Алиса Ферней - Речи любовные

• Название: Речи любовные
• Автор: Алиса Ферней
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-017287-7

История мужчины и женщины, магией слов разыгрывающих прелесть адюльтера и опасное счастье тайны!

Сила и магия любовных речей…

Здесь есть все — история, сюжет, драматургия. Все, что превращается в удивительно чувственный роман, о котором критики писали: "Такой роман не под силу создать мужчине, ибо мужчина по-иному воспринимает женщину — руками и глазами. А женщина ощущает мужчину как бы «нутром», всеми своими чувствами".

---

До этой встречи они долгое время приглядывались друг к другу. Потаенная дума о другом, немая жажда встреч с ним, неисчислимое количество взглядов, подчиненных подспудному повелителю, — все это не ушло и продолжало жить в них и накладывать отпечаток на их поведение. Пораженные громом не могут не быть объяты пламенем. Им бы и хотелось стать незаметными, да не тут-то было. Редко, очень редко желание не прорывается наружу! Пыл, терзания, восторги перепахивают не только сердца влюбленных, но и их плоть, и уж тогда ей, перепаханной, ничего не скрыть: всплеском радости она выдает все, что в нее заложено. Лишь закрытые помещения могут служить убежищем для такой взаимности, лишь стены и перегородки способны скрыть, не убивая, неодолимое влечение. Эти двое ничего не делали, они просто шли по улице, но были влюблены друг в друга, и все это видели. Он словно рыбак в бездонном море ее созерцания, она — словно добыча, попавшая в невод его взгляда. Походка двух вовлеченных в одно действо людей с примесью чего-то неуловимо танцевального свидетельствовала о том, что на самом деле они никуда не шли, что у них не было цели. Галантный характер их отношении, их очарование друг другом, молчание, улыбки — все это было выставлено на обозрение и получало толкование. Их любовная игра была зрелищем, как, возможно, любая игра такого рода: и поскольку пути в ней для всех всегда одни и те же, тот, кто хоть раз прошел такой путь, узнавал состояние того, кто по нему идет. Даже не идет, а летит. Они летели.

Так они летели, не произнося ни слова, благо тому была причина: неудобство говорить на ходу. Но потом, когда слегка улеглось их волнение, пришло время нарушить молчание. Ни один не знал, с чего начать. Да и нужны ли были слова? Молчание говорило само за себя. Он принялся что-то рассказывать, ей стало слегка не по себе. Когда мужчина и женщина, никогда прежде не имевшие повода оказаться вместе, сходились на улице в начале вечера, разве не ясно, о чем они могли ворковать? И что должно было последовать затем?

— Я все гадал, придете ли вы, и не скажу, что был уверен! — проговорил он, желая положить конец некоему замешательству.

Поскольку ближе идти друг к другу было уже невозможно и их лица были в нескольких сантиметрах друг от друга, от ее резко обернувшегося к нему лица его словно полоснуло всем, что в этом лице было: румянцем, пушком, нежной кожей век.

— Но почему? Мы же условились о встрече? — Она сжала губы, как делают, желая получше распределить помаду.

Он взглянул на ее сжатые губы. Она испытывала неловкость от того, что между ними совсем не осталось промежутка. Почему он так смотрит на ее губы? В глазах ее появилась улыбка, призванная ею на помощь себе и своему смущению.

— Вы могли передумать.

— Если я назначаю встречу, я прихожу. — Голос не подвел ее, не дрогнул, прозвучал смело и звонко, чего не скажешь о внутреннем состоянии: там все окончательно спуталось — причины, следствия, двусмысленность иных слов.

— Я вам верю, но поскольку это я вам назначил… Она отодвинулась от него. Он вновь придвинулся, она вновь отодвинулась.

— Но вы меня совсем не знаете, — смеясь над их молчаливым танцем, проговорил он. — Вы смелая!

— Вы так считаете? — внезапно обеспокоилась она, не зная, польстило ей это или укололо.

— О нет, вы нисколечко не смелая, теперь я вижу! — Голос его прозвучал чуть насмешливо и при этом стал слаще. — Вы могли бы пренебречь приглашением, но не сделали этого! — уже в открытую рассмеялся он.

Она покраснела и, совсем как маленькая девочка, которую в чем-то уличили, ответила:

— Я об этом не подумала!

Внутри нее — женщины, за которой ухаживали, — от удивления и неожиданных открытий прорезался собственный голосок: «Даже захоти я отказаться от встречи, я бы не смогла этого сделать. Странно, до какой степени я подпала под его обаяние в тот момент, когда он предложил мне встретиться. И как я тут же себе представила, что будет». Все это было переведено ею на язык кокетства и прозвучало мнимым упреком в обоюдном упущении:

— Я надеялась, что вы не осмелитесь сделать мне такое предложение.

Это было и признанием наоборот, и ложью, в которую она пыталась верить. Однако она пропищала это так тихо, что он ничего не расслышал. Она опустила голову и уставилась на свои ноги. Бормоча что-то себе под нос — казалось, ее губы никак не разлепятся, — она попыталась выразиться более внятно. В разумной зоне ее сознания была надежда, что он не станет продолжать в том же духе, а в остальных частях сознания, которые не были разумными и вообще не имели отношения к сознанию, жила надежда на то, что станет.

— Я думала… — Слова ее потонули в смехе стайки девушек, которую они обошли с разных сторон, вновь разойдясь. (На этот раз она уже не скакала.)

Ответа не последовало, непонятно было, услышал ли он, и она решила, что лучше помолчать. Они все шли вперед, будто путь их куда-то лежал, хотя на самом деле ни о чем не условились. (Она чуть поотстала, он обернулся, дождался ее, подал ей руку: рукопожатие и смутило их, и доставило удовольствие, после чего вновь двинулись — он впереди, она за ним.)

— Но я понятия не имею, куда иду.

— А я слепо иду за вами.

Тут они впервые рассмеялись вместе. Это было так просто — смеяться! Смех был выходом из затруднительной ситуации.

***

Полина погрузилась в недавние воспоминания. Только подумать: этот человек снился ей всю ночь! Тогда это был незнакомец, чей взгляд старался поймать ее взгляд, когда они сталкивались в детском саду, куда она приводила сына. Она думала о нем и вечером, перед тем, как заснуть… Потому что он все разглядывал и разглядывал ее с восхищением, как-то очень по-мужски. Да, так и было. Не заметить? Невозможно. Это тут же передавалось. Лежа в ночной тиши рядом с мужем, она восстанавливала в памяти его лицо и взгляд, частично фантазируя. И ликовала при мысли, что толкает чей-то взор на подобные реверансы. Однако не было ли это внезапное и несправедливое предпочтение, которое она отдавала отсутствующему, лежа подле того, с кем протекала ее жизнь, постыдным и неслыханным? Стоило ей окунуться в омут этих настойчивых глаз, все разумные доводы тут же улетучивались. А потом, словно по волшебству, эти глаза заговорили. А кто способен устоять перед волшебством? Она помнит, как все случилось: смущаясь и кокетничая, она внезапно почувствовала, как ей стало головокружительно хорошо, и это ощущение пришло от него, ей передалось его чувство к ней, и она не устояла — согласилась на свидание. Не уклонилась под каким-либо предлогом от встречи, как диктовал рассудок. Но как это все же произошло? Первый шаг был сделан им. Этот поступок, такой непростой, поразил ее. И даже восхитил. Сама она никогда не осмелилась бы! Она казалась изумленной, потому что забыла, каким завоевателем может выступить перед женщиной, которая ему нравится, мужчина в расцвете лет. Вот оттого он и сделал первый шаг, зная, что она его не сделает, а она без колебаний последовала за ним. Но и она не была непогрешимой. Ее жесты, улыбки, слова — все выражало благосклонность, тут невозможно было ошибиться. Мысль об этом заставила ее поднять голову, выпрямиться и приосаниться. Что-то во всем предшествовавшем показалось ей довольно постыдным для нее, и она сделалась более строгой, неприступной, нежели была на самом деле. Порой правильно оцениваешь свое поведение — мол, слабину дал, потворствовал чему-то — и не одобряешь его. Как бы ей хотелось не лгать самой себе! Не лукавить, каким бы ни было ее прежнее поведение. Но не факт, что это получится. Не выходит так, как того требуешь от себя: у нее, к примеру, вовсе не было намерения быть жеманной, но совсем не кокетничать она не могла. Размотав моток своих ощущений, она оказалась в растрепанных чувствах. «Вот я иду с каким-то незнакомым типом», — говорила она себе и продолжала идти. И не было никаких сомнений в том, что она идет именно с этим незнакомым типом, а не занимается чем-то иным. Чувственная притягательность его была неоспорима. Не переставая идти рядом с ним, чуть ли не в ногу, что еще более подчеркивало гармоничное впечатление, исходившее от них, она впервые взглянула на него оценивающе и очень удивилась: он не был красавцем, не был одет с иголочки, а когда молчал, шарм его таял. В любом случае рафинированным назвать его было трудно. И тем не менее его присутствие обладало зажигательной силой, вызывало ощущение, что в ней пробуждались, оживали и начинали свой несмелый рост некие глубоко запрятанные и подспудные ростки, которые выстаивали против всего, что составляло до тех пор ее жизнь, против всех разумных и полезных вещей. Самым волшебным, однако, было не само это чувство, но очевидная взаимность.

Ни на секунду, даже когда она гнала от себя все ложное, она не усомнилась в том воздействии, которое оказывала на него. Оба были жертвами, и в целом это колдовское взаимное покорение было обычным делом. Кто не знает, к чему это ведет?