

Он комсомольский был вожак.

Да, есть продажные поэты,

Но чтобы так, но чтобы так…

ДЕТСКОМУ ПИСАТЕЛЮ АНАТОЛИЮ АЛЕКСИНУ

Он звал мальчишек доброте учиться.

А сам за долларом махнул за океан.

Вот так Исав за миску чечевицы

Продал Иакову свой первородный сан.

КРИТИКУ ЮРИЮ СУРОВЦЕВУ, РАБОТАЮЩЕМУ НАД ТЕМОЙ "КОНЕЦ РУССКОЙ ИДЕИ"

Всю жизнь закапывал он русскую идею.

Корпел, как раб, стирая пот с лица.

Уж силы нет, уж волосы редеют,

А ей, проклятой, нет и нет конца.

ПОЭТУ ВЯЧЕСЛАВУ КУПРИЯНОВУ

Король верлибра. Ловелас. Не лыс.

Я не судья и все же мрачно буркну:

В стихах поэт нарочно прячет смысл,

Чтобы читатель выглядел придурком.

ПРОЗАИКУ И СТОМАТОЛОГУ ВАЛЕРИЮ ИСАЕВУ

Сей муж принадлежит векам.

Нас щедро книгами одаривая,

Он лечит зубы мужикам,

А бабам зубы заговаривает.

ВОЕННОМУ ПОЭТУ ВЛАДИМИРУ СИЛКИНУ

Полковник хмур. Он помнит танков скрежет.

Есенинская грусть в глазах его лихих.

Он мог бы стать и маршалом, как Брежнев,