Андрей Зарин - В поисках убийцы

• Название: В поисках убийцы
• Автор: Андрей Зарин
• Издательство: Современник
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-270-01938-8

Действие романа «Казнь» (1902) происходит в начале века. В провинциальном российском городе — сенсация: убит крупный банкир, делец. Перед читателем проходит череда подозреваемых, многие из которых были врагами убитого. События в романе развиваются так, что одно преступление, как по цепочке, тянет за собой другое. Но нетерпеливого читателя в конце романа ждет необычная развязка. Заглавный роман и рассказы, не связанные сюжетно, тем не менее объединяет общее для них действующее лицо — это талантливый и бесхитростный сыщик Патмосов Алексей Романович, который мастерски расследует невероятно запутанные дела. Прототипом этому персонажу, видимо, послужил светило петербургского сыска — знаменитый Путилин

---

— Как бы мне господина начальника повидать или кого из старших?

— Вам на что? — быстро спросил Чухарев. — Если заявление о краже или просто пропажа, то надо к дежурному.

— Что дежурный! — откликнулся посетитель. — У меня важнейшее дело. Во какое!

— Тогда к начальнику, — сказал Чухарев и закричал сторожу: — Степан, к его превосходительству.

Сторож обратился к посетителю:

— Как доложить о вас?

— А скажи — купец Семечкин, саратовский купец. Так и скажи! Егор Егорович Семечкин.

Сторож ушел докладывать, а Чухарев внимательно оглядел купца Семечкина. Это был плотный, коренастый мужчина, лет сорока трех, с типичным лицом русского смышленого человека. Его серые глаза глядели с легкою усмешкой, сочные губы слегка улыбались; у него были русые волосы, рыжеватая борода, красные, крепкие щеки. Одет он был в клетчатую тройку; толстая золотая цепь висела у него на жителе, а на указательном пальце правой руки сверкал крупный бриллиант.

— А по какому делу? — не удержав любопытства, спросил Чухарев.

— Сродственница тут у нас пропала. А у вас… — начал Семечкин.

Чухарев так и впился в него взором, но в это мгновение к ним подошел сторож и сказал купцу:

— Пожалуйте!

Семечкин не окончил фразы и пошел за сторожем.

— Подождем! Кажется, по нашему делу, — сказал Чухарев Калмыкову, весь дрожа от волнения.

Калмыков только кивнул, и они прошли в общую комнату, где собирались агенты всех участков.

Тем временем Семечкин вошел в кабинет начальника сыскной полиции, сел по его приглашению и рассказал ему свое дело:

— Сродственница жила у меня в Саратове, не так чтобы близкая, вдова моего троюродного брата, купца Коровина. Брат, как помер, весь ей капитал и торговлю оставил. На рынке он торговал, большущий магазин имел — посуда, керосин, свечи и отделение с бакалеей. Хорошая торговля была. А я, собственно, по хлебной части, мельница у меня.

Семечкин достал платок и вытер лицо. Начальник слушал его, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.

— В чем же дело?

— Дело-то тут и начинается, — сказал Семечкин и, спрятав платок, продолжал: — Как брат это, значит, помер, и осталась Настасья Петровна молодой вдовой с магазином, капиталом и как есть одна…

— Без детей, хотите вы сказать?

— Вот именно-с… Тут все за ней. Известно, невеста очень интересная. И я тоже вроде как бы жениха.

— Молодая, говорите?

— В самый аккурат. Тридцать два года. Ну-с, а она веселится и живет. И все «хи-хи-хи» да «ха-ха-ха». И вдруг это к нам гость из Питера. И через кого втерся — не пойму… так, навождение. Сам, значится, курский мещанин, я уж потом справился, Антон Степанович Кругликов, а уж ловкий да обходительный, что тебе барин первостатейный.

— Вы, пожалуйста, о деле. Ведь это — рассказ какой-то, — нетерпеливо перебил его начальник сыскной полиции.

— О деле и говорю-с, по порядку докладываю, — ответил Семечкин и невозмутимо продолжал: — Усы рыжие, борода рыжая, волосы рыжие, а лицо белое-белое, что маска. Губы красные, а глаза бегают, как жуки. Говорить мастак, да все эдак деликатно, а уж франт — не приведи Бог! Джентльмен — одно слово. И бабы все от него без ума, только и слов: «Кругликов» да «Кругликов». А пуще всех Настасья Петровна.

— Это — вдова?

— Она самая. Прошло немного времени — и вдруг она решила магазин продавать и в Питер. Тут на нее все напустились, и я тоже. Как можно! Я на коленках стоял, просил. Ни-ни… «Еду», да и все. А тот, Кругликов то есть, уехал и письмо к ней. Я уж это доподлинно знаю. И продала… за тридцать тысяч с товаром и лавкою. Лавка-то каменная, особнячок. Да-с, так вот продала, значится, вдовушка дело свое, деньги собрала и уехала.

Семечкин замолчал.

Начальник сыскной полиции, видимо еще ничего не поняв и теряя терпение, спросил:

— В чем же дело?

— А в том, что пропала наша вдовушка, что сквозь землю провалилась… то есть ни слуха ни духа. Писем никаких. Ейная сестрица у нас, в Покровской слободе, замужем за Козявкиным, дюже забеспокоилась. Стали через знакомых справляться, не слыхать ли что-либо, значит, о беглой вдовице — куда тебе! Нет. Теперича я на розыски поехал, и нет ее ни в Москве, ни в Петербурге.

— Ну-с, так что же, собственно, вам надо? Она — женщина свободная, совершеннолетняя, со средствами. Может, она по России катается, может, за границей, — сказал не без раздражения начальник.

— Так-то оно так, — ответил Семечкин, — только сдается нам, что здесь что-то неладное. Думается, что этот самый Кругликов ей голову смыл. И вот по этому самому, чтобы помощи у начальства поискать да все разузнать, я к вам и явился.

Начальника вдруг озарила мысль. Он нажал кнопку звонка к помощнику и, когда последний явился, сказал ему:

— Дайте-ка сюда, Август Семенович, фотографию той… из посылки.

— Слушаю-с! — и помощник немедленно удалился.

— Сейчас я вам покажу карточку, — продолжал между тем начальник, обращаясь к Семечкину.

Через минуту помощник вошел с фотографией. Начальник взял ее и передал Семечкину. Тот взглянул на нее и завопил:

— Она… она! Настенька, милая, что он с тобой сделал?! И нос, паршивец, отрезал!.. Ой, чуяло мое сердце! — и купец, вынув платок, стал вытирать катившиеся из глаз слезы. В своем горе он был истинно жалок. — Вот, — всхлипывая, продолжал он, — ведь упрашивал ее, словно чуял беду, — не послушалась. Эх, Настя, Настя!

— Так вы признаете ее? — быстро спросил начальник.

— Да как же-с? Пошлите в Саратов, каждый ее признает.

— Август Семенович, это очень важно. Мы сразу открыли ее. Теперь только схватить преступника, — сказал начальник сыскной полиции помощнику, а затем обратился опять к купцу: — Позвольте вас спросить…

— Спрашивайте! Я сам ничего не пожелею, лишь бы найти мерзавца, погубившего Настеньку, — энергично сказал Семечкин.

— Прежде всего вы. Кто вы? Где остановились?

— Я же говорил, — ответил Семечкин, — саратовский купец первой гильдии Егор Егорович Семечкин, вдовый, православный, сорока трех лет. Живу здесь на Невском, в меблированных комнатах "Монплезир".

— Так! Вас к следователю вызовут.

— А куда хотите, лишь бы схватить того мерзавца, то есть Кругликова.

— Ну, теперь он не уйдет, — с улыбкой сказал начальник сыскной полиции. — Много через неделю вы его увидите здесь. А теперь повторите, как вы назвали убитую.

— Вдова купца первой гильдии Анастасия Петровна Коровина, тридцати двух лет, из Саратова.

— Так. Нет ли у вас ее фотографии?

— Как же-с… с собой принес. Извольте! — и Семечкин подал начальнику фотографическую карточку.

Тот увидел жизнерадостное молодое лицо типичной русской красавицы и воскликнул:

— Отлично! Ну, а того как звать?

— Курский мещанин Антон Степанович Кругликов.

— Вы записали, Август Семенович?

— Все.

Начальник встал, давая понять Семечкину, что прием окончился.

— Идите к себе домой и ждите. Вы увидите, как мы его живо сцапаем. Да! И сами не уезжайте… ни-ни! Вы еще нам пригодитесь.

— Никуда-с… будьте без сомнения, — сказал Семечкин, кланяясь и на цыпочках уходя из кабинета.

Начальник радостно потер руки и сказал помощнику:

— Вот удача-то! А? Сразу все открылось — и жертва, и преступник. Увлек, завел, убил и ограбил. Ну-с, Август Семенович, будем действовать. Наши молодцы здесь?

— Кажется, здесь еще. Сейчас! — помощник выскочил в коридор узнать, не ушли ли Чухарев с Калмыковым, и тотчас же вернулся в кабинет начальника, — Здесь.

— Так, — сказал начальник и нахмурился. Потом он встряхнул головой и решительно заговорил: — Пусть идут в адресный стол и узнают, где жили этот Кругликов и Коровина. Потом один пойдет по указанным адресам и разузнает все про их жизнь. Пусть возьмет фотографию. А другой пусть пройдет по участкам, где они были прописаны, и тоже наведет справки. Затем пошлите телеграмму с допросом, что за птица этот Кругликов. В Курск пошлите, затем в Саратов — откуда он взялся и куда выехал, затем в Москву, не жил ли такой, и по всем большим городам. Поняли? И делайте это сейчас, не медля.

— Слушаю-с, — сказал помощник и, выйдя из кабинета, тотчас приказал позвать к себе Чухарева и Калмыкова.

Те оба сразу ожили, едва услыхали сообщение помощника.

— Теперь уж он от нас не уйдет. Мы живо, — воскликнул Чухарев. — Я, Август Семенович, сразу почувствовал что-то, едва увидел этого Семечкина.

— И я, — мрачно сказал Калмыков.

— Ну, хорошо! Вот вам инструкции — и с Богом, — сказал им помощник начальника и углубился в составление телеграмм.

Чухарев и Калмыков прямо направились в адресный стол. Они прошли в справочное отделение и, как свои люди, начали перебрасывать карточки. Чухарев искал Кругликова, а Калмыков — Коровину.

— Есть! — сказал Калмыков.