Газета День Литературы - Газета День Литературы # 57 (2001 6)

• Название: Газета День Литературы # 57 (2001 6)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Думаю, что это тема для большого серьезного романа, и будет жаль, если автор так и оставит ее, ограничившись этой беглой зарисовкой.

Истинное удовольствие доставил второй номер "Роман-журнала ХХI век", в котором помимо романа Леонида Шебаршина "И жизни мелочные сны" и других интересных материалов помещена чудная повесть Владимира Крупина "Ловцы человеков" — о северной рыбалке в обществе Станислава Куняева, беседах о литературе, лирических монологах и других вещах, которые так здорово умеет делать Крупин. Сегодня можно без преувеличения сказать, что Владимир Николаевич в самом буквальном смысле — мастер слова, владеет им, как никто другой. Литература у него вырастает вроде бы абсолютно из ничего, из самого, казалось бы, факта плетения речи, но при этом нет ни малейшего ощущения обманутости, которое обычно возникает, когда поглощаешь чью-либо словесную пустоту, так как за каждой сказанной Крупиным фразой стоит труд выношенной им истины.

Евгений Шишкин привез с Волги редактируемый им журнал "Нижний Новгород" (№ 1, 2001). В нем — рассказ Ивана Евсеенко "Седьмая картина" (эдакий парафраз на тему гоголевского "Портрета"), роман Михаила Попова "Мальчик и девочка" (очень интригующее фантастическое повествование со все обесценивающим, на мой взгляд, финалом) и другие вещи. Больше всего запомнился рассказ Алеся Кожедуба "Туфли из крокодиловой кожи", в котором изображается очередной крах очередного русского человека, пытающегося вписаться в систему новых рыночных отношений. Несмотря на то, что, как и все у Кожедуба, эта вещь написана талантливо и ярко, после ее прочтения в душе остается какой-то неприятный осадок. Такое ощущение, что она просто заведомо топит читателя, не оставляя ему никакой надежды на будущее. Тебе, мол, не выжить, говорит она. Ты всегда будешь проигрывать, за что бы ты ни взялся, потому что сейчас НЕ ТВОЕ время.

Думаю, что пора уже прекратить утверждать в читателе стереотип русского человека как "кармического неудачника" и начать создавать образ не просто положительного героя, но героя, ПОБЕЖДАЮЩЕГО ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, героя, УМЕЮЩЕГО НАЙТИ и, главное — ПОКАЗАТЬ ДРУГИМ ВЫХОД ИЗ БЕЗДНЫ. А иначе зачем нужна литература, если она не наполняет своего читателя силой и верой?..

В разделе поэзии этого издания запомнились стихи поэтессы из города Сарова Ирины Егоровой, хотя они, на мой взгляд, несколько переполнены одиночеством и неверием в счастье: "…Но жизнь — такая злая хулиганка, / Вдруг вспомнив про обиды и тоску, / Нас запаяла в двух консервных банках, / Сварив обоих в собственном соку…"

Центральное место в пришедшем из Краснодарского края журнале "Родная Кубань", редактируемом Виктором Лихоносовым (которого я искренне поздравляю здесь с 65-летием!), отдано поэме Юрия Кузнецова "Путь Христа". Поэма, безусловно, поражает отточенностью своих поэтических образов, но хотелось бы, чтобы свое слово о ней сказали и священнослужители. Потому что меня, честно говоря, смущают эпизоды, аналогичные сцене искушения Христа в пустыне, описывая в которой Его разговор с дьяволом, автор замечает вскользь, что "хоть и не ведал еще, человеческий сын, с кем он остался в пустыне один на один".

Это Господь-то НЕ ВЕДАЛ, что разговаривает С ДЬЯВОЛОМ?! Творец наш и Спаситель, Которому не только все совершающееся в данное время на Земле, но даже и "вся несодеянная нами" известно?..

К сожалению, подобное «приземление» Бога до чисто материалистического уровня в поэме не единично, хотя сам факт обращения Юрия Кузнецова к этой теме — явление без сомнения ЗНАКОВОЕ, свидетельствующее о том, что русская поэзия вступает в третье тысячелетие под знаком поиска путей к Богу, а не ОТ НЕГО.

Об этом же, кстати, свидетельствуют и открывающие апрельский номер "Нашего современника" "Валаамские рассказы" Николая Коняева. Здесь же стихи кировских поэтов — священника Леонида Сафронова и Валерия Фокина, москвича Андрея Шацкова, диакона из Московской области Владимира Нежданова… А на соседних страницах — два продолжения: замечательной книги воспоминаний Станислава Куняева "Поэзия. Судьба. Россия" и романа Владимира Личутина "Миледи Ротман". Но если мемуарами Куняева можно искренне восторгаться, прочитав любую из их частей, то для разговора о романе Личутина надо все-таки дождаться завершения его публикации…

Вышел из печати второй в этом году номер издающегося под редакцией Бориса Шереметьева журнала писателей во стане российского воинства и флота "Баталист и маринист" со стихами Александра Ананичева, Леонида Корнилова и Владимира Фирсова, романом Эдуарда Маципуло "Кровавый Пяндж", рассказом Аркадия Савеличева "С краю площади", беседой Вячеслава Морозова с генерал-полковником Леонидом Ивашовым и другими материалами. Особо запомнился мне отрывок из книги Петра Ткаченко "Загадка генерала Осликовского", посвященой судьбе и личности этого интереснейшего человека и осмыслению понятия «котовщины».

С некоторым опозданием просмотрел я второй номер журнала «Москва» за этот год, где первым делом прочел небольшую повесть Глеба Кузьмина "Тюльпаны недолгого февраля" — эдакую лирическую иллюстрацию к православному пониманию того, что "сила человеческая — в немощах его". Болезнь, боль, изоляция в больничной палате — это, конечно, беда для человека, но именно она помогает проявиться душе героя, способствует пробуждению его настоящего «я».

Здесь же — хорошие рассказы вологодца Александра Цыганова, новый роман Леонида Костомарова "Огонь и Вода".

А в четвертом номере «Москвы» за 2001 год — роман Кима Балкова "За Русью Русь", оригинальный «собачий» рассказ Ильи Кашафутдинова "Вкус греха", автобиографическая проза Валентина Сидорова "Гори, гори ясно" и бесхитростно-чистые рассказы самарского прозаика Александра Малиновского "Колки и перелески". Надо сказать, что Малиновский — это вообще очень интересная личность, он словно бы иллюстрирует собой ту широту души и таланта, на которые способен от природы русский человек. Родившись в глухой самарской деревушке, он стал крупным ученым-нефтяником, директором завода, лауреатом международной премии "Человек, определяющий лицо планеты", выпустил более десяти книг стихов и прозы, принят в Союз писателей России. Не все, наверное, в его творчестве выглядит безупречно с точки зрения литературного мастерства, явно не хватает раскрепощенности в вымысле и художественного поиска, но все это вполне искупается искренностью подачи материала, его нравственной чистотой и отсутствием позы.

Самарская земля вообще обладает высоким творческим потенциалом, и если бы губернатор области Константин Титов не на словах, а на деле помогал развитию своей литературы, то о самарских писателях сегодня могла бы говорить вся читающая Россия. Во всяком случае, выпускаемый в Самаре без всякой административной поддержки силами всего одного (!) человека — прозаика Александра Громова — журнал "Русское эхо" говорит о том, что духовное возрождение России начинается действительно с ее провинции. По крайней мере, талантов там — ничуть не меньше, чем в столице…

Евгений Носов МЫ ШЛИ ТРУДНОЙ ДОРОГОЙ…

Владимир Бондаренко. Поздравляю, Евгений Иванович, с заслуженной премией. Она буквально вытащила Вас из нынешнего небытия. А заодно так вовремя напомнила о всем Вашем фронтовом поколении. Труден был путь в литературу?

Евгений Носов. Мы же — Витька Астафьев, я и другие такие почти безграмотные были, когда пришли с фронта. Когда еще мы научились что-то там писать. Ребятам, которые успели поучиться в институте, таким, как Юрий Бондарев, Григорий Поженян, Константин Ваншенкин, было легче, чем нам. Они уже, заканчивая Литературный институт, имели книги изданные. А нам очень трудно было доползти до этого. Только после тридцати лет оперились. Но эта былая безграмотность еще долго так или этак сказывалась, а то и до сих пор сказывается. Вон, Виктор Астафьев, он же в своем последнем романе "Прокляты и убиты" немножко обидел оставшихся в живых участников Великой Отечественной войны. Эти люди ведь сейчас уже живут из последних сил. Сейчас отменили последний парад участников войны, потому что уже придти из фронтовиков некому. Фронтовики наши, чуть живые, носят все свои медали потому что горды своим участием в Победе. Потом ведь в их жизни почти ничего стоящего и не было. Он вернулся с фронта и опять как бы опустился до уровня пастуха ли, трудяги простого, сторожа магазинного. Он вернулся в деревню Ванькой и этим Ванькой остается на всю жизнь. В деревне некуда продвигаться. Даже в шахте, на заводе больше было возможностей развернуться. А в деревне расти некуда. Ничего хорошего он в деревне не видел. Не потому что страна виновата в этой забитости деревенской. Стране негде было тогда взять, чтобы накормить и одеть всех фронтовиков. Бабы что-то продавали, покупали одежку детям. Тяжелая была жизнь. И вот этих людей Виктор Астафьев своим романом еще раз обездолил, для многих из которых, война — единственное, что поднимало их до какой-то высоты. Вот этого фронтовика пригласят в школу или еще куда-то, цветы дают, что-то приятное говорят, покормят, и он почувствует себя необходимым обществу человеком. А если у него эту память отнимают, говорят, что и вспоминать-то нечего, ничего хорошего, то человека тем самым лишают последней гордости. А у Астафьева в романе такое отношение проскальзывает. Хотя я понимаю, что Витя устроен так, такой у него механизм, у меня как-то по-другому крутится и другой результат. Он стал в позу, за которую и дивиденды получает определенные. Он сейчас из матерка не вылезает. Вот по телевизору показывают его встречу с Табаковым. Бутылка водки на столе, мать-перемать, Табаков не за этим же приехал. Это что ли колорит сибирского писателя? А Витя этим немножечко спекулирует.