Николай Абин - Прыжок самурая

• Название: Прыжок самурая
• Автор: Николай Абин
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-386-00966-3

Новый роман признанных мастеров документального жанра И. Б. Линдера и Н. Н. Абина, авторов нашумевшего бестселлера «Загадка для Гиммлера», в короткие сроки выдержавшего несколько переизданий, посвящен героической работе советских разведчиков в первые месяцы Великой Отечественной войны. В рамках спецоперации, детали которой продумывались на самом верху, заключенный Плаксин, отбывающий срок под чужой фамилией в лагере под Архангельском, срочно переводится в Москву, а оттуда – в Вашингтон, где должен встретиться с неким влиятельным человеком. Его поездка связана с тревожными донесениями, поступившими из Китая. События, описывающиеся в романе, подчас кажутся невероятными, однако все это – правда, подтвержденная недавно открытыми архивными документами. Особую ценность книге придают фотографии, позволяющие реально представить главных действующих лиц. Долгие годы пролежавшие в папках с грифом «секретно», размытые и нечеткие, они, тем не менее, точно отражают эпоху, которую нельзя оценить однозначно: эпоху страха, всеобщей подозрительности и стукачества и эпоху победителей, выигравших Вторую мировую войну.

---

Дальше шли сообщения, касающиеся производства боевой техники для вермахта. Самолеты и танки сходили с конвейера с точностью швейцарских часов. Военная машина Германии пока не давала сбоев.

Материала для докладу Сталину набралась достаточно. Ознакомившись с донесениями из Швейцарии, Берия окончательно убедился в этом. Швейцарского резидента, немногословного и обстоятельного Шандора Радо, работавшего под псевдонимом Дора, он знал лично. Шандор и на этот раз был предельно точен: «Директору. Источник Луиза. Новое наступление на Москву не является следствием стратегических планов, а объясняется господствующим в германской армии недовольством тем, что с 22 июня не было достигнуто ни одной из первоначально поставленных целей. Вследствие сопротивления русских армий немцы вынуждены отказаться от „плана-1“ (Урал), „плана-2“ (Архангельск – Астрахань) и „плана-3“ (Кавказ). В боях за Москву германская армия ввела в действие все имеющиеся материальные и людские резервы. Для решающего наступления подвезены тяжелые мортиры и дальнобойные пушки, взятые из крепостей Германии…»

Не дочитав сводку до конца, Берия вскочил и в волнении прошелся по кабинету. Толстый ковер услужливо гасил звук шагов, тишина, нарушаемая лишь мерным стуком часов, позволила сосредоточиться. В голове выстраивалась логически выверенная схема доклада, оставалось только расставить акценты.

Нарком возвратился к столу, достал из стакана красный карандаш и принялся заново перечитывать сводку. Взгляд скользнул по последнему абзацу, и пенсне мгновенно запотело. Глаза не верили написанному: «Рамзай – Директору. Источник Инвест. Японское правительство решило в текущем году не выступать против СССР. Однако вооруженные силы в Маньчжоу-го будут оставлены на случай выступления весной будущего года. Ожидается, что к весне немцы будут иметь решающий успех, и тогда японцы начнут военную операцию, чтобы установить новый порядок по всей Сибири».

«Не может быть! – не мог поверить собственным глазам Берия. – Ну, Рамзай! Ну, Зорге! Снова выстрелил первым!»

В дни, когда вокруг столицы все сильнее сжимались кольцо фашистских войск, эти несколько строчек были просто бесценны.

Рука Берии сама потянулась к трубке. «Я стану первым, кто доложит Хозяину! Пришел мой час!» – думал он в ликовании. Однако на звонок ответил Поскребышев.

– Иосиф Виссарионович только что отправился спать, – сообщил он.

«Может, оно и к лучшему! – вспомнив о докладе Абакумова, решил нарком. – В конце концов я еще успею подстраховаться».

Поступок Абакумова, который предпочел не соблюдать субординацию, возмутил его до глубины души. Выскочка чертов! Хозяин погладил его несколько раз по холке, и тот распустил хвост… Конечно, его можно понять: информация, выбитая из японского резидента, стоила того, но она в корне противоречила тому, что сообщил Зорге. Так кто же все-таки прав?

В ту же ночь срочные радиограммы ушли в адрес токийской, харбинской, шанхайской и берлинской резидентур.

Одна из них, направленная в Токио, до адресата не дошла. Ранним утром 18 октября японская полиция провела серию обысков в квартирах советских разведчиков. Рихард Зорге, Макс Клаузен и Бранко Вукелич были арестованы. Вслед за ними в тюрьму отправились их помощники: советник премьер-министра Ходзуми Одзаки и художник Ётоку Мияги. Одна из самых эффективных резидентур советской разведки перестала существовать.

Анкета Рихарда Зорге. (Опубликована в книге: Колесников М. С. Таким был Рихард Зорге. – М., 1965)

К моменту ареста японская контрразведка располагала неопровержимыми доказательствами. Сотни радиограмм, отправленных в эфир Клаузеном, были перехвачены и расшифрованы. Запираться не имело смысла, но Зорге, как искусный шахматист, все же продолжал вести игру с противником. Он преследовал одну цель – вывести из-под удара оставшихся. Не отрицая своей принадлежности к советской разведке, Зорге пытался убедить следствие в том, что его группа не нанесла ущерба интересам Японии, поскольку ее деятельность была направлена исключительно против фашистской Германии.

Безупречная логика разведчика, убедительные аргументы, приводимые им, ставили следователей в тупик. Вопрос о принадлежности Зорге к советской разведке, сделанный через японское посольство в Москве, был оставлен без внимания. Нарком иностранных дел Вячеслав Молотов отказался обсуждать даже то, был ли Зорге, немец по национальности, советским гражданином.

Следствие длилось два года. В сентябре 1943-го суд приговорил разведчика к смертной казни через повешение. Однако казнь провели не сразу. Состоялась она 7 ноября 1944 года, в двадцать седьмую годовщину Октября.

В этот день в кабинете начальника тюрьмы Игудзимы собрались три человека: кроме него самого, священник и врач. Все трое явно нервничали. Игудзима еще раз перечитал приговор, положил его в папку, и мрачная процессия двинулась по коридору.

Ровно в десять они вошли в камеру Зорге. Тот поднялся с нар. Ему оставалось всего двадцать минут земной жизни, но даже это обстоятельство не лишило его спокойствия. Он аккуратно застегнул на рубашке все пуговицы, провел рукой по волосам – и шагнул навстречу бессмертию.

Прошел еще год, когда оставшиеся в живых друзья Рамзая отыскали его тело в общей могиле и с почестями перезахоронили на токийском кладбище Тама. Не осталась в долгу и Родина, предавшая своего сына по злой воле вождей. Однако справедливость восторжествовала через долгие двадцать лет. Высокое звание Героя Советского Союза Рихарду Зорге было присвоено 5 ноября 1964 года, посмертно.

Глава 5

Подходил к концу октябрь, когда в Южную и Центральную Маньчжурию неожиданно возвратилось явно не догулявшее свой сезон роскошное бабье лето. Как и положено, над убранными полями серебристыми ниточками тянулась паутина, но перелески вдруг закурчавились молодой листвой, а пригороды Харбина снова окрасились в нежный бело-розовый цвет – вопреки законам природы в садах зацвели абрикосовые деревья и алыча. Город, умытый дождями, ожил под лучами теплого не по-осеннему солнца и засиял как новенький пятак.

Наступило время обеда, на Китайской улице открылись многочисленные рестораны и ресторанчики, над плетенными из лозы столиками, выставленными на тротуары, словно поздние осенние цветы, распустились яркие бамбуковые тенты. Обоняние самых привередливых гурманов дразнили возбуждающие аппетит ароматы. Чего стоил, например, запах усянцзы, утки, замоченной в ячменной патоке и зажаренной на углях из каштанового дерева! Те, кто уже отобедал, с удовольствием толкались в центральных магазинах: «И. Я. Чурин и K°», «Кунст-Альбертс», «Каплан и Варшавский», где продавались товары со всего света.

Ближе к железнодорожному вокзалу было и вовсе не протолкнуться. Здесь собирался люд попроще, и вел он себя соответственно. Беспрерывные гудки автомобилей, мелодичная китайская музыка, истошные выкрики рикш, требующих дать им дорогу, многоголосие бурной перебранки, чей-то звонкий смех, лающая немецкая, а рядом с ней – русская речь… Невероятная какофония звуков сливалась в единую музыкальную пьесу, в которой с каждым днем все более отчетливо слышались тревожные ноты.

Канонада мировой войны, эпицентр которой переместился в Россию, доносилась и сюда, в Маньчжурию. Ее слышали все – и бедняки кули, вынужденные глотать рис в своих ветхих фанзах, и уж конечно те, чье благосостояние непосредственно зависело от развития событий. Грядущий исход битвы за Москву заставлял тревожиться одних и поднимал воинственный дух у других.

В штабе Квантунской армии вот уже четвертый месяц сидели как на иголках, ожидая приказа из Токио к наступлению, но военный министр Хидэки Тодзио продолжал кормить подчиненных «завтраками». Чтобы дать выход боевому пылу офицеров и солдат, начальник штаба генерала Умэдзу приказал им упражняться на полигонах. На загородных стрельбищах, ни на минуту не прекращаясь, велась оглушительная пальба. В целях экономии, правда, использовались холостые патроны. В черте города рябило в глазах от серых армейских мундиров, военные патрули активно прочесывали рабочие кварталы, блошиные рынки и прочие бойкие места. Им помогали полицейские и жандармские наряды.

Особенно много было филеров. В принципе, вычленить их из толпы, особенно человеку опытному, с наметанным взглядом и отменно развитым чутьем, не составляло особого труда. Сомнительные личности жуликоватого вида, по одному, по двое отиравшиеся у железнодорожного вокзала, в речном порту, на стоянках такси и перед гостиницами… Воровской люд держался от них подальше. Были филеры и вполне респектабельной наружности, однако их выдавали цепкие взгляды, вкрадчивые движения и, в сущности, совершенно одинаковые физиономии. Впрочем, карманникам можно было не беспокоиться. «Гончие псы» охотились совсем на другую дичь. Их интересовали коммунистические агенты, за которых можно было получить щедрое вознаграждение.