Андрей Зарин - Живой мертвец

• Название: Живой мертвец
• Автор: Андрей Зарин
• Издательство: Терра
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-300-01046-4

Андрей Ефимович Зарин (1862 — 1929) известен российскому читателю своими историческими произведениями. В сборник включены два романа писателя: `Северный богатырь` — о событиях, происходивших в 1702 г. во время русско — шведской войны, и `Живой мертвец` — посвященный времени царствования императора Павла I. Они воссоздают жизнь России XVIII века.

---

— Отдаю ее тебе такою же чистой, какой я ее встретил!

Но все же Лопухина имела власть над его сердцем и, к чести ее, никогда не злоупотребляла ею. Разве для матери, которая через дочь постоянво выпрашивала награды своим адъютантам.

— Матушка, да мне совестно, наконец, беспокоить государя, — с отчаянием возражала иногда Анна Петровна на ее просьбу, но мать тотчас падала на софу в истерике, и дочь смирялась.

Каждый вечер государь приезжал к ней на чашку чая. В зале за круглым столом, у чайного сервиза, садилась она, напротив нее Павел, здесь же находились ее мамаша и два-три близких человека, и Павел, чувствуя себя, как добрый буржуа, весело болтая по-семейному, выпивал одну-две чашки чая. Это была идиллия после суровой военной службы, поэзия среди скучной прозы правления. Государь смотрел на прекрасное лицо Лопухиной, слушал ее гармоничный голос, смех и забывался.

— Вы делаете меня счастливым! — говорил он ей иногда, на что она стыдливо потуплялась и делала глубокий реверанс.

Иногда он приезжал к ней обозленный, мрачный и начинал горько сетовать на всех окружающих. Они нарочно делают его глупым, тираном, каким-то чудовищем! Они нарочно искажают его приказания и возбуждают общее недовольство.

Анна Петровна улыбалась и нежным голосом старалась успокоить монарха, часто обращая провинность иного в шутку. И государь, как некогда Нелидовой, говорил ей: "Вы — мой добрый гений!" — и целовал ее руку.

Анне Петровне поневоле, в силу положения, пришлось стать ходатаем и заступницей за многих, и она никогда не тяготилась этим. С утра ее осаждали просители и просительницы. Иных посылали к ней даже могущественные Кутайсов и Обрезков, и она никогда не утомлялась выслушивать всех, вникая в просьбу каждого, а потом передавала все просьбы императору.

— Вы — мой камер-секретарь, — говорил он шутя, — ну, решайте сами, кто чего стоит!

Случалось, Лопухина, ища развлечений, устраивала у себя вечеринки. Молодежь танцевала, играла в фанты, и государь любил издали следить за оживлением своей любимицы. Ее лицо розовело, глаза сверкали, пышные уста улыбались, и она казалась олицетворением молодости, здоровья и красоты. Государь любовался ею, и как сердце Саула смягчала игра Давида, так его сердце смягчалось при виде этой девушки.

Да, уже одно отношение его к Лопухиной характеризовало натуру Павла Петровича как высоко поэтическую и нежную. Таким он и был в действительности: нежным, великодушным, впечатлительным; но его ужасная молодость среди постоянного страха, его юность и зрелость среди унижений сделали его подозрительным и необузданным в гневе. С твердыми нравственными принципами, с суровым пониманием долга, Павел был страшен для изнеженных вельмож Екатерины, и клевета очернила его память. Он умер непонятым, и по сие время его личность окружена таинственностью. Но мало-помалу истина выступает наружу, и потомству все симпатичнее и милее делается образ императора Павла.

Граф Рибопьер надел зеленый камзол, выпустил брыжжи и, прикрыв свои красивые волосы напудренным париком, явился к Лопухиной, едва часовая стрелка показала пять часов вечера. Он обычно входил без доклада и застал Анну Петровну за пяльцами. Она подняла голову и, ласково улыбнувшись ему, весело сказала:

— А, мой паж! Что нового?

— Нового? — шутливо ответил граф, целуя ее руки. — Я сам!

— Как это?

— Я вчера чуть не был убит разбойниками!

— Ах! Maman! — закричала Анна Петровна. — Идите сюда. Нашего Пьера чуть вчера не убили!

— Как это, батюшка? — выплывая из ближней комнаты, пропела сама Лопухина, высокая, красивая женщина лет сорока пяти, тщательно скрывавшая свой возраст и молодившаяся.

Граф поспешно поцеловал ее руки и начал свой рассказ:

— Извольте видеть: возвращался я вчера ввечеру от Григория Орлова и шел ни о чем не думая… И вдруг меня схватывают сзади чьи-то руки. Я оглянулся. Двое!.. — И граф очень живо передал свою борьбу, отчаяние и, наконец, спасение. — И знаете, кто спас меня? — спросил он.

— Ну, кто же его знает? — ответила Лопухина. — Хожалый, что ли?

— Нет! А вы как думаете, кто?

— Ноги? — улыбнулась Анна Петровна.

— И тоже нет! — Граф сделал паузу и ответил: — Живой мертвец!

Лопухина-мать даже отшатнулась.

— С нами крестная сила! — воскликнула она. — Упырь! Зачем вы нас пугаете?

— Это — сущая правда! — улыбнулся Рибопьер. — Вы послушайте, какая история!

XXVIII ОПАЛА

То, что рассказал Рибопьер, действительно изумило обеих женщин.

— Ах, как это забавно! — воскликнула Анна Петровна, однако граф грустно покачал головой и заметил:

— Это ужасно грустно!

— Почему грустно?

— Помилуйте! Мой спаситель живой, а числится мертвецом. У него было имущество — его отобрал брат, якобы по наследству; у него невеста, и ни один священник не венчает его. Наконец, он не может нигде жить! — И граф с жаром передал свою беседу с несчастным Брыковым.

На лице Анны Петровны выразилось сострадание.

— Бедный! — сказала она.

— Да! — подтвердил граф и окончил: — Я дал ему слово, что буду просить вас за него. Вы сумеете заступиться за него!

— Хорошо! Я скажу про него государю! Где он живет?

Граф приник к руке Лопухиной и потом подал ей записку с его адресом.

— Хорошо! — повторила она, пряча записку за корсаж. — Жизнь за жизнь!

Граф благодарно взглянул на нее.

В маленький зал стали собираться гости. В этот день Анна Петровна устраивала вечеринку запросто. Приехала графиня Кутайсова с дочерью и с ними граф Зубов, приехали братья Орловы, графиня Ростопчина, дочери Палена и Обрезкова, и скоро комнаты наполнились блестящими гостями. Сам Лопухин, почтенный сенатор, повел гостей в свои апартаменты играть в бостон, многие дамы сели играть в лото, а молодежь, с Анной Петровной во главе, начала танцы.

Бал был в разгаре, когда приехал государь. Он не любил смущать веселье своей любимицы и, по установленному обычаю, тихо прошел через полуосвещенный коридор, спальню и будуар в крошечный кабинет Анны Петровны. Отсюда были видны зал и танцующие. Государь сел в глубокое кресло, раздвинул портьеру и стал смотреть на оживленные танцы.

Танцевали вальс. Под ритмические звуки музыки пары проносились одна за другою, кружась, крепко прижавшись друг к другу. Оголенные плечи красавиц сверкали в воздухе. Государь видел разгоряченные лица, полуоткрытые уста, горящие взоры и… вдруг нахмурился и вздрогнул. Его взор устремился к Лопухиной. Она танцевала с молодым Рибопьером и, по-видимому, отдавалась танцу со всем увлечением. Что-то вакхическое было в ее лице, грудь дышала прерывисто. Ловкий Рибопьер обнял ее, и они кружились, что-то шепча друг другу.

"Мерзость!" — мелькнуло в уме государя, и ему вдруг стал омерзителен этот танец вальс, как пляска вакханок, все движения показались ему полными вожделения и страсти; он с отвращением наморщился и обернулся.

В дверях недвижно стоял ординарец. — Самого и Обрезкова! — тихо сказал государь, резко вставая со стула, и быстро пошел по коридору к дверям.

Весь красный, пыхтя от торопливого шага и волнения, к нему подбежал Лопухин и почтительно поцеловал его плечо.

— Сейчас прекрати этот омерзительный танец! — сказал император, в то время как ему накидывали на плечи шинель. — Ты здесь? — сказал он Обрезкову. — Со мной! — Он сел в коляску и некоторое время ехал молча. Потом отрывисто заговорил: — Я не видал омерзительнее танца, нежели вальс! Запрети его тотчас моим указом. Он развращает людей своей гадостью.

— Слушаю-с!

— Еще вот что: граф Рибопьер совсем исповесничался. Пора ему остепениться. Скажи, что я посылаю его в Вену; пусть побудет там при посольстве.

— Слушаю-с!

— Чтобы выехать нынче же! Вернется с бала и пусть едет. Бумагу выправь завтра и послать ему вдогонку!

— Слушаю-с!

— Омерзительный танец! — время от времени повторял Павел и вздрагивал.

Пары вихрем кружились по залу и вдруг остановились. Музыка внезапно смолкла. Анна Петровна, не снимая руки с плеча Рибопьера, сердито взглянула на хоры, дирижер замахал платком, но музыка по-прежнему безмолвствовала. В то же время, пыхтя и торопливо пробираясь между гостями, Лопухин подошел к своей дочери и что-то тревожно зашептал ей на ухо. Она вдруг побледнела.

"Государь", — донеслось до окружавших Лопухину, и какая-то тревога охватила всех разом.

— Государь был в гневе и уехал! — шепотом передавали из уст в уста.

— Вероятно, конец этой выскочке! — злорадно шептали дамы, и гости вдруг, словно боясь заразы, торопливо стали откланиваться.

Анна Петровна чувствовала, что пронеслась какая-то гроза, что что-то нависло над нею, и растерялась. Льстивое, подобострастное обращение сменилось у многих наглостью.