Елена Волкова - Ведьма

• Название: Ведьма
• Автор: Елена Волкова
• Жанр: Фэнтези

---

— Ну, заходи, заходи, невдаха, — приглашала бабулька, — отдохни маленько…

— Мне бы вернуться побыстрей… — и тут Маргарита почувствовала, как сильно она устала.

— Вернешься-вернешься, — старушка глядела доброжелательно и с сочувствием. — Только обождать надо, а то гляди, темень какая! Как луна выйдет, так и пойдешь.

— Луна? Тучи же, все небо закрыли. Как луна выйдет?

— Выйдет-выйдет, — заулыбалась старушка. — Я уж ее попрошу. А ты заходи. Да не бойся, я тебя не съем. А то говорим ночью под небом — мало ли, кто услышит…

"Есть такие люди — хуже зверей", думала Маргарита, поднимаясь на крылечко и пригибаясь под низкой притолокой двери. — "Странная какая бабулька… Как я устала-то, мама дорогая… Как же я дойду-то? И неизвестно еще, сколько идти. Глухомань, говорит… Так и кто может нас тогда услышать?.."

Избушка — одна квадратная комната без прихожей — снаружи выглядела маленькой, почти игрушечной, этакий покосившийся, почерневший от времени теремок, внутри же оказалась гораздо просторнее, чем можно было предположить. Конечно, не хоромы, но места хватало и для русской печи, хоть и уменьшенных размеров, для столика возле окошка и двух табуретов по сторонам, длинной широкой лавки у одной стены и огромного черного, обитого железом по углам, сундука у стены напротив. Столик покрыт был скатертью из неотбеленного полотна, вышитой красными и черными петухами. Посреди стола пыхтел самовар, пуская из трубы дым, который поднимался к низкому потолку, но не клубился там, а куда-то исчезал — наверное, в потолке были дыры и туда-то и вытягивало дым. На подоконнике горела свеча в глинянном черепке, обтянутом лоскутом тканной золотом церковной парчи — от этого свет и получался красно-желтым, и требовалось совершенно невероятное усилие воли, тобы отвести взгляд от этой светящейся изнутри парчи. Только шторки на маленьком окошке были обыкновенные, какие часто нравятся старушкам — ситец в мелкий цветочек. Несмотря на то, что горела всего одна свечка, и то приглушенная импровизированным абажуром, было светло, и Маргарита разглядела стены, увешанные пучками сушеных трав, ухват возле печи и глинянные горшки там же, деревянные бадейки возле двери и неподвижную сову на выступе печи под потолком. Как и положено сове, птица таращила круглые желтые глаза. «Чучело» — подумала Маргарита. В этот момент сова моргнула и повернула голову, уставясь на вошедшую, словно говоря: "Сама чучело!" Нигде не было видно кровати и Маргарита решила, что бабулька спит на печи: "Ну, тогда она спортсменка — в ее-то немалые годы карабкаться наверх…"

Дверь захлопнулась за спиной, Маргарита посторонилась, чтобы пропустить бабульку вперед, но та уже стояла у стола, сложив руки животе, как это часто делают сельские женщины и, улыбаясь, разглядывала свою гостью:

— Проходи, странница, садись, чайку попьем. Успела ты ко второму самовару, первый-то у меня весь выкипел. Задремала я, не углядела, он и выкипел весь. Вот только нету у меня ничего к чаю-то: пеку теперь редко, гостей-то и не бывает, почитай…

Маргарита села на табурет напротив хозяйки, самовар закипал и от него исходило тепло, от которого клонило в сон. Травы на стенах тоже пахли — каждая по-своему, но гармония запахов получалась необыкновенная и пьянящая, как вино. "Живет бабулька одна, скучно ей, и поговорить не с кем. Теперь заболтает. Надо терпеть…"

Старушка достала откуда-то — Маргарита и не разглядела, откуда — две большие чайные чашки, да какие! Снежно-белый тончайший фарфор расписан был сценами из придворной жизни, кавалерами со шпагами и дамами с веерами — снаружи, и красными и розовыми розами — изнутри. Ручки и волнистые края облиты были тем желтым цветом, какой ни с чем не спутаешь — золото. Так же непонятно откуда появились два таких же блюдца.

— Не из коллекции ли императрицы Екатерины ваши чашечки? — прошептала потрясенная Маргарита.

Старушка крутила чашки в руках, словно это был копеечный фаянс из сельпо и разглядывала их так, будто только что увидела, будто не замечала раньше их роскоши или не подозревала об их музейной ценности:

— Екатерины? Да нет, это я как-то давно очень сторговала у одного коробейника. Уж больно они мне приглянулись. Две штуки…

И она задумалась, словно вспомнила что-то очень давнее и очень важное для нее, и даже как будто погрустнела. Потом вздохнула, поставила чашки на стол:

— А теперь вот для гостей держу. Только редко гости наведываются.

И она стала заваривать чай, бросая щепотки трав прямо в самовар, приподнимая крышку, и что-то при этом приговаривая. Когда она закончила и погладила самовар по медному боку, Маргарита спохватилась: "Откуда же она брала травы? На ней даже нет передника с карманами… Да и бросала она их туда обеими руками, а чем тогда приоткрывала крышку? Ну и бабка! Забавно… И, сдается, там — что угодно, кроме чая. Так что не чай это, строго говоря, а отвар… Чем-то еще напоит?.."

Она стала расстегивать ветровку, потому что становилось жарко, и рука наткнулась на набитые карманы:

— А у меня конфетки есть, хотите? — и высыпала на стол пригоршню карамелек в ярких обертках.

Старушка метнула на нее быстрый испытующй взгляд:

— Карамельки? Это хорошо… — и наклонилась к столу, разглядывая кучку. — Ишь ты, какие красивые теперь бумажки делают…

Собачка у двери закрутилась, подошла к печи и тявкнула. Старушка всплеснула руками:

— Охти! Хорошо, что напомнила! А то и забыла я! У меня ж пирожок есть! Вчерашний, правда, и всего половинка, да он в печи сидел, поди, не усох…

Она взяла деревянную лопату на длинной ручке — такими в русских народных сказках вынимают хлеб из печи — и вытянула из печного зева уже лежащий на блюде «пирожок» размером немного поменьше тележного колеса и вышиной в две ладони, румяный и красивый, как с выставки кондитерского искусства.

— Вот, — и поставила блюдо на стол. Так же, как и чашки, появился нож. Правда, в отличие от чашек, в ноже не было ничего особенного — за исключением того, что и слепой бы разглядел, что этому ножику с кованным лезвием — лет пятьсот. — Вот этот кусочек — с дичью, — она стала нарезать пирог. — Вот этот — с грибами… Вот этот — с малиной.

— Как же вам удается, чтобы вкусы и запахи не смешивались?

— Да как, — пожала плечами старушка. — Научилась. За столько-то лет…

Сахару не было, и хозяйка даже речи не завела о сахаре: мол, кончился, или не употребляет она сахар, или пенсии не хватает — будто и нет такого продукта на свете.

Да и нужды в нем не было: букет травяных, ягодных и бог его знает каких еще ароматов поднимался из чашки, розы едва виднелись сквозь золотисто-пунцовую жидкость, и сахар этот вкус только испортил бы. "Приврала бабка, однако, насчет вчерашности пирожка, где бы он ни сидел, а выпечен он только что…"

— Я никогда ничего вкуснее не пробовала, — призналась Маргарита. — А у меня вот руки из такого места растут, что и не знаю, руки ли это… Ничего не умею стряпать. Сколько раз пыталась, думала, ну, попорчу продукты, зато научусь. Ничего подобного. Барбос доедал, конечно, не выбрасывала. И пробовать перестала…

Старушка тихонько и удивительно мелодично для ее возраста засмеялась:

— Да тебя, видно, некому было научить. Знаю я, как ныне пекут. Разве это выпечка? Да только тебе это и не надобно, стряпать-то. Ты не руками, ты головой работать сподоблена…

Маргарита застыла с чашкой в руке:

— Головой? Да я дура набитая, ничего не умею. Ни головой, ни руками….

— Это ты от отчаяния так думаешь. Неудачи тебя обложили, как охотники волка — флажками. Что, не так?

— Так… — Маргарита поставила чашку на стол. Становилось интересно и страшновато. — "Уж не цыганка-гадалка ли это?.. Ага, цыганка — одна — в глухом лесу? Не смешно… Жизненный опыт, по глазам угадала…" — Так они меня с детства преследуют, неудачи-то.

— Вот-вот, с детства. Ты и запуталась в них, как рыба в тенетах.

— Что же делать? Как старый волк — нырнуть под флажки?

Старушка опять засмеялась тихо:

— Можно и так. В волка, что ныряет под флажки, охотники не стреляют.

Маргарита почувствовала, как пот выступил на спине: "Что за бабка такая? Что это за деревня?"

Тем временем бабулька, снова удивляя свою гостью, вынула откуда-то — наверное, из кармана — деревянную черную трубку и кисет и принялась выгребать из кисета, выскребая его по углам, остатки табака и вздыхать, что табачок закончился, вот и на одну трубочку не наскрести. Маргариту эта трубка почему-то развеселила, хотя бабка была странной, очень странной.

— У меня есть сигареты, — сказала она старушке. — Сигаретный табак подойдет для трубки?

— Подойдет, отчего же не подойдет…

Ловко разломив сигарету, бабулька набила трубку, прикурила от свечи и выпустила облачко дыма, смакуя:

— А ты, значит, тоже покуриваешь?